собрать в кулак все свои силы. Больше всего ей хотелось выплеснуть свой бокал ему в лицо.

– Моя связь с Джейд закончилась с некоторыми.., осложнениями. – (Келси замерла.) – Пару лет назад мы знали друг друга и некоторое время неплохо проводили время, но вдруг Джейд взбрело в голову, что до того, как она отцветет, ей во что бы то ни стало нужно заполучить колечко на пальчик, а я, боюсь, не имел намерения удовлетворить это желание. Насколько мне известно, Кент всегда крутился рядом – этакий безмолвный воздыхатель; она, по‑моему, придерживала его на всякий случай. – Маршалл брезгливо покачал головой. – Он молод, богат и обладает, по мнению Джейд, всеми необходимыми для брака качествами, так что… – Он наполнил ее и свой бокалы и лишь после этого закончил:

– Она за него вышла.

– Понимаю, – протянула она, – брак для прикрытия.

– Сомневаюсь, – желчно ответил Маршалл. – Я дал им свое благословение и после объявления помолвки старался держаться от них подальше, однако, похоже, Кент меня по понятной причине невзлюбил. – Он бросил на нее насмешливый взгляд. – Джейд сумела сделать так, что мне было просто не отвертеться от приглашения на свадьбу, а во время приема она намекнула, что желает встретиться со мной по возвращении из.., поездки. В конце концов пришлось в некотором смысле.., скажем, пойти на грубость. – Он пожал плечами. – И делу конец.

– Но она же любит тебя, Маршалл! – вознегодовала Келси.

– Она не имеет понятия, что это такое.

– Но…

– Прошу тебя, Келси! – Было видно, что он сдерживается из последних сил. – Мир, в котором живет Джейд, нисколько не походит на твой, там действует совершенно другой моральный кодекс. Она обладает умом и характером и благодаря этому держится на плаву. – Келси неотрывно следила за ним глазами, полными отвращения, и он улыбнулся, но улыбка была неприятная. – Не скажу, что я в восторге от всей этой истории, но факты – вещь упрямая. А у меня, хочешь – верь, хочешь – нет, имеется свой кодекс чести, и я строю жизнь, сообразуясь с ним. И еще: я ни единого раза в жизни не брал ничего, что не принадлежит мне по праву.

В глазах Келси ясно отражались все ее мысли, и он с тихим вздохом откинулся на спинку стула – бровь приподнята, по лицу блуждает добродушная усмешка.

– Вижу, ты этому не веришь.

– Я этого не сказала.

– А тебе и не нужно ничего говорить. – Он окинул ее задумчивым взглядом. – Дело только во мне или ты так отрицательно относишься ко всему мужскому полу? Ума не приложу, как это у Грега хватило храбрости пригласить тебя на свидание.

– Оставь его в покое! – Глаза Келси горели гневом. Как это он все передергивает в свою пользу?

– С удовольствием.

– А ты все такой же, да? – накинулась она на него, отбросив всякую осторожность. – Ничуть не переменился. – И Келси свирепо уставилась на него.

– Благодарю за комплимент. – Он нарочно поддразнивал ее и, судя по его виду, получал от этого огромное удовольствие.

– Ты знаешь, о чем я говорю, – негодующе продолжила она. – Одна женщина за другой, и всех втаптываешь в грязь… – Она умолкла: черты его красивого лица исказились, оно потемнело от гнева; у Келси от страха по спине пробежал холодок.

– Поосторожней, Келси! – Он тяжело дышал. – Всякому терпению человеческому есть предел. Ты не имеешь абсолютно никакого понятия о моем образе жизни, так что прошу тебя: не морализируй.

– Того, что я знаю, достаточно, чтобы ты мне был противен! – огрызнулась она. Он ничего не ответил, но продолжал пристально на нее смотреть. Молчание длилось бесконечно долго, пока ей не стало казаться, что сердце вот‑вот выскочит у нее из груди. Зачем она это сказала? Что это с ней? Она себя в жизни так не вела.

По‑видимому, душевное смятение и боль, которые она испытывала, отразились у нее на лице, так как через несколько минут Маршалл откинулся на спинку стула, расслабился и с его лица исчезла гневная гримаса.

– Я испытываю жгучее желание дать тебе хорошего шлепка по твоей великолепной филейной части.

– Что?! – Она в ужасе уставилась на него.

– Я частенько говаривал Дэвиду, что в старом изречении “Кто жалеет розгу, тот губит дитя” есть немалая доля истины, – задумчиво продолжил Маршалл, – и похоже, я, как всегда, оказался прав.

– Попробуй, только попробуй…

– Не искушай меня, Келси. – Его темные глаза сверкнули. – Ты ведешь себя как избалованный ребенок, и я вот‑вот начну обращаться с тобой соответствующим образом.

Келси сердито дернула головой, ее волосы золотистой волной заструились по плечам, и от этого в глубине его глаз вспыхнуло нечто такое, от чего у нее зашлось сердце.

– Это только потому, что я не стала вешаться тебе на шею, как другие твои женщины?

– Прежде всего, ты не принадлежишь к числу моих женщин; тебе хотя бы из вежливости следовало подождать, пока тебе предложат. – Она залилась краской, но он, не давая ей возразить, продолжал:

– Кроме того, у тебя, кажется, сложилось крайне нелестное мнение о моих взаимоотношениях с противоположным полом.

– Я тебя ненавижу!

– Отвращение, ужас, а теперь и ненависть. Похоже, я и в самом деле внушаю тебе сильные чувства, – задумчиво произнес он. – Знаешь, а я и представить не мог, каким занимательным окажется этот вечер. Вы выросли в настоящую штучку, мисс Хоуп. Интересно, где тот храбрец, который сумел бы вас укротить?

– Убирайся ко всем чертям!

– Я у них уже побывал.., и мне там не понравилось.

На мгновение в его глазах сверкнуло нечто, изумившее ее до глубины души. Я, должно быть, ошиблась, уговаривала она себя; он слишком бесчувствен, слишком холоден, чтобы испытывать ту невыразимую муку, которая на секунду скользнула по его красивому лицу.

– А вот и десерт. – Лицо Маршалла снова превратилось в маску холодноватой вежливости; он поблагодарил официанта, который поставил перед ними тарелки.

Келси продолжала напряженно всматриваться в него. Да, конечно, ей это почудилось, просто игра света или что‑нибудь наподобие.

– Кушай, пчелка моя, это просто объеденье, – проговорил он с умиротворенной улыбкой, будто весь их разговор ей приснился.

Она послушно воткнула ложечку в сдобный торт, прослоенный шоколадной помадкой и покрытый толстой шапкой свежего крема, и почувствовала себя совершенно беспомощной. Маршалл действительно очень странный человек; чем скорее кончится этот бурный вечер и она благополучно вернется домой, тем лучше!

– Кофе?

Его вопрос вывел ее из глубокой задумчивости, и она с раздражением обнаружила, что за размышлениями проглотила большую часть десерта, даже не распробовав вкуса.