Кое-где в быстро пересыхающих лужах трепыхались, умирая, рыбы. При случайном взгляде издали рыбы как рыбы, некоторые были похожи на карпа. Но, присмотревшись, Лис увидел, что на брюхе у них имеются выросты, напоминающие лапы. И рыбы вовсе не умирали, а с помощью этих отростков закапывались в ещё жидкую глину.

– Здешнюю живность есть можно? – спросил Лис.

– Можно, небелковых форм здесь нет. Кроме того, хватает съедобных растений, – ответил, обливаясь потом Инглемаз. – Например, выше на плато растут отличные ягоды, в лесу попадаются дедае. Сам я, понятное дело, пользовался пищевыми синтезаторами, когда пытался переделать этот мир.

– А откуда такие рыбы?

Инглемаз пожал плечами:

– Не я их выводил. Этим миром занимались и до меня, так что кое-какая живность здесь уже ползала, когда я впервые появился… Ну, я потом что-то добавил. – Лису почудилось в его голосе сожаление.

– Значит, с голоду не умрём, – констатировал Лис. – Ладно, выйдем из этих каньонов, ты мне расскажешь подробнее.

Наконец они взобрались по последнему склону и оказались на плато, где каменистая почва перемешивалась с коричнево-серым суглинком. О присутствии твёрдых горных пород говорили попадавшиеся уже в последней глинистой лощине камни, явно упавшие сверху.

Лис обернулся и посмотрел в сторону, откуда пришёл. Глубокие глинистые овраги, почти настоящие каньоны, перемежаясь с гребнями разделяющих гряд, тянулись вдаль, исчезая за линией очень близкого горизонта. Лис пока не знал параметров этого мира, но уже сейчас многое говорило, что в отличие от весьма экзотического мира Терпа, данная планета имела классическую форму.

Лис обратил внимание, как Инглемаз, несмотря на усталость и ливший с него ручьями пот, оказавшись здесь, начал с опаской озираться по сторонам. Проведший много времени в охотничьих экспедициях на незнакомых землях, Лис редко ослаблял внимание, но, судя по поведению Творца, решил, что надо быть вдвойне начеку.

Он осмотрел поверхность почвы и нашёл некоторое количество следов животных, в основном не крупнее собаки.

Кое-где среди валунов рос кустарник необычного вида – Лис окрестил эти растения «саксокактусами». Они имели ярко-зелёные, скрученные, изборождённые морщинами и изогнутые как у саксаула стволы, но когда Лис потрогал их, стараясь не уколоться о длинные колючки, оказалось, что они мясистые и упругие, как кактусы. По обычной логике, колючки свидетельствовали о наличии у растений естественных врагов. Правда, в искусственных мирах Творцов любые формы жизни могли быть просто прихотью одного из создателей планеты, ведь здесь не могло быть речи о масштабной естественной эволюции.

Другими представителями местной флоры на этом краю плато за исключением клокастой травы были растения, представлявшие полную противоположность саксокактусам. Более всего эти то ли полукусты, то ли полудеревца походили на рисунок маленького ребёнка, ломаными линиями пытающегося изобразить реальное дерево. Толстый светло-розовый как местное небо ствол до двадцати сантиметров в диаметре поднимался из земли на высоту более полутора метров, где начинал куститься изломами утончавшихся ветвей. Мелкие зелёные с переливами красного листочки располагались непарно вдоль самых тонких веточек. Кое-где на веточках висели грозди бледно жёлтых, размером с горошину, ягод. Аналогий для названия Лис подобрать не мог. Грозди формировались почти идеально круглыми, и издали создавалось впечатление, что на ветках висят шарообразные плоды.

Поверхность плато тоже хранила следы текущей воды, но это была, похоже, работа воды, низвергавшейся с неба. Судя по следам, дождь здесь являлся «Дождём» с большой буквы.

Инглемаз сорвал несколько гроздей и с явным наслаждением отправил ягоды в рот, предупредив тем самым вопрос Лиса о том, не ядовиты ли растения. Он тоже попробовал ягоды, оказавшиеся неожиданно прохладными, а по вкусу сочная мякоть под толстоватой, но не грубой, а чуть ворсистой как у персика кожурой напоминала дыню с привкусом корицы. Таким образом, Терпу и Монре не грозила здесь смерть от жажды, если бы они решились съесть этих ягод. Лис даже стал недоумевать, почему ушедший в Великое Ничто Кормад так отозвался о данном Недоделанном мире. Конечно, судя по глинистым каньонам, оказаться там во время движения водного потока не сулило ничего хорошего, но здесь, на твёрдой каменистой равнине рядом с растениями, дающими такие вкусные ягоды, было не так уж плохо и страшно. Особенно, с висящим на шее лучемётом.

Несмотря на обилие камней и каменной крошки, Лис с его навыками следопыта, мог легко читать следы. Отпечатки ног Монры и Терпа уходили к видневшемуся примерно в километре впереди лесу. Лис ровным быстрым шагом двинулся туда, но Инглемаз взмолился об отдыхе. Лис посмотрел на него и кивнул, соглашаясь, и совсем не из жалости к уставшему Творцу.

Несмотря на спешку, Лис счёл, что можно и даже нужно потратить с полчаса на получение от Инглемаза более подробной информации о данном мире. Пока они поднимались и спускались по обрывистым склонам Глинистых Лощин (Лис по выработавшейся давно привычке уже присвоил им имя собственное), требовать связного и последовательного рассказа, было невозможно, как и слушать таковой. Да и сам он тоже порядком устал, а к лесу, где может встретиться местная живность, лучше подойти более свежим и готовым к неожиданностям.

Ягодные деревья давали существенно больше тени, чем саксокактусы, и Лис направился к месту, где заросли стояли погуще. Здесь он увидел несколько сломанных растений, и по следам понял, что Терп и Монра обзавелись чем-то вроде дубинок. Это его опять-таки порадовало, поскольку лишний раз свидетельствовало о сохранившемся боевом духе друзей.

Они уселись в жидковатой тени. Инглемаз, отдуваясь, горстями пожирал ягоды.

– Обожрёшься – идти будет тяжело, – сказал Лис, разглядывая чавкающего Инглемаза. – Или, не дай бог, понос тебя прошибёт.

– Не-ет, – ответил Творец, жадно глотая прохладную влагу из шарообразных гроздей. – Эти ягоды очень легко усваиваются.

Лис решил дать ему ещё минуту на утоление жажды, а сам вытащил пистолет. Инглемаз напрягся, но Лис не собирался таким образом убеждать Творца есть поменьше.

Поглядывая на своего пленника, Лис снял пистолет с предохранителя и выстрелил три раза в воздух. Он обругал себя за то, что такая мысль не пришла в голову сразу, как очутился здесь: возможно, Монра и Терп услышат звук, догадаются, кто стреляет, и не будут уходить далеко или даже пойдут навстречу.

Инглемаз подскочил и замахал руками.

– Тише, не поднимай лишнего шума!

– Ага, вот как? – Лис вставил в магазин новые патроны вместо истраченных и убирал пистолет в кобуру. – Ну, давай, рассказывай, что это место собой представляет.

Инглемаз, когда хотел, становился неплохим рассказчиком. Да и как могло быть иначе? Ведь при всех отрицательных индивидуальных качествах, имевшихся у разных представителей расы Творцов, все обладали высоким уровнем интеллекта, уже хотя бы в силу количества прожитых лет, приобретённого опыта и уровня развития цивилизации, из которой вышли. Кто не успел накопить необходимых для выживания навыков и знаний, вряд ли дотянул до нынешних дней. Тот же Нимрат, например, чтобы создавать или хотя бы как-то изменять что-то в своём Кольцевом мире должен был владеть огромным объёмом знаний, пусть чисто прикладных и где-то поверхностных, но – знаний!

К сожалению, интеллект и знание – не есть синонимы порядочности и добродетели, и Лис давно это понял. Ещё в школе, впервые прочитав фразу о том, что «гений и злодейство – две вещи несовместные», он как-то инстинктивно, хотя и с сожалением не поверил в однозначности данного определения, а прожитые годы и прочитанные книги лишь добавили сомнений. Даже рассматривая земную историю, можно найти немало личностей, которых по многим показателям можно определённо назвать гениальными, но которые при этом явно не отличались высокой нравственностью.

Планета, на поверхности которой находились сейчас Лис и Инглемаз, в этой вселенной являлась одной из трёх, обращавшихся по сложным орбитам вокруг центрального светила. Её радиус составлял всего около тысячи километров. Таким образом, как прикинул в уме Лис, вспоминая соответствующие формулы, площадь данного Недоделанного мира составляла не более одной шестой площади Земного шара. При этом гравитация, как обычно, имела привычную для Творцов величину.