свободной? a?

Ho чтобы не слишкомъ огорчить добродушнаго малаго, который, в?роятно, говорилъ, что приказано, капитанъ шепнулъ ему на ухо, что если онъ желаетъ малую толику хлебнуть тепленькой водицы съ ямайскимъ ромкомъ, такъ чтобы немедленно сл?довалъ за нимъ. Маршъ, маршъ!

Но прежде, ч?мъ выйти изъ дверей, капитанъ, къ немалому изумленію писарей, началъ, съ таинственнымъ видомъ, обозр?вать конторское заведеніе, какъ частицу будущихъ огромныхъ влад?ній своего молодого друга. Кассовая комната обратила на себя его особенное вниманіе; но чтобы не показаться въ н?которомъ род? любопытнымъ, онъ ограничился простымъ одобреніемъ и, деликатно раскланявшись съ писарями съ видомъ учтивости и вм?ст? съ т?мъ покровительства, посп?шно вышелъ изъ дверей. На улиц? немедленно догналъ его м-ръ Перчъ, и они отправились въ ближайшую таверну, чтобы на скорую руку выпить и закусить. М-ръ Перчъ, какъ челов?къ подначальный, не могь долго медлить.

— Выпьемъ-ка, — сказалъ капитанъ, — за здоровье Вальра.

— За чье?

— За здоровье Вальра, — повторилъ капитанъ громовымъ голосомъ.

М-ръ Перчъ не спрашивалъ больше; но, обращаясь къ впечатл?ніямъ д?тства, онъ припомнилъ, что былъ когда-то стихотворецъ {Поэтъ Валлеръ (Waller), прославившійся мелкими лирическими стихотвореніями и зам?чательный по легкости и чистот? языка; жилъ въ половин? семнадцатаго в?ка. Прим. перев.}, носившій это имя, и потому очень удивился, что капитанъ задумалъ предложить въ Сити тостъ за здоровье стихотворца, который давнымъ-давно отправился на тотъ св?тъ. Это въ н?которомъ смысл? показалось даже обиднымъ м-ру Перчу. Еще бы предложили ему соорудить иамятникъ Шекспиру на публичной площади! На что это похоже? Словомъ, нехорошо, очень нехорошо. Онъ ужъ лучше ничего не скажетъ объ этой исторіи своей жен?. М-съ Перчъ въ такомъ положеніи, что пугать ее нич?мъ не должно, a то долго ли до гр?ха? На гр?хъ в?дь мастера н?тъ, и дураку законъ не писанъ.

Во весь этотъ день капитанъ, блаженный своими подвигами, предпринятыми на пользу молодыхъ людей, представлялся таинственнымъ и непроницаемымъ даже для своихъ закадычныхъ друзей. Онъ помииутно мигалъ, улыбался и д?лалъ самые многозначительные жесты. Если бы Вальтеръ попытался его допросить, н?тъ сомн?нія, доброд?тельный мужъ не выдержалъ бы никакимъ образомъ и обличилъ бы себя еще до вечера; но Вальтеръ не допрашивалъ въ той ув?ренности, что это самодовольствіе происходило отъ ихъ общаго усп?ха въ невинномъ обман? старика Соломона. Какъ бы то ни было, онъ не открылъ своей тайны и унесъ ее съ собою на Корабельную площадь. Возвращаясь домой поздно вечеромъ, онъ над?лъ лощеную шляпу набекрень, и въ глазахъ его заискрилось такое лучезарное выраженіе, что м-съ Макъ Стингеръ — настоящая римская матрона, достойная быть первой воспитательницей въ классическомъ пенсіон? д-ра Блимбера — укр?пилась, при первомъ взгляд? на него, за уличными дверями и пребыла въ этой засад? до т?хъ поръ, пока ея жилецъ не убрался въ свою комнату.

Въ дом? м-ра Домби глубокая тишина. Слуги на цыпочкахъ ходятъ взадъ и впередъ безъ мал?йшаго шуму. Бес?да ихъ производится почти шепотомъ, и они уже н?сколько часовъ зас?даютъ за трапезой, изобильно насыщаясь яствами и питіями. М-съ Виккемъ, устремивъ заплаканныя очи къ небесамъ, разсказывала съ глубокими воздыханіями печальные анекдоты. Она пов?ствуетъ, какъ, еще проживая y м- съ Пипчинъ, она всегда предсказывала эту б?ду неминучую, что, однако, не м?шало ей поминутно вкушать столовое пиво. Вообще м-съ Виккемъ груститъ и тоскуетъ, но пріятно занимаетъ компанію. Кухарка обр?тается въ такомъ же расположеніи духа. Она собирается поджарить что-то къ ужину на сковород?, и находится подъ сильнымъ вліяніемъ горестныхъ чувствъ и горькихъ луковицъ. Таулисонъ начинаетъ думать, что надъ домомъ тягот?етъ судьба, и желаетъ знать, есть ли и былъ ли хоть одинъ угольный домъ, гд? бы обходилось безъ такихъ б?дъ. Вс?мъ намъ думается, что ужъ это случилось давно, давно, хотя еще ребенокъ лежитъ, спокойный и прекрасный, на своей маленькой постели.

Посл? сумерекъ приходятъ пос?тители, бывшіе тутъ прежде. Тихо и торжественно выступаютъ они въ своихъ башмакахъ, окутанныхъ фланелью. За ними несутъ одръ в?чнаго покоя, страшный одръ для младенца, убаюканнаго сномъ непробуднымъ. Во все это время никто не видитъ осирот?лаго отца, даже его камердинеръ. Онъ садится въ отдаленномъ углу, если кто входитъ въ его темную комнату, и ходитъ м?рными шагами взадъ и впередъ, какъ скоро остается одинъ. Но поутру поговариваютъ, будто слышали, какъ онъ въ глубокую полночь поднялся наверхъ и оставался тамъ — въ комнат? сына — вплоть до солнечнаго восхода.

Въ конторскихъ заведеніяхъ въ Сити шлифованныя стекла оконъ плотно затворены ставнями, и между т?мъ какъ дневной св?тъ, пробивающійся черезъ щели, на половину затмеваетъ лампы, зажженныя на конторкахъ, самый день вполовину затмевается этими же лампами, и всеобщій мракъ преобладаетъ. Обычная д?ятельность пріостановилась. Писаря теряютъ охоту къ работ?, назначаютъ дружелюбныя свиданія въ трактирахъ, кушаютъ котлеты и гуляютъ по берегу Темзы. Перчъ, разсыльный, медленно и вяло исполняетъ порученія, заходитъ съ пріятелями въ знакомыя харчевни и поговариваетъ съ н?которымъ одушевленіемъ о сует? міра сего. По вечерамъ онъ раньше обыкновеннаго возвращается домой и угощаетъ м-съ Перчъ телячьими котлетами и шотландскимъ пивомъ. М-ръ Каркеръ, главный приказчикъ, не угощаетъ никого, и его никто не угощаетъ. Онъ сидитъ одиноко въ своей комнат? и ц?лый день скалитъ зубы.

Вотъ ц?лая коллекція розовыхъ д?тей выглядываетъ изъ оконъ напротивъ дома м-ра Домби. Они любуются на черныхъ коней съ перьями на головахъ, которые стоятъ y воротъ Домби. Тронулись кони и повезли черную карету, a за каретой двинулся длинный рядъ джентльменовъ съ шарфами и высокими жезлами. За ними огромная толпа народу.

И вотъ изъ-за гурьбы слугъ и рыдающихъ женщинъ въ траурныхъ платьяхъ, выступаетъ, наконецъ, самъ м-ръ Домби, по направленію къ другой карет?, которая его ожидаетъ. 'Печаль и тоска не сокрушили его сердца', — думаютъ наблюдатели. Походка его тверда; осанка величественна, какъ и прежде. Онъ не закрываетъ лица платкомъ и гордо смотритъ впередъ. Немного побл?дн?лъ онъ, но суровое лицо его сохраняетъ неизм?нно одинаковое выраженіе. Онъ садится въ карету, и за нимъ сл?дуютъ три другихъ джентльмена. Тихо потянулась вдоль улицы похоронная процессія.

Наконецъ, медленный по?здъ двигается въ церковную ограду при тоскливомъ гуд?ніи колоколовъ. Зд?сь, въ этой самой церкви, б?дный мальчикъ получилъ все, что собирается оставить на земл?, — имя. Зд?сь же, подл? истл?вшихъ останковъ матери, положатъ все, что умерло въ немъ. И благо имъ! Прахъ ихъ лежитъ тамъ, гд? Флоренса въ своихъ одинокихъ — о да, одинокихъ! — прогулкахъ будетъ нав?щать ихъ могилы.

Панихида кончилась, и пасторъ удалился. М-ръ Домби озирается вокругъ и спрашиваетъ тихимъ голосомъ:

— Зд?сь ли челов?къ, которому приказано дожидаться распоряженій относительно памятника?

Кто то выступаетъ впередъ и отв?чаетъ: 'Зд?сь'.

М-ръ Домби объясняетъ, гд? стоять памятнику, и показываетъ, поводя рукою по ст?н?, фигуру и величину монумента. Потомъ, взявъ карандашъ, пишетъ надпись и, отдавая ее, говоритъ:

— Желаю, чтобы это исполнено было немедленно.

— Слушаю, сэръ, посп?етъ скоро.

— Над?юсь. Тутъ, какъ видите, обозначены только имя и л?та.

Челов?къ кланяется, смотритъ на бумагу, и какое-то недоразум?ніе возникаетъ въ его голов?. Но м- ръ Домби, не зам?чая его колебанія, отворачивается и посп?шно идегь къ паперти.

— Прошу извинить, сэръ, — сказалъ тотъ же челов?къ, слегка дотрагиваясь сзади до его шинели, — но такъ какъ вы желаете, чтобы это было сд?лано немедленно, a я могу тотчасъ же приняться за работу…

— Ну?

— То не угодно ли вамъ прочитать, что вы изволили написать? Зд?сь, кажется, ошибка.

— Гд??