– Но каким образом?

Апполоний пожал плечами.

– Божественная собирается в Рим.

– В Рим? – в ужасе прошептал достопочтенный Пафнутий. – Для чего?

Апполоний наклонился к уху друга.

– Чтобы создать новую династию. Но, опять же, это только слухи. Для этого мистерии и устраиваются.

– О, боги, боги! – удрученно прошептал номарх. – Куда мы идем?

– Под власть римлян. Лучше бы царицей стала Арсиноя.

– Тише, в храме шпионы Божественной! Лучше Птолемея Авлета не было никакого. Эх, какое было золотое время!

– Это точно.

Друзья немного помолчали, вспоминая вольготную жизнь при Птолемее и прислушиваясь к песнопениям жрецов. В огромном храме Исиды, который вмещал в себя несколько тысяч человек, собралась вся знать Александрии и Египта. Провинциальная египетская знать с недовольством посматривала в сторону столичной греческой знати. Все должности во дворце принадлежали грекам. Апполоний был редким исключением, когда египтянин с греческим именем занимал важный пост.

Пафнутий кивнул в сторону главного советника, стоящего в первых рядах царедворцев.

– А не кажется ли тебе, мой друг, что Аполлодор знает больше, чем чем мы думаем?

– Ай! – Апполоний скривился. – Пробовали уже. От вина он не пьянеет, от женщин голову не теряет, впрочем, как и от мальчиков. Преданный пес.

– Значит, нужно готовиться к худшему?

– Увы, мой друг, увы…

– И за что боги нам послали такую царицу?

– Тише ты, шпионы вокруг!

Взяв сына на руки, Клеопатра осторожно прижала его к груди. Какое это странное чувство – быть матерью. Много ли воды утекло с тех пор, когда она сама была маленькой и беспомощной? А теперь у нее есть сын. Капризный, беспомощный комочек, подаренный ей любимым мужчиной. Клеопатра подошла к окну. Из-за горизонта показалась колесница Ра.

Подняв сына над головой, Клеопатра радостно воскликнула:

– Смотрите, боги, какого царя я вам подарила!

И, уже обращаясь к мальчику, добавила:

– Все мои надежды и мечты связаны с тобой! Ты не можешь меня подвести! Ты обязан быть здоровым и красивым! Слышишь меня?

Мальчик сонно засопел, не имея ни малейшего представления о том, какая огромная ответственность только что легла на его хрупкие детские плечи. Поцеловав сына, Клеопатра передала его Мути.

У царицы были все основания переживать за здоровье мальчика. Кровосмесительные браки Птолемеев ослабили мужское семя и поставили под сомнение дальнейшее выживание рода. Ее братья были умственно отсталыми людьми. И хотя Цезарь привнес свежую кровь в птолемеевский род, у Клеопатры была нехорошая наследственность.

– Вызови сегодня кормилицу. Я целый день буду на государственном совете и не смогу покормить малыша.

– Хорошо, Божественная.

Клеопатра приняла ванну из свежего парного молока, служанка умастила ее тело благовониями, затем подвела сурьмой глаза, на веки наложила желтую краску, а губы накрасила красной охрой. Хармион помогла ей надеть платье. Прошитое золотой нитью, оно блестело в солнечных лучах, создавая вокруг царицы сверкающий ореол, что, конечно же, было сделано умышленно царским портным. Нефтида смастерила сложную прическу, украсив волосы морским жемчугом.

Клеопатра вошла в огромный мраморный зал советов во всем блеске царского величия. Сотни мужских глаз были устремлены на нее. Все номархи Египта, чиновники и царедворцы разглядывали и оценивали вселенскую царицу.

Как обычно, желая скрыть смятение и страх, Клеопатра спряталась за надменностью и высокомерием. Каждым словом и взглядом она давала понять, что они теперь безропотно будут подчиняться ей, царице- женщине. Безусловно, это никому не понравилось, ситуацию усугубило и то, что на троне Клеопатра восседала одна – ее соправитель Птолемей был увлечен игрушками в своей комнате. Насмешливо и скептически слушали чиновники рассуждения и планы молодой царицы о восстановлении флота, об укреплении рубежей страны, о прорытии новых каналов. Но свои истинные чувства им приходилось прятать, так как никто не хотел терять ту власть, которой был одарен. «Власть – опасная вещь, она ломает любого, – говорил ей накануне Аполлодор. – Ты не просто женщина, ты – власть. Ты делишься с ними своей властью. И все они покорятся тебе». И в тот момент царица чувствовала, как каждый из них борется с желанием крикнуть ей что-то постыдное, рассмеяться в лицо или, что еще страшней, потребовать привести законного царя, которого она приказала запереть в комнате.

Клеопатра поднялась с трона – так она еще больше возвысилась над мужчинами, своими слугами, смертными. Ее властный и надменный голос, словно камень, падал в сердца номархов и царедворцев, усмиряя их пыл:

– Непокорство я буду карать смертью. Возражения – смертью. Невыполнение моих приказов – смертью.

Царица с удовольствием наблюдала за их бледными лицами, за страхом, который наконец-то появился в их глазах. Если они не хотят добровольно подчиниться, значит, она подчинит их страхом.

– У меня много проектов, и каждый из них вы поможете мне осуществить. Флот, армия, каналы, наши рубежи – этим мы займемся в самое ближайшее время.

В мраморном зале царила тишина.

Пережитое изгнание, война и страх многому научили Клеопатру: отныне она – суровая и надменная вселенская царица.

– Божественная, ты должна ознакомиться с этим сообщением.

Аполлодор протянул Клеопатре папирус.

– Это донесение одного из моих шпионов, который следует за Цезарем.

Царица побледнела.

– С ним все в порядке?

– Более чем в порядке.

От дурного предчувствия ее сердце болезненно сжалось. Неужели он ее предал? Нет, она не вынесет этого, не сумеет пережить! Неужели…

После того как Цезарь покинул Александрию, Клеопатра не упускала его из виду. Она следила за его походом в Малую Азию, где он одержал победу над Фарнаком Понтийским, дав всего лишь одно сражение и послав в Рим весть о победе из трех слов: «Пришел. Увидел. Победил». Затем Цезарь отправился в Северную Африку на войну с приверженцами Помпея, которых возглавил Катон, родной брат Сервилии, бывшей возлюбленной Цезаря. Вот так все тесно переплелось. Что поделать, римляне… Победа была одержана возле города Тапса в течение трех часов. Цезарь находился совсем недалеко от Египта, но, судя по всему, заезжать к Клеопатре не собирался. Что, естественно, сильно ее уязвило…

Сильно волнуясь, она долго не могла уяснить смысл донесения. Какая-то царица Эвноя, дочь мавританского царя Богуда, имеет близкие отношения с Цезарем…

– Что за чушь? – недоумевая, спросила Клеопатра. – Я ничего не пони…

И тут до нее дошло.

У Цезаря любовница! Любовница?!

Папирус выпал из дрожащих рук царицы. От горькой обиды на глаза набежали слезы, побелевшими губами она прошептала:

– Да как он посмел?! У нас же сын! Я его жду!

Аполлодор с сочувствием смотрел на Клеопатру.

– Ты поступила мудро, не выказывая своей ревности к жене Цезаря и не упоминая о ней. Поступи так