Какого-то иного характера дрожь, нервная, что ли?
Нет, сначала она по-честному была настроена весьма скептически. Да и рассказывал добровольный экскурсовод не сказать что что-то особенное. Общеизвестные сведения — родился там-то, начал писать… Встретил даму сердца, звалась она…
Но довольно быстро Лера приумерила сарказм — уж очень искренне все это исполнялось. И голос у чудака срывался, и лихорадочный румянец играл на щеках…
Лера, кстати, отчего-то избегала смотреть на него, просто шла рядом, глядя перед собой — на деревья, цветы.
Возможно, потому, что он был некрасив и как-то даже литературно некрасив (слишком большие черные глаза, темные курчавые волосы, тщедушная фигура).
В общем, непонятно отчего, но только ее натурально начало колотить. А он все говорил, говорил… К моменту, когда чудак стал рассказывать о трагической жизни Грина в голодном Крыму в постреволюционные годы, Лера уже готова была разрыдаться.
Как же так: алые паруса, бегущая по волнам, волшебный порт Лисс — и вдруг
…Дом оказался действительно неподалеку. На Пестеля, в пяти минутах.
— Вот здесь они жили.
Она помолчала, потом спросила:
— Сколько я вам должна?
— Не знаю, — пожал незнакомец плечами. — Да и не в деньгах дело.
Лера усмехнулась:
— Вы прямо будто
Она достала сто долларов, которые всегда носила с собой в кошельке (мать сунула, мол, мало ли что). Он взял, даже не оценив достоинства купюры (видимо, действительно дело было не в этом), и пробормотал:
— Вы очень красивая! Похожи на актрису.
— Мне и положено на нее походить — в скором будущем я ею стану.
— Вы могли бы сыграть Ассоль! Знаете, он часто писал о женщинах демонического склада, женщинах-дьяволицах с красной помадой, а вот вы совсем не такая.
— Откуда вы знаете? Может, я как раз из этих… демонических женщин?
— Нет, — он упрямо покачал головой, — вы Ассоль, или Бегущая…
Глаза Леры зажглись недобрым огнем: «Ну да, как же, Ассоль! Ассоль, которая сказала бы Грею: да, я поеду с тобой, мой милый, если ты уничтожишь этот город!»
Он взял ее руку. Она думала — поцелует, но он не решился, просто крепко сжал.
И на прощание ни с того ни с сего сказал:
— Наградой за ожидание будет любовь!
Лера опешила.
— Это вы о чем?
— О вас!
— И долго мне ее ждать?
Он задумчиво посмотрел на нее (она поежилась — очень уж глаза большие) и огласил приговор:
— Нет, недолго! Вот увидите, в этом году вы встретите свою любовь.
Она усмехнулась:
— Ну, смотри, не обмани!
…Обманул! Год кончается, уже, в общем, кончился. Выходит, зря она дала сто долларов. Разве что до полуночи ей встретится «заслуженная награда».
Неожиданно послышалась мелодия. Что-то знакомое… Дымов улыбнулся, узнав — Энио Морриконе из кинофильма «Профессионал». Оказалось, звонил сотовый Тамиры. Увидев высветившийся номер, она усмехнулась:
— Представляете, Кабанов звонит!
— А я так и думал, что он не оставит вас в покое!
— Ну и что мне делать? Отвечать?
— Вы сомневаетесь, Тамира? Хотите вернуть Кабанова? — почему-то расстроился Дымов.
Она промолчала.
Телефон не умолкал. Тему из «Профессионала» прослушали уже в седьмой раз.
— Может, отключить? — предложил Дымов.
Тамира задумалась, потом решительно сказала:
— Лучше ответить! Чтобы у него не было никаких иллюзий!
Она взяла телефон в руки.
— Да, Кабанов, привет. Ага, давно не виделись. Что ты хочешь сказать? Как я дорога тебе? В самом деле? Недоразумение? Ну да, конечно… Все останется, как было? Придешь сейчас, чтобы забрать меня? Снимешь другую квартиру? Вот спасибо-то! Нет, Кабанов! Не придешь! Потому что меня здесь уже не будет! Куда я денусь? Улечу с Митричем на Альдебаран! Да, именно так и понимать! Прощай, Кабанов! Привет супруге!
Она захлопнула крышку телефона и выключила аппарат.
— Ну, вот теперь для Кабанова я недосягаема!
— И вы не вернетесь к нему?
— Нет!
«Она не вернется к Кабанову!» — обрадовался Дымов.
— Приходите завтра на мой концерт! Помните, вы говорили, что в финале подарите мне свою картину. Придете?
— Может быть, — улыбнулась Тамира. — Ах, Дымов, какой вы счастливый человек! Наверное, даже сами не знаете! Я вам так завидую!
— Почему вы думаете, что я счастливый?
— Ну, как же! Вы нашли себя в профессии! Реализовались!
Последнее слово она произнесла со значением.
— Мне кажется, я бы все отдала за то, чтобы угадать себя, раскрыться!
— У вас еще все впереди! Вы такая юная!
Тамира вздохнула. Как бы ей хотелось рассказать ему о своих страхах, излить душу, потому что с этим так сложно жить и почти невозможно справляться самой… Ведь ей так часто страшно. Особенно по ночам — она просыпается и понимает, что она еще не живет, а будто только готовится жить, готовится к жизни, в которой все будет по-настоящему. И любовь, и дело, дающее смысл… Можно и без дела, главное, чтобы была любовь… И если к талантливому человеку — то тем более собственное дело неважно. Она бы служила его таланту, и смысл был бы в этом.
Тамира задумчиво взглянула на Дымова. Да, она бы могла служить его таланту. Окрылять его своей любовью, всегда быть рядом, заботиться и стирать ему носки. Да, стирать носки — и это необходимо, чтобы Дымова ничто, даже носки, не отвлекали от служения. Ее проблема в том, что прежде она не встречала человека, соответствующего масштабу ее личности. В самом деле, о чем говорить: сначала взбалмошный мальчик, изломанный и нервный, потом Кабанов. А она ждала такого, как Дымов, его можно любить, не уязвив своей женской гордости…
Всего этого Тамира, конечно, вслух не произнесла, а лишь насмешливо заметила, что не всем с самореализацией везет так, как Дымову. В ответ Дымов с печальной улыбкой заметил, что это вряд ли вопрос везения, потому что ему пришлось много работать. И если ему и повезло, то только в том, что работа была ему в радость, потому что музыка — его мир и вся его жизнь.
— Вот я и говорю, что вы счастливец. У вас Дар. Вас бог поцеловал в темечко.
Дымов смутился и попробовал отшутиться:
— Какие вы серьезные слова говорите. Еще приму на веру, и тогда пиши пропало! Я, если честно, боюсь впасть в маразм и начать слишком серьезно к себе относиться, потому и стараюсь почаще хлопать
