Она с мольбой посмотрела на него.

— Я ему обязан, можно сказать, очень обязан!

— Не понимаю! — прошептала она.

— Я мог сейчас быть в Черной мечети!

— В Черной мечети? В темнице? Но почему? — спрашивала она, все сильней ощущая неизъяснимый страх.— Вы... что-то совершили?

— Нет, — рассмеялся он. Ему захотелось быть находчивым, оригинальным. — Должен был совершить, но не совершил.

И он рассказал ей о том, как работал на строительстве укреплений, о стычке с полицейскими, об арестованном шопе. Кончив, он посмотрел на нее в упор, стараясь прочитать на ее лице, как все это на нее подействовало. «Она не такая, как я думал! Но какая же она тогда, какая?» — проносилось в его голове. Неда молчала и только, стиснув руки, покачивала головой.

— Скажите, что будет с тем крестьянином? — спросила она наконец, но видно было, что другие мысли занимали ее.

— Разве вы не знаете, что бывает с теми, кто не желает больше терпеть насилия?

Напряженность, возникшая между ними, ослабла. Смолкла музыка в душе. Но поднималось что-то новое. Андреа безотчетно подумал, что скоро она уедет отсюда с консулом. И уже не упрекал ее, не оскорблял мысленно, как когда-то. Ему только было тоскливо.

— Признаюсь, — сделав над собой усилие, сказал он, — я не люблю иностранцев. Но ваш жених... Жаль только, что он так бережет чужие тайны.

Андреа вспомнил, как он выспрашивал консула, и тут же спохватился, что именно за этим он и пришел сюда. Сейчас вернется Филаретова, но и Филипп будет с ней! Лучше уйти. Вдруг что-то в нем пробудилось, что-то дерзкое, жестокое. Он сделал шаг к Неде и, вперив в нее беспокойный, горящий взгляд, грубо спросил:

— Отвечай, ты чувствуешь себя болгаркой?

— Странный вопрос...

— Отвечай: чувствуешь?

— Зачем вы меня спрашиваете? — заговорила она опять на «вы», сжимаясь под его взглядом.

— Если ты настоящая болгарка, ты можешь это доказать. Докажи!

— Я? — воскликнула она.

— Ты, да, ты! Твой Леандр узнал от Сен-Клера, что из Константинополя ждут какую-то очень важную особу. Ты должна узнать, кто это!.. Когда он прибудет? Какие резервные войска прибудут с ним? — быстро говорил он, наступая на нее, а она без кровинки в лице отступала шаг за шагом.

— Но это значит, я должна буду выпытывать это у него, как шпион? — прошептала она. — У него! Да это недостойно, Андреа!

На лестнице послышались шаги. Он прислушался, дрожа всем телом.

— Служить своему отечеству недостойно?! Впрочем, другого я и не мог ожидать от вас, — сказал он презрительно, отойдя к окну,

Она вся вспыхнула.

— Теперь, — продолжал он, — вам осталось выдать меня своему брату. Или его приятелям!

— Но у вас нет никаких оснований для этого. Я...

Она умолкла и посмотрела на него с отчаянием, потому что шаги раздавались уже у самой двери.

В гостиную вошла Филаретова, а за нею Филипп.

— О, кто к нам пришел! — радостно всплеснув руками, воскликнула она, увидев Андреа.

Филипп только кивнул ему свысока и взглядом спросил сестру, откуда он здесь взялся. Филипп заметил, что Неда расстроена, и подозрительно поглядел на Андреа.

— Я шел мимо и решил заглянуть к вам, — говорил в это время тот хозяйке дома. — Я прямо с укреплений... Вот на что похож! — И он показал на свою грязную одежду.

Рассмеявшись громким, неприятным смехом, он резко поклонился сестре и брату Задгорским, сказал Филаретовой, что зайдет попозже, и быстро вышел из гостиной. Сбегая вниз по лестнице, он услышал раздраженный голос Филиппа:

— Что случилось? Он тебя оскорбил чем-нибудь?

Андреа остановился. Напряженно прислушался: что она ответит? Но Неда ответила очень тихо, и он не расслышал, что именно. Не дожидаясь служанки, он сам отпер входную дверь и вышел, громко хлопнув ею. Дремавший на козлах Сали вздрогнул.

— Ой! — вскрикнул он. — Это ты, учитель? А я было подумал, что опять пушки стреляют, будь они неладны.

Андреа ничего ему не ответил, перешел улицу и стремительно зашагал, сам не зная куда.

Маргарет Джексон условилась с Филиппом, что он к полудню заедет за ней в английский госпиталь, где она собиралась взять интервью у виконтессы и персонала. Это интервью должно было придать ее корреспонденции «о тех, кто продолжает оставаться героями», еще большую достоверность. Но по дороге она встретила консулов, направлявшихся с целой компанией на строительство укреплений, увидела капитана Амира и присоединилась к ним.

Поездка эта затянулась. Фаэтоны несколько раз увязали в грязи. Но это не отражалось на настроении седоков. Они шутили, веселились, и больше всех веселилась Маргарет. Она даже помолодела от оживления — острила, смеялась и так неумеренно кокетничала с кавалером фрау фон Вальдхарт, обходительным и любезным бароном фон Гиршем, что тот почувствовал неловкость.

— Что с вами, дорогая Маргарет! — посмеивалась иронически и вместе с тем ревниво супруга австрийского консула, ее муж ехал в другом фаэтоне. — Вы просто хотите отнять у меня кавалера!

— А почему бы и нет! — с вызовом отвечала Маргарет. — Я свободная женщина! Свободна во всем! А у вас, дорогая Матильда, узы! У вас муж! Не правда ли, барон?

Утомленный поездкой, барон выдавил одну из своих любезнейших улыбок и, стараясь не задеть ни ту, ни другую даму, сказал:

— Что касается свободы, вы, безусловно, правы, сударыня... Но в наше время мы не так уж щепетильны, и узы не всегда помеха, не правда ли? — добавил он галантно, обращаясь к австрийке.

Хотя мысли барона были постоянно заняты коммерческими делами — это стало его страстью, которая давно переросла одну лишь погоню за деньгами, — он, будучи человеком светским и гостем консула Вальдхарта, защищавшего здесь его интересы, считал своего рода нравственным долгом ухаживать за его женой. И Матильда принимала его ухаживание как должное. Это льстило ей, удовлетворяло ее тщеславие, и теперь она вполне серьезно считала, что Маргарет в своих вольностях переходит границы.

Но как далека была от истины фрау Вальдхарт! Неудержимая веселость Маргарет, ее кажущееся легкомыслие, в сущности, только маскировали то постоянное сладостное возбуждение, которое все сильней охватывало ее, когда ей случалось бывать в обществе Амира. Она избегала говорить с ним, редко на него смотрела, но каждый ее намек, каждый жест на самом деле имели целью привлечь его внимание, были вызовом опытной в любви женщины. И этот вызов молодой турок принял и решил как можно скорей на него ответить.

Они описали широкий полукруг вдоль траншей и укреплений. Погода испортилась, похолодало, ветер нагнал тучи, и компания поспешила в обратный путь.

Было около четырех часов, когда фаэтоны остановились перед английским клубом.

— Нет, мы вас не отпустим! Вы пообедаете с нами! — решительно воспротивилась Маргарет, когда капитан Амир стал прощаться.

— Разумеется, мы пообедаем вместе! — присоединился к ней и Сен-Клер, который помогал сойти с фаэтона утомленному поездкой фон Вальдхарту.