Он вытащил из-под бара обрезок трубы и занес его у меня над головой. Не же— лая лишать его удовольствия, я не стал перехватывать руку, и только когда она пошла вниз, отступил в сторону, позво— лив ему чуть-чуть задеть меня.

Потом я просто схватил эту нахальную руку и сломал ее о край стойки. Его вопли вошли в мое сердце райской музы— кой, я готов был слушать их сколько угодно. Но времени не было.

— Вы видели, как он предательски на— пал на меня? — спросил я.

Я направился к двери, к остолбенев— шим посетителям. Пострадавший исчез из вида, видимо, упал и стонал где-то за стойкой.

— Я иду звонить в полицию. Присмот— рите, чтобы он не сбежал.

Конечно, он рвался сбежать так же, как и я звонить в полицию. Я вышел из двери задолго до того, как свидетели сообразили, что же произошло на самом деле.

Бежать я не мог, чтобы не привлекать к себе внимания. Лучшее, что я мог сде— лать, это идти быстрой походкой. От напряжения я весь обливался потом. В комнате первое, что я увидел, был пузы— рек на столе и шприц за ним, завернутый в тряпочку. Мои руки не тряслись, я им этого не позволил. Это была очень силь— ная штука!

Рухнув в кресло, я взял пузырек и увидел, что там осталось жидкости мень— ше, чем на миллиметр. Для получения ад— ской смеси требовался довольно сложный процесс, однако формула гвоздем сидела у меня в памяти, и не представляло тру— да в любой момент восстановить ее. Вот только как достать компоненты в этот ночной час? Да ведь это не сложно! За— кон истории говорит, что оружие открыли раньше денег. В моем кейсе лежал знаме— нитый 0,75 калибр, с которым можно раз— добыть все, что угодно, гораздо быст— рее, чем с деньгами.

Это была моя ошибка. Какое-то ноющее беспокойство волновало меня, но я его проигнорировал. Напряжение, а затем разрядка после укола, разогнали скован— ность. На вершине кайфа надо было торо— питься, у меня было очень мало времени, чтобы найти то, что нужно, и вернуться в комнату отеля. Все мои мысли устреми— лись к достижению цели. Я отпер кейс и увидел пистолет, лежавший поверх одеж— ды.

Тут тонкий голосок в памяти что-то невнятно пискнул мне, но это меня толь— ко подтолкнуло. Я схватил рукотку, и тут память начала проясняться… слиш— ком медленно.

Опустив пистолет, я рванулся к две— ри, но уже было поздно. Позади хлопнула граната с сонным газом, положенная под пистолет. Уже погружаясь в сон, я никак не мог понять, как это можно было сде— лать такую глупость.

Первым ощущением после выхода из сна было сожаление. Работа мозга является источником постоянного удивления.

Действие моего дьявольского напитка, проходило, с памятью все было в поряд— ке, дурнота рассеивалась. Детали моей интермедии сумасшествия представали четко и ярко. Хотя меня подташнивало от всего, что я думал и делал, одновремен— но ощущался приступ сожаления, что все кончилось. Раскованность после принятия лекарства переросла в абсолютную свобо— ду, когда жизнь других людей кажется меньше, чем ничто. Ощущение, несомнен— но, жуткое, но и чрезвычайно приятное и привлекательное. Хотя мозг протестовал, я испытывал желание повторить все сно— ва.

Несмотря на двенадцатичасовой сон, я был разбит. Переползание на кровать от— няло всю мою энергию. Взгляд остановил— ся на предусмотрительно припасенной бу— тылке спирта. Я вымыл стакан и, потягивая жидкость, попытался привести в порядок свое мозговое хозяйство, что было нелегко. Я много раз читал о тем— ных инстинктах, лежащих в нашем подсоз— нании, но впервые столкнулся с этим не— посредственно, когда они стали действительно выплывать на поверхность.

Моя позиция в отношении Ангелины должна быть, наконец определена. Нужно признать, что я был к ней явно неравно— душен. Любовь? Назовите это каким угод— но словом, не возражаю, но это не пыл— кая юношеская страсть. Ее поступки не ослепляли меня, я трезво понимал, что отвратительно-аморальная жизнь Ангелины отражается и на моем образе мыслей. Но логика и рассудительность не могут про— тивостоять эмоциям. Ненавидя ее дея— тельность, я не мог отделаться от чувс— тва симпатии к этой личности, так похожей на меня. Не давала покоя мысль

— какая бы получилась из нас упряжка! Это, конечно, было невозможно, но хо— теть-то никто не запретит.

Любовь и ненависть стояли буквально плечом к плечу. Я сделал большой гло— ток.

Найти ее сейчас не составит труда.

Эта уверенность даже раздражала меня.

У меня не было никакой новой инфор— мации, одни мысленные фантазии да проб— лески интуиции в том, как вертятся ша— рики в голове Ангелины. Не могло быть сомнения, что она рвалась к власти; но вряд ли добилась бы чего-то через коро— ля. Скорее силой, через пути, возможно, с терроризмом, через определенного рода революцию и беспорядки. Так было в ста— рые плохие времена на Фрейбуре, когда ценой схватки была верховная власть.Лю— бой дворянин мог быть коронован, а ста— рая королевская власть ослаблена, поэ— тому борьба за место монарха была очень жестокой. Конечно, все это прекратилось после того, как здесь поработали социо— логи Лиги.

Теперь возврат к старому стал вполне возможен. Ангелина, чтобы удовлетворить свои амбиции, хотела видеть этот мир купающимся в крови. Она пока не могла ничего сделать, но готовила кого-то для черновой работы, одного из этих надутых Князей, которые проводили в жизнь поли— тику трона и имели большое влияние в этом полуфеодальном государстве. Подоб— ный подход Ангелина уже использовала, захочет использовать и еще раз, в этом не было сомнения.

Неясна была одна мелочь: кто он?

Мои ныряния в глубины самоанализа оставляли во рту неприятный привкус, который не вымывался никаким количест— вом жидкости. В чем я нуждался, так это в оживлении моих нервных окончаний и разгонке застоявшейся крови. Выслежива— ние доверенного лица Ангелины требовало подзарядки моих батарей. Я взял газету и стал изучать колонку новостей Двора. Через два дня должен состояться Большой Бал — очень удачное прикрытие для моих исканий.

В эти два дня я наводил глянец на детали предполагаемой операции. Любой болван мог испортить дело, что обычно часто и случается. Только с такими та— лантами, как у меня, можно было обеспе— чить стопроцентное прикрытие персониза— ции. Я придумал себе родину — отдаленную провинцию Фрейбура, бедную во всех отношениях, кроме изобилия ню— ансов в произношении, что служило осно— вой многих шуток и анекдотов. Население Мистельдросса в силу присущих ему врож— денных свойств отмечалось как драчливое и упрямое. Мое положение дворянина дало мне право скрыться под именем Граф Бент Дибстол.

Фамильное имя на местном диалекте оз— начало либо бандита, либо сборщика на— логов, что дает вам полное представле— ние как о роли сборщика налогов, так и об источнике фамильного титула. Военный портной выкроил мне мундир и пока под— гонял его, я детально вызубрил свою фальшивую историю.

Не забыл я сделать еще одну вещь — послать травмированному бармену толстую пачку денег — он вынужден был работать с рукой, закованной в гипс. Он действи— тельно разозлил меня, но наказание было явно непропорционально малости проступ— ка.

Этот анонимный подарок очистил мою совесть, и я почувствовал себя значи— тельно лучше.

Полуночный визит в королевскую ти— пографию дал мне желанное приглашение на бал. Мундир сидел на мне, как вли— той, сапоги вызывающе блестели. Я был одним из первых, королевский стол соб— лазнял явствами, а предстоящее дело раздразнило мой апетит. На Фрейбуре сохранилась архаическая привычка носить на балах шпоры и меч. Обремененный этой тяжестью, грохоча, как пустая кастрюля, я низко поклонился королю. Его глаза блестели и были какими-то туманными. Это подтверждало справедливость слухов о том, что, не приложившись к бутылке, он не начинал ни одного дела. Он откро—