из бутылки.

– Будете? – Она указала на воду. Я покачала головой. – Постойте, – вдруг воскликнула Нора и пристально посмотрела на меня, – уж не думаете ли вы, что это Дэн?!

Пальцы ее дрогнули, и вода выплеснулась из стакана на пол. Я опустила глаза.

– Это невозможно, – пробормотала Нора, и, так и не выпив, поставила стакан в раковину.

– Не знаю, не знаю, – прошептала я и обняла себя руками.

– Абсурд! – Нора тряхнула волосами, но я не услышала в ее голосе уверенности. – Зачем ему убивать вас? Наоборот, он должен был бы… – Она резко замолчала и полезла за сигаретами.

– Что же вы замолчали? Продолжайте. Что он должен был?

– Ах, ничего. Я просто в шоке, вот и несу всякую ересь.

Нора прикурила и, зажав сигарету зубами, шагнула к портрету. Повисла пауза.

– В который раз убеждаюсь: Горелов чертовски талантливый художник, – наконец подала она голос. – Врублевская тут как живая.

– Просто он любил ее, – пробормотала я.

– Ну, на самом деле больше всех он любил себя. Знаете, – Нора повернулась ко мне, – Фаина Раневская как-то сказала: «Есть люди, в которых живет Бог. Есть люди, в которых живет дьявол. А есть такие люди, в которых живут только глисты».

Я рассмеялась.

– Так вот, в Базиле удивительным образом уживались все – и Бог, и дьявол, и глисты.

– В Базиле? – переспросила я.

– Так его называли близкие.

– Но вы же не станете отрицать, что он любил Врублевскую.

– Ни в коем случае. Она была его наваждением. Но именно по той причине, что его отвергла. Согласись она выйти за него замуж, неизвестно, во что бы это все вылилось. В быту он был невыносим. Я же говорю, в нем сочеталось несочетаемое.

– Таких людей много.

– Но не в каждом живет Бог. В основном одни глисты.

– Уж не Шмакова ли вы имеете в виду? Тут настал черед Норы смеяться.

– Все-таки вы к нему несправедливы, – погрозила она пальцем. – Я понимаю, в вас говорит обида. Но Дэн действительно одаренный человек. К тому же…

«Ну все, – с досадой подумала я. – Села на своего любимого конька».

Я слушала ее вполуха и периодически кивала невпопад. Мысли мои блуждали вокруг происшествия на дороге. Я не могла поверить в то, что кто-то желал моей смерти. Очевидно, водитель просто не справился с управлением. Но если бы это было так, то машина не смогла бы уехать, а улетела бы в кювет вслед за мной. И тогда… Страшно представить, что было бы тогда…

Я невольно дотронулась до шеи. До того места, где должен был висеть кулон. Но он почему-то там не висел. Я похолодела.

– Дэн, он удивительный… – вещала тем временем Нора.

– Простите, – перебила я ее. – Я на секунду…

Я взлетела по лестнице, провожаемая недоуменным взглядом Норы. Распахнула дверь в ванну, отдернула штору в душевой.

Кулона не было. Вряд ли он смог бы провалиться в сливное отверстие. Наверняка бы застрял.

Я осмотрела мочалку, полотенце. Вдруг зацепился острым углом? Кулона не было.

Я рванула в спальню. Облазила все щели в полу, обследовала разорванное платье. Переворошила постель. Кулона не было.

В отчаянии я рухнула на кровать и закрыла глаза.

Где-то в глубине подсознания я свято верила в то, что именно кулон спас меня от неминуемой гибели. В самый последний момент заставил обернуться. Не случись этого, я сейчас здесь не сидела бы, – в лучшем случае, валялась бы в реанимации в больнице.

– Эй, вы, часом, тут не умерли? – раздался голос Норы прямо над моим ухом.

Я вздрогнула и вскочила. Нора стояла у кровати и с жадным любопытством разглядывала висящий на стене пейзаж.

– Как интересно! Это что такое? Можно я сниму, посмотрю поближе?

– В другой раз. – Я взяла Нору под руку и потащила к выходу. – Знаете, ужасно неловко, но мне срочно нужно уйти.

Оставалась последняя, весьма призрачная надежда, что кулон слетел во время моего падения в канаву.

Спустя пять минут я уже продиралась сквозь частокол сосен, глотая раскаленный воздух. Казалось, стало еще жарче, и густая тень от деревьев не приносила облегчения. Я шла быстро и постоянно оглядывалась. Меня не покидало ощущение, что за мной кто-то наблюдает.

Наконец я выбралась из чащи на дорогу. И растерялась. Я не сомневалась, что безошибочно найду место моего несостоявшегося убийства, но все вокруг выглядело совершенно одинаково. Черная лента дороги, а по бокам – лес. Нигде ни следа. Оранжевые осколки от фар исчезли, бетонный столбик, снесенный машиной-призраком, тоже. Ни сломанного куста, ни примятой травы.

Словно все это мне только приснилось.

Я прокрутила в голове весь мой тогдашний путь. Судя по тому, как запыхался примчавшийся на шум Монахов, ушла я довольно далеко. Только вот насколько?

Я развернулась и побежала к стоянке. На месте моего «Рено» блестела большая маслянистая лужа. Она уже успела покрыться тонким слоем пыли и пуха от одуванчиков. На всякий случай я осмотрела все вокруг лужи. Ничего…

Я медленно двинулась назад. Спустилась от греха подальше вниз, в самую канаву. Внимательно разглядывала придорожные кусты, раздвигала листву, растирала ногой траву.

Тщетно.

Внезапно где-то рядом хрустнула сухая ветка. На миг мне стало жутко. Вокруг – ни души, кричи не кричи, все равно никто не услышит и не придет на помощь. И тут же кто-то коснулся моей руки. Я чуть не закричала в голос и резко обернулась.

Передо мной стояла Даша.

– Господи! – с облегчением выдохнула я. – Это ты, малышка? Что ты тут делаешь?

Я опустилась на корточки, обняла девочку, притянула ее к себе и уткнулась носом в каштановые кудряшки. От нее вкусно пахло молоком и медом.

К моему величайшему удивлению, Даша подняла руки, закинула мне на шею и доверчиво прижалась ко мне худеньким тельцем. А потом протянула мне сжатый кулачок.

– Что это? – спросила я, шмыгнув носом.

Даша разжала кулак и улыбнулась. На ладошке лежал кулон.

Ночью через два дня за ней пришли. Пять человек в форме.

Они бесцеремонно ввалились в спальню московской квартиры, где Кара лежала в постели с высокой температурой. Ее блуждания по заснеженному лесу не прошли бесследно.

– Собирайтесь! Вы арестованы! – сказал один из мужчин.

Все дальнейшее было как в тумане.

Холодная, пропахшая отчаянием и страхом, камера на Лубянке, многочасовые допросы, все это