– Эта слезливая программка настолько совершенна, что ей удалось пролезть сюда вместе с кодами ручного ввода, – ответил он. – Может быть, изменить авторизацию?

– С его стороны не слишком умно было влезать в мои третичные файлы. Забудь об этом.

– Хорошо. Мистер Боддеккер, я должен напомнить вам, что на полдень назначена встреча творческой группы. Вы опаздываете на семь минут.

– Я знаю. Слушай-ка, феррет: войди в мою базу данных, открой группу архивов «Дождливый день».

– Сделано.

– Найди файл под названием «Праздники», но не открывай без моей команды. Выведешь его на терминал в комнате для собраний.

– Будет исполнено, сэр. – Феррет издал фирменный звон и отключился, а в следующий миг задребезжал телефон. Из интеркома донесся не менее знакомый голос:

– Боддеккер, – сказала Бэйнбридж. – Боддеккер! Ты где шляешься? Мы тебя ждем.

Я не ответил. Прихватил сандвичи выскочил из кабинета. За спиной разливался возмущенный голосок Бэйнбридж:

– …я знаю, что ты здесь. Я слышу, как ты ходишь…

За несколько секунд я преодолел расстояние, отделявшее мой офис от комнаты собраний, и застыл в дверях. Вся моя команда собралась. Только Бэйнбридж еще сидела у телефона, продолжая изрыгать угрозы в адрес моей персоны:

– …не надо никого дурить, Боддеккер. Я слышу шум. Ты же там жрешь, верно? Жрешь, пока мы, как идиоты, торчим здесь и ждем твоих ценных указаний…

Я кашлянул. Бэйнбридж резко обернулась, и я протянул ей коробку с сандвичем.

– Хочешь откусить? – спросил я. Бэйнбридж покраснела как помидор, и все, кроме Дансигер, рассмеялись. Дансигер была исследователем нашей группы, и мы с ней частенько ругались, поскольку она полагала, что я постоянно поручаю феррету ее работу. Вдобавок именно я в свое время познакомил их с Хотчкиссом. Одним словом, я не без оснований полагал, что в ближайшее время наши отношении окажутся по меньшей мере натянутыми.

Дансигер меня не разочаровала.

– Приветствуем тебя, о наш отважный лидер! – сказала она.

– Аплодисментов не надо, – отозвался я. – Право же…

– Никто и не предлагает, – сказала Харбисон, наш персональный консультант по программному обеспечению.

Я отодвинул кресло от стола и плюхнулся в него.

– Вы, возможно, спрашиваете себя, зачем я вас здесь собрал…

– Это я настаивал на совещании. – Голос принадлежал художественному редактору группы, Сильвестеру. Он относился к типу людей, склонных менять пол каждую неделю. Должно быть, ему приходили астрономические счета из клиники Переориентации. Сегодня Сильвестер выглядел мужчиной и делал все возможное, чтобы попасть в центр внимания. – Все, кроме тебя, кажется, об этом осведомлены. И раз уж ты милостиво откликнулся на мою просьбу, стало быть, тебе есть что нам сообщить.

Старый добрый Сильвестер с извечно хмурой физиономией. Мне зачастую казалось, что, если бы он попытался улыбнуться, его неподвижное лицо пошло бы трещинами, как глиняная маска.

– Он шутит, Боддеккер, – поспешно встряла Бэйнбридж.

Дансигер хмыкнула, а Мортонсен – программист ИИ – брезгливо поморщилась. Мортонсен всей душой ненавидела Бэйнбридж. Ее отношения со мной программистка квалифицировала как попытку подлизаться к начальству и откровенно об этом говорила. Мне же, как лидеру группы, приходилось зорко следить, чтобы мои сотруднички не перебили друг дружку. Если вы не были главой творческого коллектива, то поверьте мне на слово: восемь человек всегда способны найти повод, чтобы переругаться между собой…

– Итак, – сказал я. – Мы с вами имеем «Мир Нанотехнологий». И «Наноклин». Современное чудо науки двадцать первого века, которое сделает безотрадные дни стирки пережитком прошлого…

Депп – музыкальный редактор – громко фыркнул. Потом он неодобрительно покосился на меня.

– Надеюсь, ты не собираешься сделать такое слоганом? – буркнул Сильвестер.

Я покачал головой.

– Предложи-ка что-нибудь сам! – выпалила Бэйнбридж. Ее глаза светились как два фонарика. Ничего себе, она решила меня защитить…

– Что тут предложишь?

– Тогда давайте послушаем Боддеккера, – сказал Депп.

Я скрестил руки натруди и медленно обвел их взглядом – Мортонсен, Дансигер, Сильвестер, Гризволд, Бэйнбридж, Депп и Харбисон, которая нервно постукивала ногтями по крышке стола. Я напустил на себя важный и таинственный вид, словно намеревался поведать им некое тайное знание. На самом деле это был тактический ход: я тянул время, собираясь с мыслями.

– Ну? – спросил Сильвестер.

– Ролик не должен выглядеть слишком коротким, – проговорил я наконец. – Этот товар будет хитом сезона. Подумайте: десятикилограммовой коробки стирального порошка хватает человеку на всю жизнь.

– Я бы не стала так торопиться, – заметила Харбисон. – Департамент Охраны Окружающей Среды еще не сказал свое слово.

– А по-моему, уже сказал, – отозвался Депп. – Этот товар поступает на рынок. Стало быть, он экологически безопасен.

– Я думаю, называть его экологически безопасным – это преуменьшение, – встряла Бэйнбридж. Терпеть не могу подобные речи. Создается впечатление, что Бэйнбридж говорит только ради того, чтобы согласиться со мной. Однако на сей раз она была права. – Сколько мыла – даже экологически чистого – средний потребитель использует за год? Теперь сравните это с десятью кило за целую жизнь…

– Это лишь приблизительные цифры. Они не отражают истинного положения дел на рынке, – парировал Сильвестер.

– Ладно, – вступила Харбисон. – Давайте исходить из наихудшего варианта. Предположим, у нас есть мот и транжира, который ухитряется изводить по килограмму в год. Десять килограммов за десять лет – пусть даже десять килограммов экологически чистого…

– Да подождите вы! – сказала Мортонсен. – Я не понимаю. Если эти штуки добавлять в холодную воду, значит, потом они вместе с ней попадают в экосистему. И что происходит дальше?

– Они запрограммированы на вторичную и третичную защитную систему, – сказал я, опираясь на недавно добытую ферретом информацию. – Когда наночастицы попадают в экосистему, они еще некоторое время остаются активными и продолжают уничтожать неэкологичные компоненты. Затем распадаются.

– И сколько времени эти штуки живут, оказавшись в экосистеме? – спросил Депп.

– Неизвестно. Единственная экспериментальная модель изготовлена для озера Эри. Эти наномашины создавались для выживания в неблагоприятных экологических условиях. Они распались через несколько часов…

– Но если миллионы людей будут использовать «Наноклин», – сказала Бэйнбридж, – даже несколько часов – это уже что-то.

Сильвестер отхлебнул кофе и водрузил чашку на стол.

– Миллионы людей не будут использовать «Наноклин» до тех пор, пока кто-нибудь не продаст им его. Мне бы хотелось – так же, как и мистеру Левину, так же, как и мисс Харрис, – чтобы именно мы стали той компанией, которая это проделает. А потому вернемся к нашим баранам. Если мы закончили обсуждать экологичность продукта, может, займемся работой, ради которой нас здесь держат? Иначе сказать: попытаемся заполучить контракт с «Миром Нано», чтобы обезопасить Пембрук-Холл и обеспечить себе место в агентстве.

– Ну прямо мои слова, – сказал я. – Право, не знаю, что там «Наноклин» может или не может сделать для экосистемы. Меня больше интересует, что он может сделать для среднего обывателя.

Мои коллеги переглянулись. Я видел, как они мучительно пытаются соображать, но, кажется, только