связей. Сос?ди думаютъ, что я богатъ. Желалъ бы для твоего счастья, чтобъ это была правда. Во всякомъ случа?, поступивъ въ контору Домби, ты выбралъ прекрасную дорогу. Будь д?ятеленъ, дитя мое, трудись, устраивай свою карьеру, и… Господь благословитъ тебя!

— Постараюсь вс?ми силами оправдать твои надежды, любезный дадюшка, и не забуду твоихъ сов?товъ, — съ твердостью отв?чалъ мальчикъ.

— Знаю и не сомн?ваюсь въ этомъ, — отв?чалъ Соломонъ и съ возрастающимъ удовольствіемъ принялся за второй стаканъ мадеры. — Ну, a что касается до морской службы, Валли, — продолжалъ онъ, — такъ это довольно хорошо въ воображеніи, въ мечтахъ, a на д?л? не годится, совс?мъ не годится! Разум?ется, глаз?я на эти снаряды, ты привыкъ мечтать о мор?, — но все это вздоръ, другъ мой, то есть р?шительный вздоръ!

Однако-жъ Соломонъ Гильсъ, говоря о мор?, потиралъ руки съ тайнымъ удовольствіемъ и смотр?лъ на свои морскіе инструменты съ невыразимымъ наслажденіемъ.

— Вотъ, наприм?ръ, это вино, — продолжалъ старикъ, — оно Богъ знаетъ сколько разъ прогуливалось въ Остъ-Индію взадъ и впередъ и даже совершило путешествіе вокругъ св?та, — вид?ло ночи, черныя какъ смоль, слышало свистъ в?тровъ, ревъ моря…

— Громъ, молнію, дождь, градъ, — всевозможныя бури! — съ живостью вскричалъ мальчикъ.

— Да, — сказалъ Соломонъ, — это винцо прошло по вс?мъ мытарствамъ. Вообразь, мой милый, какъ скрипятъ и трещатъ корабельныя мачты, какъ воетъ в?теръ между канатами и снастями.

— Какъ матросы б?гаютъ взапуски и карабкаются на реи, какъ сп?шатъ укр?пить паруса, a корабль между т?мъ летитъ и прыгаетъ, какъ б?шеный! — вскричалъ племянникъ.

— Все, все видала старая бочка съ этой почтенной мадерой, — сказалъ Соломонъ. — Когда 'Прекрасная Салли' отплыла…

— Въ Балтійское море, въ темную ночь! Помню, помню… Она погибла въ самую полночь, четырнадцатаго февраля тысяча семьсотъ сорокъ девятаго года! — вскричалъ Вальтеръ съ большимъ одушевленіемъ.

— Да, именно такъ! — отв?чалъ Соломонъ. — На корабл? было пятьсотъ бочекъ съ этимъ виномъ, и весь экипажъ, за исключеніемъ перваго мачтоваго, перваго лейтенанта, двухъ матросовъ и одной дамы, которые перес?ли въ лодку, — бросился къ бочкамъ, разбилъ ихъ, напился мертвецки пьянъ и, торжественно расп?вая 'Rule Britannia', пошелъ ко дну, вм?ст? съ кораблемь, при адскихъ крикахъ и проклятіяхъ.

— A помнишь, дядюшка, какъ страшный в?теръ прибилъ 'Георга Второго' къ берегамъ Корнвалиса, за два часа до захода солнца, четырнадцатаго марта семьдесятъ перваго года? На корабл? было до двухсотъ лошадей: испуганныя бурей, он? сорвались, б?гали подъ палубой взадъ и впередъ, топгали другъ друга, ржали, стонали и подняли такой невыразимый гвалтъ, что экипажъ вообразилъ, будто кораблемъ овлад?ли тысячи чертей. Лучшіе матросы, потерявъ присутствіе духа, побросались въ море и только двое остались въ живыхъ, чтобъ разсказать о происшествіи.

— A помнишь, — сказалъ старикъ Соль, — когда 'Полифемъ'…

— Торговый вестиндскій транспортъ Онерса, Виггса и K°, въ триста пятьдесятъ тоннъ, капитанъ Джонъ Броунъ изъ Дептфорта? — вскричалъ Вальтеръ.

— Тотъ самый, — отв?чалъ Соломонъ. — Когда на немъ въ четвертый день плаванія показался огонь…

— Да, на корабл? были тогда два брата! — прервалъ племянникъ съ живостью и одушевленіемъ. — Въ единственномъ корабельномъ бот?, набитомъ людьми, оставалось только одно м?сто, и ни одинъ изъ братьевъ не хот?лъ занять его до т?хъ поръ, пока старшій не бросилъ туда младшаго насильно. Тогда этотъ юноша, поднявшись въ лодк?, закричалъ: 'Любезный Эдуардъ! подумай о своей нев?ст?! Я еще мальчикъ, и никто не ждетъ меня дома. Ступай скор?й на мое м?сто!' — и съ этими словами онъ бросился въ море.

Вальтеръ, воодушевленный разсказомъ, вскочилъ со стула; его блестящіе глаза и живой румянецъ, казалось, напомнили Соломону что-то такое, о чемъ онъ совершенно забылъ. Вм?сто того, чтобы продолжать любимые анекдоты, онъ сухо откашлялся и сказалъ: — Поговоримъ-ка о другомъ, Валли!

Д?ло въ томъ, что тайная страсть къ чудесному и необыкновенному, развитая въ Соломон? самымъ ремесломъ, перешла во всей полнот? и къ его племяннику. Напрасно старались дать другое направленіе его наклонностямъ: никакія м?ры не помогали, и препятствія, казалось, еще бол?е раздражали эту страсть. Изв?стно, что вс? книги и сказки, какія пишутся и разсказываются д?тямъ съ ц?лью привязать ихъ къ земл?, им?ютъ совершенно обратное д?йствіе и неотразимо влекутъ ихъ къ морской стихіи.

Между т?мъ маленькое общество увеличилось новымъ лицомъ. Это былъ мужчина въ синемъ плащ?, съ густыми черными бровями, y котораго вм?сто правой кисти торчалъ изъ рукава крюкъ, a въ л?вой рук? была голстая палка, шишковатая, какъ и его носъ. На ше? красовался y него огромный черный шелковый платокъ, a высокіе воротники рубашки были такъ толсты и грубы, что скор?е походили на парусъ. Ясно, что это былъ гость, для котораго поставленъ третій стаканъ, и онъ, по-видимому, хорошо это зналъ. Пов?сивъ за дверью на гвоздь свой плащъ и жесткую клеенчатую шляпу, отъ которой на лбу его оставалась красная полоса, какъ будто отъ жел?зныхъ тисковъ, — онъ взялъ стулъ, придвинулъ къ столу и с?лъ прямо передъ стаканомъ. Этого пос?тителя называли капитаномъ; в?роятно, былъ онъ штурманъ или шкиперъ, а, можетъ быть, и то и другое вм?ст?.

Лицо его, загор?лое и суровое, прояснилось, когда онъ пожалъ руку дяд? и племяннику; но, по- видимому, онъ былъ не слишкомъ разговорчивъ и выражался лаконически.

— Ну, что? — спросилъ онъ.

— Ладно! — отв?чалъ Соломонъ, подвигая вино.

Гость приподнялъ бутылку и, осмотр?въ внимательно, сказалъ съ особымъ выраженіемъ:

— Ta?

— Ta самая! — отв?чалъ продавецъ морскихь инструментовъ.

Капитанъ налилъ стаканъ и, насвистывая какую-то мелодію, казалось, размышлялъ о необыкновенномь праздник?.

— Вальтеръ, — сказалъ онъ, приглаживая своимъ кркжомъ р?дкіе волосы и указывая на Соломона: — 'Чти дядю твоего и воспитателя твоего со страхомъ и трепетомъ, да благо ти будетъ, и долгол?тенъ будеши на вод?'. Отыщи этотъ текстъ въ своей книг? и загни листокъ. Да благословитъ тебя Богъ!

Онъ такъ былъ доволенъ приведенной цитатой, что повторилъ ее опять, говоря, что ужъ л?тъ сорокъ не читалъ этого.

— Я никогда не затруднялся, если мн? нужны были правила въ жизни, — зам?тилъ онъ. — Я не тратилъ словъ, какъ другіе.

Эта сентенція напомнила ему, что теперь они былъ не совс?мъ бережливъ на слова. Онъ задумался и молчалъ до т?хъ поръ, пока старикъ Соль не вышелъ въ лавку за св?чей; тогда, обратясь къ Вальтеру, гость, безъ всякаго предварительнаго введенія, сказалъ:

— Мн? кажется, онъ могъ бы сд?лать часы, если бы захот?лъ?

— Непрем?нно, — подтвердилъ мальчикъ, — я не сомн?ваюсь въ этомъ, капитанъ Куттль.

— И какъ бы они пошли! — сказалъ гость, выводя своимъ крюкомъ воздушные фантастическіе зигзаги. — Чортъ побери! какъ бы они пошли!

Дв? или три минуты капитанъ Куттль, казалось, былъ погруженъ въ созерцаніе своихь идеальныхъ часовъ, и смотр?лъ неподвижно на мальчика, какъ-будто лицо его служило циферблатомъ.

— Да, онъ напичканъ познаніями, — продолжалъ капитанъ, указывая на инструменты. — Посмотри, чего тутъ н?тъ? Земля, воздухъ, вода — все ему покорно. Хочешь подняться къ облакамъ на аэростат?, спуститься на дно моря подъ водолазнымъ колоколомъ, — все къ твоимъ услугамъ! Задумай, пожалуй, достать и взв?сить полярную зв?зду, онъ и тутъ къ твоимъ услугамъ!

Ясно, почтенный капитанъ питалъ глубокое уваженіе къ морскимъ инструментамъ, и его философія вовсе не знала или находила очень небольшое различіе между продажей и изобр?теніемъ этихъ вещей.

— Ахъ, — сказалъ онъ съ глубокимъ вздохомъ, — хорошо понимать эти штуки, хорошо и не понимать! Не знаю, что лучше. Пріятно сид?ть зд?сь и знать, что тебя могутъ взв?сить, вым?рить, намагнитизировать, наэлектризировать, на… и чортъ знаетъ, что еще, — и не понимать, какимъ образомъ!