стойку. – А раньше я ее никогда не видел.

– Стареешь, – сказал Хотчкисс. – Раньше ты знал всех клиентов по именам. Наверняка она знакома с кем-то из наших. С ним и пришла.

– Она здесь одна и пьет в одиночестве, – отозвался Огилви. – Может быть, я старею, и мне недостает прежней хватки, но кое-что я сохранил. И это «кое-что» – умение любоваться женскими прелестями. Джентльмены, эта дама достойна второго взгляда.

Мы с Хотчкиссом как по команде обернулись к женщине. Огилви прав. Более чем.

– Глаза, молодые люди. Только посмотрите в эти глаза.

В старых романах именно в этот момент женщины поднимают взгляды и протягиваются невидимые нити. Разумеется, сейчас ничего подобного не произошло. Нам с Хотчкиссом пришлось подождать шесть или семь минут, пока закончится «Эй, Джон». Я допил коктейль, взял пиво и принялся наблюдать, как несколько человек окружили музыкальный автомат, чтобы не дать женщине снова поставить «С-П-Б». Женщина побрела прочь, затем круто изменила направление, миновала наш столик и подошла к стойке. Мы с Хотчкиссом исподволь наблюдали за ней.

Огилви и впрямь умел ценить красоту. Невероятно синие глаза женщины смотрели на мир настолько пронзительно-тоскливо, что мои руки начали покрываться гусиной кожей.

– Ишь ты! – прошептал Хотчкисс.

– Это преуменьшение, – отозвался я.

Женщина повернула голову, глядя мимо нас. Если она и заметила, что мы пялимся на нее с разинутыми ртами, то не подала виду. Она взяла выпивку и пошла назад к своему столику, стоявшему возле музыкального автомата. К тому моменту большинство народа из агентства уже отошли, и никто ей не мешал. Мы стыдливо следили за ней, а когда она вздрогнула, почувствовав взгляд, поспешно отвернулись к бару.

– Итак, – сказал Хотчкисс» когда Огилви принес третью порцию, – расскажи-ка нам что-нибудь.

Огилви пожал плечами.

– Она почти ничего не говорит. Она платит за свою выпивку карточками банка «Золотой Стандарт». Заказывает только те напитки, в которые положено вставлять всякие зонтики или шпажки. Из-за нее я впервые захандрил под «Эй, Джон» и «Детка, детка, детка, детка». Не думал, что такое возможно.

– Неплохой повод для знакомства, – сказал я.

– Постой-ка, – запротестовал Хотчкисс. – Я думал, ты посвятишь этот вечер Хонникер из Расчетного отдела.

– Давай посмотрим правде в глаза, – сказал я, со стуком поставив стакан на стол. – Ты видел, как эта женщина глядела сквозь нас с тобой? Хонникер делает это постоянно. Она даже не знает нас по именам.

– Тебя она знает, – сказал Хотчкисс, сделав большой глоток.

– Остынь, Хотчкисс. Это ровным счетом ничего не значит. После собрания у нас был деловой разговор.

Хотчкисс оторвался от своего стакана и посмотрел на меня безнадежным взглядом.

– Это правда, – сказал я. – Слушай, ты говоришь о ней больше, чем я. Может, это тебе стоит надраться до того состояния, когда ты решишь к ней подкатить. Ты расстался с Дансигер, так что тебе нужна Хонникер. Больше, чем мне. Почему бы тебе не заняться этим, Хотчкисс? Может, сработает эффект Флоренс Найтингейл, и ты в итоге запишешь ее номер в свои часы.

Хотчкисс аккуратно поставил стакан. Он размышлял.

– А ты что собираешься делать, Боддеккер?

– Я-то? – Я стер капли жидкости с кружки. – Я тут подумал… Дождусь окончания очередной песни, потом поставлю «Детка, детка, детка, детка» и погляжу – не удастся ли завести беседу с Леди Фатальные Глазки.

– Ты настоящий друг, Боддеккер. – Хотчкисс сполз с табуретки и побрел к задней стенке бара.

– Удачи, – сказал я ему вслед и негромко добавил: – У тебя столько же шансов, сколько и у меня. – А это, само собой, означало отсутствие всяческих шансов.

Я продолжал восседать на табуретке, наблюдая, как бар мало-помалу погружается в пучины хаоса. Над залом витали, перемешиваясь друг с другом, ретро-поп, металл, фолк и старые песни. Оказывается, люди до сих пор это слушают… Пембрук-Холл уже успел наводнить заведение Огилви. Показались Черчи – вместе с дюжиной других, включая компьютерщиков и людей из Расчетного отдела, коллег Хонникер. Если часов в пять здесь еще и находились посетители, не принадлежащие агентству, теперь они явно ретировались туда, где царила более цивилизованная атмосфера. А здесь и сейчас происходило празднование конца света.

Однако женщина с пронзительными синими глазами и не думала уходить. Она продолжала пить – неторопливо и раздумчиво, по-прежнему в одиночестве. Время от времени Огилви или кто-нибудь из его работников подносили ей выпивку. Она же неотрывно созерцала музыкальный автомат, оживляясь только при звуках старых песен, которые, как я думал, давно уже никто не слушает. Женщина не поднимала глаз, иначе бы давно увидела меня. Она тихо сидела на своем стуле, безнадежно уставившись в пространство.

– Она опасна, Боддеккер, – сказал Огилви у меня за спиной.

– Я просто смотрю.

– Ты делаешь это слишком навязчиво. Ты бы себя со стороны видел!

– Что подсказывает твоя барменская интуиция на этот раз?

– Ничего. Впрочем, дама кое-что мне сказала. – Огилви улыбнулся.

– Ну так не тяни. Я что, должен из тебя это клещами вытаскивать?

– Когда она покупала свою очередную порцию… Она сказала, что это – ее последняя ночь на Земле.

– Она не похожа на самоубийцу.

– Об этом я и не думал, – отозвался Огилви. – Мне кажется, она ждет, когда кто-то… или что-то подхватит ее и увезет отсюда.

Я поднял голову и заглянул ему в лицо.

– Это что же? Летающая тарелка?

Огилви пожал плечами.

– Этого я не говорил.

– Разве эмулятор Стивена Хокинга не доказал, что их не бывает?

– Я ничего не утверждаю, сынок, кроме того, что следует дважды подумать, прежде чем приближаться к этой женщине.

Я перевел на нее взгляд.

– Ну дважды я уже подумал. Сейчас делаю это в третий или четвертый раз.

Оставив стакан на стойке, я соскользнул с табуретки и неторопливо направился к музыкальному автомату. Время настало, думал я. Пора поставить «Детка, детка, детка, детка» и посмотреть, не привлечет ли это внимание таинственной незнакомки.

Я прошел уже половину зала, когда в поле зрения возникла Хонникер из Расчетного отдела. Она шагала к центру бара, издавая громкие возгласы, дабы привлечь всеобщее внимание. Я остановился. Все выглядело так, будто она направляется прямиком ко мне, но я не собирался дважды наступать на одни и те же грабли. Хонникер дошла до музыкального автомата и огляделась вокруг. Сунула в рот два пальца и издала пронзительный, закладывающий уши свист. Бар моментально погрузился в тишину.

– Что здесь, черт возьми, происходит? – вопросила она, озираясь по сторонам. – Мы – агентство номер один в плане творческого потенциала! Нам нет равных! А вы все плачете и рыдаете, как толпа переориентированных уродов! И все оттого, что кто-то там сказал, будто грядет конец света. Так послушайте, люди, что скажу я. Мы получим контракт с «Миром Нано» и сделаем им лучшую рекламу, какая только может быть на свете. Все агентства в мире возненавидят, нас. А потом падут к нашим ногам и будут умолять сделать их частью Пембрук-Холла!

Послышались аплодисменты. Некоторые прониклись ее речью. Правда, далеко не все.

– Ладно же, – сказала Хонникер с отвращением. – Я вижу, от нашего морального духа мало что