Июльский день, в зените солнце встало;Ландшафты юга были чуть видныСквозь дымку; а на севере холмыВставали в чистом воздухе, являяНам склоны, испещрённые тенямиГотовых к битве тёмных облаков[143].Лежали тени вплоть до горизонтаВ упрямой неподвижности своей,С заплатками из солнечного света.Как славно на прохладном мягком мхеБеспечно растянуться у корнейГиганта-дуба, что столетней кронойРождает сумрак[144], где в тени росистойПоёт крапивник, и мечтаний полон,Ты, в забытьи от этих мирных трелей,Косой бросаешь взгляд, и всё вокругПокажется сквозь ветви отдалённейИ мягче. У меня иная участь.Я пересёк широкий голый выгон,Скользя на нём усталыми ногами;Когда же на коричневой землеЯ растянулся, то не смог от знояНи отдыха найти, ни отогнатьРукою слабой тучу насекомых,Жужжащих у лица; им вслед утёсникПотрескивал, бросая семена.Поднявшись, я пошёл вперёд, к деревьям,Что одиноко высились вдали;И подойдя, в тени кустистых вязов,Растущих из одних корней, нашёл тамРуины дома — голых стен четвёркаСмотрела друг на друга. Оглянувшись,У двери я увидел старика;Один, он растянулся на скамейке.С железным наконечником стоялВ сторонке посох. С радостью призналЯ в нём того, кто горд был скромной жизнью,Почтенный Армитедж, мой добрый друг,Столь милый мне, как солнечный закат. Пред тем два дняПопутчиками были мы, я знал,Что рядом он живёт, и вот с восторгомТеперь его узрел в тени прохладной.Его сума с товаром деревенскимПодушкой послужила. Он лежалЗадумчиво, с закрытыми глазами,А тени от колышущихся вязовЕму лицо пятнали. УгнетёнЖарой и жаждой, я со всей душойПриветствовал его, узрев, довольный,Промокший край на шляпе старика,Как будто б ей он черпал из ручья.Он встал, и предложил подняться мнеНа стену, где подсолнечник цветистыйВыглядывал на тропку. То был сад,Запущенный теперь, где сорнякиИстоптаны ногами проходящих,Где дал крыжовник тощие ростки,И скудными безлистыми стеблямиСмородина тянулась через верхРазрушенной стены. В том мрачном местеЯ под шатром из толстых веток ивыВ прохладном уголке нашёл родник,Наполовину скрытый сорняками.Но, жажду утолив, я в тень скамьиВернулся, и пока стоял без шляпы,Чтобы поймать прохладу ветерка,Старик сказал: «Я вижу вкруг себяТо, что не видно Вам. Ведь умираемНе мы одни, но те, кого любилиМы в нашем скромном уголке земли,Уходят с нами, иль другими станут,И даже благо будет позабыто.В балладах и элегиях поэтыОплакивая прошлое, взываютК холмам, потокам, рощам, чтоб скорбели,К бесстрастным скалам — но не праздно, нет:В их просьбах голос слышится другой,Покорный силе творческих порывовЛюдских страстей. Сочувствие друг другуУ сходных душ в покое безмятежномЗадумчивым умом овладеваетИ мыслями. За водами следил яТого ключа, и кажется, что мы
