Что задыхается поройИ слезы трудно ей унять.Она в восторженном чадуЦелует сына вновь и вновь,Покоя Джонни не дает:С ней снова мальчик-идиот,Ее душа, ее любовь.И незаметно для себяОна ласкает и коня —И пони, вероятно, рад,Хоть, кажется на первый взгляд,Застыл, бесстрастие храня.«Забудь о лекаре, сынок!Все хорошо, ты молодец!»И вновь урчит веселый Джон,И пони ею отведенОт водопада наконец.Уж звезд на небе нет почти,Луна поблекла над холмом.И с каждым мигом все слышнейШуршанье крыльев средь ветвейВ лесу, пока еще немом.И путники идут домой,Уставшие, как никогда.Но кто ж спешит к ним в час такой,Хромает, машет им рукой,Неужто Сьюзен Гейл? О да!В постели мучилась она,Со страхом думала всю ночь:Что с Бетти, где несчастный Джон?И ум ее был омрачен,А немощь отступала прочь.Полна сомнений и тревог,Она ворочалась всю ночь.Предположений тяжких тьмаСводила бедную с ума,Но немощь отступала прочь.Она промолвила с тоской:«Как жить мне в ужасе таком?Пожалуй, я отправлюсь в лес!»И вдруг — о чудо из чудес! —С постели поднялась рывком.Лесной тропой навстречу ейВыходят Бетти, конь и Джон.Она зовет друзей своих…Как описать свиданье их?О, это был волшебный сон!А совы уж изнемоглиИ пенье кончили свое,Пока домой брели друзья.С тех сов балладу начал я —И с ними завершу ее.Пока друзья брели домой,Расспрашивала Джонни мать:«Где ты блуждал средь темноты,Что видел ты, что слышал ты?Попробуй верно рассказать».А Джонни часто в эту ночьПрислушивался к пенью совИ поднимал глаза к луне —В сиянье лунном на конеОн девять странствовал часов.И потому, взглянув на мать,Он дал решительный ответ,И вот что произнес он вслух:«В пу-ху, в пу-ху! — кричал петух,И холоден был солнца свет», —Так молвил Джонни удалой.И тут рассказ окончен мой.
