М-ръ Домби съ нетерп?ніемъ прошелъ по комнат? взадъ и впередъ.

— Нельзя не согласиться, Луиза, — продолжалъ онъ, не обращая вниманія на м-съ Чиккъ, которая съ неистовствомъ продолжала кричать: 'я не сомн?ваюсь въ этомъ! я не сомн?ваюсь въ этомъ!' — нельзя не согласиться, что многія особы им?ли бы въ этомъ случа? больше права — еслибъ я только обращалъ вниманіе на право — нежели миссъ Токсъ. Но это вздоръ: мн? н?тъ д?ла до правъ. Торговый домъ подъ фирмой 'Домби и Сынъ' будетъ держаться самъ собою, безъ посторонней помощи. Я не нуждаюсь ни въ какомъ и ни въ чьемъ кумовств?. Над?юсь, я стою вьшіе толпы. Довольно, если д?тство и юность Павла протекутъ благополучно безъ потери времени, и онъ приготовится вступить съ честью на ожидающій его путь. Впосл?дствіи онъ можетъ, если сочтетъ нужнымъ, избрать могущественныхъ друзей, чтобы поддержать, a въ случа? надобности, и увеличить кредитъ торговаго дома. До т?хъ поръ я одинъ буду для него все и не хочу, чтобы другой сталъ между нами. Я готовъ выразить признательность твоей обязательной пріятельниц? и соглашаюсь на предложеніе. Другихъ воспріемниковъ зам?нимъ мы твоимъ мужемъ.

Въ этой р?чи, произнесенной съ необыкновеннымъ, истинно-вельможнымъ величіемъ, м-ръ Домби высказалъ свою задушевную тайну. Неописанная недов?рчивость ко всякому, кто бы могъ стать между нимъ и сыномъ, гордая боязнь нажить соперника или участника въ любви и почтеніи ребенка, жестокій ударъ, такъ недавно нанесенный его всемогущей власти надъ другими, и жестокій страхъ при мысли о возможности другого, жесточайшаго удара, — вотъ что наполняло въ это время его душу. Во всю жизнь онъ не им?лъ друга: его холодная, отталкивающая натура никогда не искала и не встр?чала друзей. И теперь, когда эта натура сосредоточилась съ такою силою въ одну только страсть родительской любви и гордости, то ея ледяной потокъ, вм?сто того, чтобъ вскрыться подъ благотворнымъ вліяніемъ этого чувства и свободно катить свои ясныя воды, казалось, растаялъ только на минуту для того, чтобъ снова замерзнуть въ твердую, непроницаемую массу.

Такимъ образомъ самое ничтожество миссъ Токсъ послужило къ возвышенію ея въ крестныя матери маленькаго Павла, — и съ этого часа она была избрана и предназначена къ великой должности. М-ръ Домби тутъ же изъявилъ желаніе, чтобъ торжество, такъ долго откладываемое, совершилось безъ замедленія. Сестра, одержавъ такую блистательную поб?ду, превосходившую ея самыя см?лыя ожиданія, отправилась съ пріятной новостью къ дорогой подруг?, и м-ръ Домби остался одинъ въ библіотек?.

Въ д?тской была ужасная скука. Тамъ сид?ли и бес?довали м-ръ Чиккъ и миссъ Токсъ, къ величайшей досад? миссъ Сусанны Нипперъ, которая была такъ разсержена ихъ присутствіемъ, что при всякомъ удобномъ случа? д?лала за дверью преуморительныя гримасы: надо же было хоть ч?мь-нибудь выразить свою досаду. Какъ странствующіе рыцари старинныхъ временъ облегчали сердце, выр?зывая имена возлюбленныхъ въ пустыняхъ, въ л?сахъ и другихъ неприступныхъ м?стахъ, гд?, в?роятно, никому не случалось читать ихъ, — такъ и миссъ Сусанна Нипперъ вздергивала носъ на ящики и комоды, высовывала языкъ на шкапы и моргала глазами на посуду, мимоходомъ ворча на каждомъ шагу.

Между т?мъ собес?дницы, въ блаженномъ нев?д?ніи того, что вокругъ нихъ происходило, внимательно наблюдали сцену разд?ванья, кормленья и укладыванья въ постель маленькаго Павла. По окончаніи вс?хъ этихъ церемоній, он? ус?лись за чайный столикъ передъ каминомъ, и теперь только, обернувшись къ д?тскимъ кроваткамъ, он? вспомнили о миссъ Флоренс?, которая тоже, благодаря настойчивости Полли, съ н?котораго времени спала въ одной комнат? съ братомъ.

— Какъ она кр?пко спитъ! — сказала миссъ Токсъ.

— В?дь вы знаете, моя милая, — отв?чала м-съ Чиккъ, — она слишкомъ много р?звится съ маленькимъ Павломъ: устала!

— Это зам?чательная д?вочка, — продолжала миссъ Токсъ.

— Вылитая мать! — возразила м-съ Чиккъ, понизивъ голосъ.

— Б?дняжка, — сказала миссъ Токсъ. — О, Боже мой!

Эти слова миссъ Токсъ произнесла съ глубокимъ сожал?ніемъ, хотя сама не знала для чего.

— Флоренса никогда, никогда не будетъ Домби, — сказала м-съ Чиккъ, — проживи она хоть тысячу л?тъ!

Миссъ Токсъ возвела очи свои гор?, и духъ ея, видимо, сокрушался отъ полноты сердечной скорби.

— Меня ужасно безпокоитъ ея будущность, — сказала м-съ Чиккъ съ видомъ благочестивой кротости и смиренія. — Я не могу безъ ужаса вообразить, что станется съ нею, когда она вырастетъ? Б?дняжка! какое м?сто займетъ она въ св?т?? Во мн?ніи отца она стоитъ невысоко, да иначе и быть не можетъ: въ ней ничего н?тъ общаго съ Домби!

Физіономія миссъ Токсъ выразила ясно, что противъ такого уб?дительнаго аргумента нечего и возражать.

— Этотъ ребенокъ, — продолжала м-съ Чиккъ, съ искренней дов?ренностью, — вылитая покойная Фанни! Она неспособна ни къ какому усилію, ручаюсь въ этомъ. Ни къ какому! Она никогда не пробьется въ сердце отца, никогда не обовьется около него, какъ…

— Какъ плющъ? — прибавила миссъ Токсъ.

— Какъ плющъ! — подтвердила м-съ Чиккъ. — Она никогда не бросится и не приникнетъ въ родительскія объятія, какъ…

— Робкая серна? — прибавила миссъ Токсъ.

— Какъ робкая серна! — сказала м-съ Чиккъ. — Никогда! Б?дная Фанни! A какъ я, однако-жъ, любила ее!

— Не разстраивайте себя, моя милая, — сказала миссъ Токсъ умоляющимъ тономъ. — Успокойтесь, вы такъ чувствительны.

— Мы вс? им?емъ недостатки, — скязала м-съ Чиккъ, проливая слезы и покачивая головой, — да, y насъ y вс?хъ есть недостатки. Я очень хорошо вид?ла ея пороки, но никогда не давала этого зам?тить. Сохрани Богь! A какъ я любила ее!

Покойная м-съ Домби точно им?ла свои слабости и недостатки — увы! кто ихъ не им?етъ! — но она была ангеломъ женской кротости и ума, если сравнить ее съ м-съ Чиккъ, съ этой пустой, надутой бабой, которая теперь съ такимъ же нахальствомъ хвасталась своимъ мнимымъ покровительствомъ, съ какимъ во время оно при всякомъ удобномъ случа? обнаруживала передъ нев?сткой свое гордое снисхожденіе и терпимость. Какъ прекрасна терпимость, когда проистекаетъ изъ чистаго сердца, и какъ отвратительна, когда ею маскируется злой и, гордый характеръ!

М-съ Чиккъ еще продолжала въ сердобольномъ умиленіи вытирать сухіе глаза и знаменательно качать головою, какъ вдругъ кормилица осм?лилась зам?тить, что миссъ Флоренса проснулась и сидитъ на кроватк?. Въ самомъ д?л? она проснулась, какъ говорила кормилица, и на р?сницахъ ея сверкали слезы. Но никто, кром? Полли, не видалъ ея мокрыхъ глазокъ, никто не шепнулъ сиротк? ут?шительнаго слова, никто не слыхалъ, какъ билось и стучало ея сердце!

— Няня, — сказала малютка, пристально смотря на кормилицу, — я пойду къ братцу, позволь мн? лечь подл? него.

— Зач?мъ, голубушка? — спросила Ричардсъ.

— Ахъ, мн? кажется, онъ любитъ меня! — вскричала почти въ безпамятств? малютка. — Пусти меня къ нему. Пожалуйста, няня!

М-съ Чиккъ обратилась къ ребенку сь материнскими наставленіями и зам?тила, что доброй д?вочк? стыдно капризничать. Но Флоренса, не сводя съ доброй няни испуганныхъ глазъ, еще повторила просьбу, соединенную на этотъ разъ съ громкимъ плачемъ и рыданіемъ.

— Я не разбужу его, — сказала она, опустивъ голову и закрывъ руками глаза. — Я только положу къ нему руку и усну. Ахъ, сд?лайте милость, позвольте лечь съ нимъ; я знаю, онъ любитъ меня!

Ричардсъ, не говоря ни слова, взяла д?вочку на руки и положила на кроватку, гд? спалъ младенецъ. Малютка плотно придвинулась къ брату и, слегка обнявъ его шейку, сомкнула заплаканные глаза и успокоилась.

— Б?дная крошка, — сказала миссъ Токсъ, — в?рно, ей что-нибудь пригрезилось!

Это незначительное происшествіе прервало назидательный разговоръ, и уже трудно было его возобновить. М-съ Чиккъ, по-видимому, совершенно была утомлена созерцаніемъ доблестныхъ подвиговъ высокой своей нравственности. Пріятельницы посп?шно допили чай и немедленно отправили слугу за