шого пальца. На проволоке висела таб— личка, и я от всего сердца пожелал, чтобы эта табличка висела на его ухе, стянутом той же самой проволокой. Боль на пальце передалась вверх, стали ныть грудь, голова и рука, и мне стоило больших усилий оставаться похожим на труп.

Где-то позади меня открылась тяжелая дверь, и волна холодного воздуха косну— лась моей кожи. Я позволил себе быстрый взгляд из-под век. Если трупы в этой конторе устанавливаются в индивидуаль— ные холодильники, я был готов внезапно возродиться к жизни. Я ведь и не мечтал о большем счастье, как умереть в холо— дильной камере за закрытой дверью.

Но Леди Удача все еще была со мной, мой мучитель перетащил меня вместе с носилками в большую комнату. Там на стеллажах, расположенных по стенам, уже лежали усопшие.

Без излишней почтительности меня ки— нули на заиндевелые доски. Шаги удали— лись, дверь тяжело стукнула, свет по— гас.

Мое отчаяние трудно передать. Прошел только один день, а я уже весь в синя— ках,контужен и покалечен. Пребывание в одиночестве в темной запертой комнате подействовало на меня чрезвычайно угне— тающе. Несмотря на боль в груди и эту идиотскую табличку на пальце, я слез со стеллажа и отправился искать дверь.

Меня бросало то в жар, то в холод, пока я наконец наткнулся на стену. На— щупав выключатель, я включил свет, и в тот же момент настроение мое резко улучшилось.

Дверь была — лучше не придумаешь, без окошка и с ручкой изнутри. У нее даже был внутренний засов, но невозмож— но было представить, кто мог им пользо— ваться. Я занялся исследованием помеще— ния. В первую очередь я раскрутил проволоку и растер палец, возвращая его к жизни. На желтой табличке стояли бук— вы Д.О.А. и от руки написанный номер, такой же, как и на форме, которую я подделал. Тут была возможность. Я снял такую же табличку с пальца наиболее сильно изуродованного трупа и заменил ее своей. Его табличку я убрал в карман и для смеха поменял таблички у осталь— ных. Они висели у всех на левой ноге, и я громко проклинал эту проклятую педан— тичность. Нога моя замерзла, и мне пришлось снять правый ботинок с трупа с самыми большими ногами. Поскольку кос— тюм и пуленепробиваемый жилет тоже были испорчены, пришлось позаимствовать теп— лую рубашку у одного из моих молчаливых друзей.

Не подумайте, что все было так прос— то. Меня буквально шатало от слабости.

Закончив, я выключил свет и открыл дверь из холодильника. На меня пахнуло, как из доменной печи. тут не было видно ни души. Я прикрыл дверь в склеп и стал искать ближайшую другую комнату. Это была кладовая, в которой единственной полезной для меня вещью был стул. я сел, отдышался и снова огляделся. Дверь рядом была заперта, а следующая — отк— рыта в темную комнату, где кто-то хра— пел. Как раз то, что нужно.

Кто бы ни был этот человек, но пос— пать он любил. Я обошел комнату и соб— рал всю одежду,какую нашел. Он не прос— нулся, и это было очень хорошо для него, ведь у меня была черепная травма. Как только текущие дела закончились, вернулась боль. Натянув шляпу, найден— нюю там же, я открыл запасной выход. Никто не обратил на меня внимания, и я отправился пешком по поливаемым дождем улицам Фрейбурбада.

Эта ночь и следующие несколько дней не сохранились в памяти по понятным причи— нам. Вернуться обратно в свою комнату было рискованно, но риск был опрадвн.

Почти наверняка Ангелина не знала о ее существовании, а если она и нашла ее, то теперь это не имело значения. Я был мертв и больше ее не интересовал. Мое предположение оправдалось. После возвращения меня никто не беспокоил. Я велел принести мне пищи и пару ботинок, чтобы создать впечатление длительнего одинокого запоя.

Тело постепенно восстанавливало свои функции, я поддерживал его антибиотика— ми и болеутолящим.

На третье утро я почувствовал себя человеком, хотя и слабым. Рука приобре— ла чувствительность, черные и синии пятна на груди стали светлеть, а голов— ная боль почти прошла. Пора было поду— мать о будущем. Я пригубил немного из бутылки и позвонил вниз, чтобы прислали газеты за последние три дня. Пневмотру— ба засопела, чихнула и извергла их на стол.

Внимательно просматривая их, я по— нял, что разработанный мною план будет значительно лучше, чем я ожидал.

На следующий день после моего убийс— тва все газеты поместили сообщения, по— черпнутые из больничных отчетов ленивы— ми обозревателями, кто не удосуживался хотя бы мельком взглянуть на трупы. И это все. Ничего о Большом Больничном Скандале с Переменой Трупов или об Иске По Поводу Того Что в Гробу Не Дядя Фрим.

Если мои шуточки в этом мясном моро— зильнике не опубликованы, значит, это стало больничным секретом, о котором будут говорить наедине.

Ангелина, мой снайпер-возлюбленная, должна теперь думать обо мне, как о мертвеце, жертве ее несущего смерть спускового пальца. Ничего не может быть лучше.

Через некоторое время я снова сяду ей на хвост, но работать станет значи— тельно проще, ведь она уверена, что я превратился в местном крематории в си— зий дымок.

Вот теперь самое время составить правильный план. Нет больше вопроса, кто за кем охотится. Арестовать Ангели— ну доставит мне не меньшее удовольст— вие, чем ей, когда она стреляла в меня.

Я должен был признать, что она все время обходила меня. Она увела линкор у меня из-под носа, а затем улизнула у меня из-под пистолета. И совершенно изумительным было то, что она устроила мне ловушку, когда я думал, что охочусь за ней. Вся моя наивность стала мне яс— на до боли. Задумав исчезновение из линкора, она вовсе не была в истерике, она просто разыграла эту роль. Она изу— чала меня, каждый доступный обозрению участок моего лица, каждую интонацию моего голоса. В ее памяти четко отпеча— тался мой образ, и, удирая, она посто— янно просматривала варианты моих дейс— твий. В последней точке своего полета она остановилась и стала ждать, зная, что я прибуду, и что она будет больше подготовлена к встрече со мной. Это бы— ла история.

Теперь мое время сдавать карты.

Я обдумал и взвесил множество вари— антов и планов. В первую очередь, до того, как предпринимать что-то еще, мне необходимо было пройти полную физичес— кую реконструкцию. Это было необходимо, если я хочу поймать Ангелину. Это также потребуется, если я хочу избежать длин— ных рук Корпуса. Во время учебы я об этом не задумывался, но был абсолютно уверен, что покинуть Специальный Корпус можно только ногами вперед. Физически я был еще очень слаб, черепушка у меня работала по- старому. Мне не хватало фактов, и я сделал небольшое пожертво— вание в форме вступительного взноса. Там были фотокопии всех местных газет за много лет назад. Я познакомился с ядовито-желтым журналом, любовно наз— ванным «СВЕЖИЕ НОВОСТИ». Это был попу— лярный журнал, его словарь составлял приблизительно триста слов, особенно для тех кто любил смаковать жесткости во всех их многочисленных проявлениях. Большинство страниц было посвящено тра— гедиям с вертолетами и цветными фотог— рафиями, конечно. Но часто там описыва— лись случаи хулиганства, жестоких драк и тому подобного, что твердая рука га— лактической цивилизации еще не успела задушить на Фрейбуре полностью. Среди этого нагромождения кое-где были упоми— нания о «темных» преступлених, которые я и искал.

Человечество всегда было капризным в своем законодательстве, открывая такие увлекательные термины, как непредумыш— ленное убийство, убийство при смягчаю— щих вину обстоятельствах и т.п. Так будто мертвый совсем не мертвый. Хотя «мода» как на преступления, так и на приговоры меняется, есть такие, которые всегда вызывают сильное отвращение. Это врачебные преступления. Я слышал, неко— торые дикие племена убивают знахаря, если его пациент умер — порядок не без достоинств.

Эта целеустремленная ненависть к мяснику-шарлатану понятна. Будучи боль— ным мы полностью вверяем себя в руки доктора. Мы даем возможность совсем незнакомому человеку забавляться с са— мым для нас дорогим. Если это доверие подрывается, возникает естественное возмущение среди свидетелей или