Чжун-мин с одного взгляда узнал эту фотографию времен его молодости — вместе с Хайксом он стоит в парке Линкольна, в Нью-Йорке, смотрит куда-то вдаль задумчиво и реши­тельно. Он понял — битва проиграна. Он опустил голову.

— Что мне сказать? Что мне сказать? Я нена­вижу себя! — Он заплакал.— Я ненавижу себя! Молодость моя прошла впустую. Народ, быть мо­жет, простит меня, но я себе этого не прощу ни­когда! Вы знаете…

И он подробно рассказал о своем прошлом. Он начал издалека — от деда, торговавшего солью, до отца, державшего ломбард,— обо всем этом говорил ярко и образно. Он сознался, что еще в 1927 году, когда учился в Америке, у него за­вязались сношения с американскими разведыва­тельными органами, он получил кличку «№ 209»; в 1933 году он вернулся на родину и с тех пор постоянно посылал информацию своим хо­зяевам. В 1946 году его однокашник и коллега Хайкс под видом дипломата приехал в Чунцин... Он говорил подробно, не упуская ни одной ме­лочи, он не забыл даже о платье, отделанном драгоценными камнями, которое позднее прислал, Хайкс его дочери, выходившей замуж. Своим признанием он надеялся заслужить прощение.

Стенографистка исписала листов сто бумаги. Темнело, дождь давно перестал.

Фан Чжун-мин взял стакан, отхлебнул глоток воды. В горле першило, он сделал еще глоток,, потом продолжал:

— Все это в прошлом, словно какой-то сон. Если бы не освобождение страны, то неизвестно, сколько бы я совершил еще преступлений! Ком­мунистическая партия спасла меня. Свалив это бремя, я чувствую себя намного легче! Вспоми­нать прошлое страшно...

Глаза у него опять стали влажными. Опустив голову, он бросил на Ли Цзяня выжидательный взгляд — какое впечатление произвело на него признание, но он увидел на лице Ли Цзяня раз­думье и твердую решимость.

Ли Цзянь открыл портсигар, вынул сигарету,, чиркнул спичкой, закурил. Он внимательно слу­шал преступника, наблюдая за его психологиче­скими маневрами. На листе бумаги он время от времени делал красным карандашом какие-то по­метки. Вслушиваясь в признания шпиона, он ана­лизировал ход его мыслей. Что из сказанного им — правда, что — ложь, что он скрывает? Он знал, что шпион в то же самое время пытается угадать его мысли. Преступник может пытаться обмануть тебя, выдав второстепенное за главное, а о главном сказать вскользь. Слушая последние Фразы Фан Чжун-мина, Ли Цзянь был совершенно Уверен, что тот деланно искренними фразами хочет смягчить свои преступления.

— Это все, что вы хотели сказать? — сурово спросил Ли Цзянь.

— Да,— голос Фан Чжун-мина был едва слы­шен.

— А о чертеже номер четыреста семь?

— Что? О чем вы говорите?

— Фан Чжун-мин, хватит притворяться! — Ли Цзянь быстро протянул руку и взял белую трость Фан Чжун-мина, стоявшую у стола. Фан Чжун-мин вскочил, но Ли Цзянь уже отвинтил нижнюю часть трости и вынул из нее свернутую в тру­бочку бумагу. Это был чертеж № 407.

Фан Чжун-мин, схватившись за голову, сидел с растерянным видом, в глазах его застыли от­чаяние и страх. Ему казалось, что порыв ветра поднял его высоко в воздух и вот-вот бросит на камни. Откуда-то до него донесся строгий голос Ли Цзяня:

— Увести его!

Стояла бурная темная ночь. Горные пики, упи­равшиеся вершинами в тучи, словно раскалыва­лись от страшных ударов грома; ветер как будто пытался смести с лица земли густые леса. Под беспрерывными вспышками молний широкая Далунцзян несла во тьму седые гребни темных волн. Косые струи дождя сливались с вздымающейся поверхностью реки. Словно великан, упершийся могучими плечами в оба берега, над рекой воз­вышался железный мост. Шоссе, огибая подошву горы Туинъяй, выходило к мосту и уходило даль­ше на юго-восток, к государственной границе.

При свете молний мост отливал холодным ме­таллическим блеском. В это время с северной стороны, неподалеку от моста, появилась белая лодка. Двое бойцов, находившихся в лодке, с тру­дом гребли против течения. Волны швыряли лод­ку то вверх, то вниз, вода потоками обрушива­лась на людей.

Эти два воина — заместитель командира отде­ления Сун Гуан и старый солдат Чжу Жэнь-Цзе — были из войск госбезопасности, раскварти­рованных в районе моста через Далунцзян. Они стояли в дозоре на берегу реки с полуночи. Первый час прошел спокойно, но в начале второго от дозорных, стоявших выше по течению реки„ был получен сигнал, что плывет какой-то стран­ный предмет. Как только разразилась гроза, эти дозоры были высланы для борьбы с зато­рами, которые образовались на реке от повален­ных бурей деревьев. Однако все бойцы понимали, что их задача не ограничивается лишь борьбой с заторами. Они не раз принимали участие в поимке шпионов и диверсантов, постоянно засылавшихся чанкайшистской кликой и поку­шавшихся на этот мост, имеющий важное стра­тегическое значение. Вот почему Сун Гуан и Чжу Жэнь-цзе, получив сигнал товарищей, немедленно¹ сели в лодку и стали внимательно следить за рекой.

Ветер дул с неистовой силой. Потоки дождя и водяные брызги слепили глаза. Двое в лодке изо всех сил налегали на весла и зорко всматрива­лись в пляшущие волны, освещаемые вспышками молний и электрическими фонариками.

— Видишь? Что это там плывет? — спросил Чжу Жэнь-цзе, первым увидевший во время одной из ярких вспышек молнии что-то черное между. волнами.

— Вижу! Как будто труп!..— ответил Сун Гуан, вытирая мокрое лицо.— Греби быстрей...

Конец его фразы ветер унес во тьму, в пляску волн.

При свете частых вспышек молний лодка вплот­ную приблизилась к плывущему предмету. Сун Гуан оставил весла и, подняв бамбуковый багор, зацепил странный предмет. Чжу Жэнь-цзе в то же время изо всех сил старался не дать течению снести лодку к мосту. Крепко держа в одной руке багор, Сун Гуан включил карманный фонарик и направил луч на загадочный предмет. В узком луче света в волнах показался труп собаки. Чер­ная намокшая шерсть отливала серебристым цве­том. Бросался в глаза неестественно вздутый круглый живот.

— Странно! — проронил Сун Гуан.— Собака и вдруг утонула.

Он перехватил багор и осторожно подтащил труп к лодке.

Чжу Жэнь-цзе, бросив одно весло, хотел было оттолкнуть труп, но Сун Гуан тронул фонариком локоть товарища и сказал:

— Не трогай! Посмотри — за хвост собаки привязана какая-то веревка.

Чжу Жэнь-цзе посмотрел внимательно и уви­дел, что к веревке привязан также кусок доски. Поняв намерение старшего товарища, он повер­нул лодку и начал быстро грести к берегу. Не­много не доведя лодку до берега, Сун Гуан прыг­нул в воду и осторожно вытащил труп на берег. Приказав Чжу Жэнь-цзе оставаться в дозоре, сам он поспешил в штаб. Командир подразделе­ния, расквартированного у моста, Чжан По — человек с чистым, белым лицом и ясными гла­зами с каким-то детским выражением, был грозой для гоминьдановских шпионов — «тигр», как его называли. Враги неоднократно засылали в этот район диверсантов с заданием уничтожить «тигра». Но «тигр», живой и невредимый, спокойно про­должал свою работу, а вражеские агенты один за другим отправлялись в тюрьму. Он лишь усмехнулся, увидев однажды у одного из пойман­ных шпионов приказ о «важности уничтожения Чжан По».

Когда этой ночью он услышал доклад Сун Гуана, он сам поспешил к трупу собаки для вскрытия. В 2