производить небольшие взрывы тонкого смеха, одновременно деликатно прикрывая рот рукой. Второй бушмен, по имени Гал, был молод и к тому же женат на одной из дочерей Ксаи, поэтому Ксаи позволил себе безжалостно над ним издеваться.

– Птица Солнца – белый дьявол! – хохотал он. – Быстрей стреляй в него, Гал! Пока он не улетел. – Побежденный собственным смехом, Ксаи принялся приплясывать небольшими кругами, имитируя, как, по его мнению, должен был улететь белый дьявол. Гал был очень смущен и смотрел на свои переступающие в пыли ноги. Я тоже пытался смеяться, но все время помнил об отравленных стрелах.

Ксаи неожиданно прекратил смеяться и требовательно спросил:

– Птица Солнца, у тебя есть табак?

– О Боже! – воскликнул я по-английски.

– Что случилось? – Салли встревожил мой тон, она решила, что произошло что-то ужасное.

– Табак, – ответил я. – У нас его нет. – Ни Салли, ни я не пользуемся этим зельем, таким драгоценным для бушменов.

– Лорен оставил в лендровере ящик сигар, – напомнила она. – Подойдут?

Гал и Ксаи очень заинтересовались алюминиевыми цилиндрами, в которые упакованы сигары «Ромео и Джульетта». После того как я показал им, как их открыть и достать табак, они ворковали и щебетали от радости. Ксаи, как истинный любитель, понюхал сигару, одобрительно кивнул и откусил. Пожевал немного и затолкнул изжеванный комок под верхнюю губу. А сигару протянул Галу, который тоже откусил от нее кусок, следуя примеру Ксаи. Они сидели на корточках, сияя от счастья, и сердце мое устремилось к ним навстречу. Так мало нужно им для счастья.

Они провели с нами ночь, жарили на нашем костре крыс, наколотых на прутья, как шашлык. Крыс они не свежевали и не снимали шкуры, которая на огне тлела и пахла, как тлеющие тряпки.

– Меня сейчас вырвет, – прошептала Салли, побледнев, глядя на то, с каким аппетитом наши два друга едят.

– Почему они называют тебя Птицей Солнца? – спросила она позже, и я перевел ее вопрос Ксаи.

Он подпрыгнул и великолепно сымитировал движения нектарницы, быстро кивая головой и размахивая руками. Очень похоже: бушмены прекрасно знают природу.

– Они говорят, что я так себя веду, когда возбужден, – объяснил я.

– Да! – воскликнула Салли, захлопав в восхищении руками, и все засмеялись.

Утром мы все вчетвером пошли в пещеру, и в ней маленькие люди чувствовали себя как дома. Я сфотографировал их, а Салли зарисовала, когда они сидели на скале у бассейна. Ее очаровали их изящные маленькие руки и ноги, их увеличенные ягодицы – известная анатомическая особенность, называемая стеатопигия, которая позволяет им запасать пищу, как верблюдам воду, и прожить в суровой пустыне. Гал рассказал Ксаи, чем мы занимались вчера, когда он нас увидел, и это вызвало многочисленные комментарии и смех. Салли пожелала узнать, в чем дело, я объяснил ей, и она вспыхнула, как солнце, – приятная перемена, потому что обычно краснею я.

Бушменам чрезвычайно понравились рисунки Салли, и я отвел их к наскальным изображениям.

– Это рисунки моего народа, – похвастал Ксаи. – Это место наше с самого начала.

Я показал на портрет бедлого царя, и Ксаи, ничего не утаивая, объяснил:

– Это царь белых призраков.

– Где он живет?

– Он живет со своей армией призраков на луне, – объяснил Ксаи, а мои критики обвиняют меня в романтике!

Мы некоторое время обсуждали эту проблему, и я узнал, как призраки перелетают с луны на землю, что они расположены к бушменам, но нужно соблюдать осторожность, потому что лесные дьяволы иногда притворяются белыми призраками. Гал принял меня за одного из них.

– Может, когда-то белые призраки были людьми?

– Нет, конечно, нет, – вопрос сбил Ксаи с толку. – Они всегда были призраками и всегда жили на луне и в этих холмах.

– Ты когда-нибудь видел их, Ксаи?

– Мой дед видел белого царя. – Ксаи с достоинством избежал ответа на вопрос.

– А это, Ксаи? – я указал на рисунок каменной стены с шевронами и башнями, – что это такое?

– Это Лунный город, – с готовностью ответил Ксаи.

– Где он? На луне?

– Нет. Он здесь.

– Здесь? – переспросил я, начиная волноваться. – В этих холмах?

– Да, – кивнул Ксаи и откусил еще кусочек сигары.

– Где, Ксаи, где? Ты можешь показать мне его?

– Нет. – Ксаи с сожалением покачал головой.

– Почему нет, Ксаи? Я твой брат. Я из твоей семьи, – умолял я. – Твои тайны – мои тайны.

– Ты мой брат, – согласился Ксаи, – но я не могу показать тебе Лунный город. Это призрачный город. Только в полнолуние войско призраков спускается на землю, и тогда город ясно виден под холмами, но на утро он исчезает.

Я начал успокаиваться.

– А ты сам видел Лунный город, Ксаи?

– Мой дед видел, очень давно.

– Дедушка многое повидал, – с горечью сказал я по-английски.

– Что случилось? – поинтересовалась Салли.

– Объясню позже, Сал, – ответил я и снова повернулся к бушмену. – Ксаи, ты когда-нибудь в своей жизни видел такой город? С высокими каменными стенами, круглыми каменными башнями? Не в этих холмах, а в другом месте? На севере, у большой реки, в пустынях запада – где угодно?

– Нет, – ответил Ксаи. – Такого города я никогда не видел. – И я понял, что никакого утраченного города севернее великой котловины и южнее Замбези нет, иначе Ксаи увидел бы его за свои семьдесят лет беспрерывных скитаний.

– Вероятно, какой-нибудь древний бушмен забрался на 270 миль к северу и увидел храм в Зимбабве, – предположил я, когда вечером мы с Салли обсуждали у костра слова старика бушмена. – На него он произвел такое впечатление, что, вернувшись, он нарисовал храм.

– А как тогда объяснить белого царя?

– Не знаю, Сал, – честно ответил я. – Может, это все же белая леди с букетом цветов.

Похоже, когда я испытываю сильное разочарование – отказ Салли, рассказ о Лунном городе, – мой мозг временно отключается. Я совершенно упустил ключевое место, хотя не заметить его было невозможно. А ведь у меня коэффициент умственного развития 156, я почти гений!

На утро бушмены ушли к своим семьям, которые они оставили в котловине. Они унесли сокровища, которыми мы их наделили. Топорик, туалетное зеркальце Салли, два ножа и половину коробки сигар «Ромео и Джельетта». Они растворились в обширности Калахари, ушли, не оглядываясь, и мы почувствовали, что что-то потеряли с их уходом.

На следующей неделе снова прилетел вертолет и привез целую груду припасов и специального оборудования, о котором я просил Лорена.

Мы с Салли отнесли в пещеру резиновую лодку и там надули у бассейна. Дули по очереди, пока не начинала кружиться голова.

Салли спустила ее на воду и счастливо гребла, пока я разбирался с остальным оборудованием. Тут была фиберглассовая тяжелая удочка, в двадцать пять унций, и коробка с прочной леской «Пенн Сенатор» 12. Записка от Лорена: «Что это вы собираетесь выудить? Песчаную рыбу или пустынную форель? Л.»

Я прикрепил леску к удочке, пропустил ее через направляющие колесики и прицепил к концу пятифунтовое свинцовое грузило. Опустил груз через борт, отключил предохранитель на барабане с леской, и она начала разматываться.

Как я и просил, плетеная дакроновая нить была помечена через каждые пятьдесят футов, каждая отметка представляла собой цветной кружок, хорошо видный в прозрачной воде. Мы начали считать.

– Пять, шесть, семь... Боже, Бен. Он бездонный.