— Вовсе н?тъ! — Да здравствуетъ адмиралъ! Да здравствуетъ адмиралъ! Маршъ впередъ!

При этой команд? валлійскій парикъ и его хозяинъ безъ сопротивленія были втиснуты въ маленькую контору. Дядюшка Соль и племянникъ усердно принялись за холодное, им?я въ перспектив? отличное блюдо жаркого.

— Да здравствуетъ лордъ-меръ, любезный Валисъ! — сказалъ Соломонъ. — На что намъ адмиралы! Теперь твой адмиралъ — лордъ-меръ.

— A кто это пов?силъ на гвоздь мою серебряную кружку? — спросилъ молодой челов?къ.

— Я, — отв?чалъ дядя, — она теперь не нужна; мы сегодня станемъ пить изъ стакановъ, Вальтеръ, какъ люди д?ловые, какъ граждане. Не такъ ли? В?дь съ нын?шняго утра мы вступили съ тобой на широкую дорогу жизни.

— Хорошо, дядюшка, — сказалъ мальчикъ, — я буду пить за твое здоровье изъ чего угодно и сколько могу. Да здравствуетъ дядюшка Соль и…

— Лордъ-меръ! — прервалъ старикъ.

— Да здравствуетъ лордъ-меръ и вся городская дума! — вскричалъ мальчикъ.

Дядя съ величайшимъ удовольствіемъ кивнулъ головой.

— Ну, теперь раскажи-ка намъ про свой торговый домъ! — прибавилъ Соломонъ Гильсъ.

— О, дядюшка, про него нечего много разсказывать, — отв?чалъ мальчикъ, усердно работая ножемъ и вилкой, — контора ужасно темна и угрюма; въ той комнат?, гд? сижу я, — высокій каминъ, жел?зная касса, н?сколько картъ, календарь, пюпитры, стулья, чернильница, книги, коробки и пропасть паутины, такъ что одна густая гряда прямехонько виситъ надъ моей головой.

— И больше ничего? — спросилъ дядя.

— Ничего, кром? старой кл?тки, — не знаю, какъ она туда попала! — да еще корзинки съ углями.

— A счетныя, вексельныя, долговыя книги и другія принадлежности коммерческихъ оборотовъ богатаго дома? — сказалъ старикъ, внимательно взглянувъ на племянника сквозь туманъ, постоянно помрачавшій его глаза, и придавая особенное выраженіе словамъ.

— О, этого добра я думаю, очень много, — отв?чалъ безпечно мальчикъ, — но в?дь все это лежитъ въ комнатахъ м-ра Каркера, м-ра Морфина или м-ра Домби.

— Былъ сегодня въ контор? м-ръ Домби? — спросилъ дядя.

— О, да! Онъ очень часто приходилъ и уходилъ.

— Съ тобой, разум?ется, ничего не говорилъ?

— Н?тъ, говорилъ. Проходя мимо меня — какой суровый, жестокій челов?къ! — онъ сказалъ: — 'а, ты сынъ м-ра Гильса, мастераморскихъ инструментовъ?' — Племянникъ, сэръ, — отв?чалъ я. — 'Ну, да, любезный, я и говорю, племянникъ', — возразилъ онъ. A право, дядюшка, онъ назвалъ меня твоимъ сыномъ, a не племянникомъ.

— Ты ошибся, мой другъ, — вотъ и все. Да впрочемъ небольшая б?да.

— Конечно, небольшая. Только непріятно, что онъ такъ гордъ и грубъ. Потомъ м-ръ Домби сказалъ, что ты говорилъ съ нимъ обо мн?, что онъ нашелъ мн? м?сто въ своей контор?, что я долженъ быть прилеженъ, аккуратенъ и… уменъ. Кажется, я не слишкомъ ему понравился.

— Ты хочешь сказать, — зам?тилъ старикъ, — что онъ не слишкомъ теб? понравится.

— Можетъ быть, и такъ, дядюшка, — отв?чалъ улыбаясь мальчикъ, — только я объ этомъ не думалъ.

Посл? об?да Соломонъ развеселился и отъ времени до времени посматривалъ на племянника. Когда убрали со стола и сняли скатерть, — кушанье было принесено изъ сос?дняго трактира, — онъ спустился въ погребъ въ сопровожденіи мальчика, который со св?чею въ рукахъ остановился на сырой л?стниц?. Порывшись н?сколько времени въ разныхъ углахъ, онъ воротился со старой, заплеснев?лой бутылкой, покрытой пылью и пескомъ.

— Что ты д?лаешь, дядюшка, — вскричалъ мальчикъ, — в?дь это твоя зав?тная мадера? Ея всего дв? бутылки.

Старикъ Соль значительно кивнулъ своей головой, давая знать, что понимаетъ въ чемъ штука, и съ торжественной важностью вытащилъ пробку. Потомъ онъ налилъ два стакана и поставилъ бутылку на столъ вм?ст? съ третьимъ пустымъ стаканомъ.

— Другую бутылку, Валли, — сказалъ онъ, — мы разопьемъ, когда ты составишь свою карьеру, то есть когда сд?лаешься ты порядочнымъ, почтеннымъ, счастливымъ челов?комъ, — то есть когда путеводная зв?зда новой, сегодня начатой тобой жизни, — о, если бы Богь услышалъ мою молитву! — выведеть тебя на ровный, гладкій путь того поприща, на которое ты вступилъ. Благословляю тебя отъ всей души!

Туманъ, постоянно вис?вшій на глазахъ старика, какъ-будто опустился ему на горло: голось его сд?лался хриплымъ и рука дрожала, когда онъ начиналъ чокаться съ племянникомъ, Но лишь только онъ попробовалъ вина, тяжелое бремя свалилось съ его плечъ, и ясная, спокойная улыбка показалась на лиц?.

— Любезный дядюшка, — сказалъ растроганный мальчикъ, стараясь улыбнуться сквозь слезы, — приношу теб? мою глубокую благодарность за честь… и прочая, и прочая, и прочая! Теперь позволь мн? предложить тостъ. Vivat, м-ръ Соломонъ Гильсъ! Да здравствуетъ онъ сто тысячъ разъ! ура!.. Ты отплатишь мн?, дядюшка, когда разопьемъ съ тобой посл?днюю бутылку: не правда ли?

Они опять чокнулись. Вальтеръ, бережливый на вино, только обмочилъ губы и, поднявъ стаканъ, принялся разсматривать его съ напряженнымъ вниманіемъ. Н?сколько минутъ дядя безмолвно смотр?лъ на племянника, и потомъ, когда глаза ихъ встр?тились, Соломонъ громко продолжалъ свою мысль, какъ будто не переставалъ говорить:

— Ты видишь, Валли, — сказалъ онъ, — я совершенно сроднился со своимъ мастерствомъ. Я такъ къ нему привыкъ, что не могу и жить безъ этихъ занятій. И между т?мъ д?ла идутъ дурно, очень дурно. Когда носили вотъ эти мундиры, — прибавилъ онъ, указывая на деревяннаго мичмана, — такъ можно было заниматься д?ломъ и стоило! A теперь… конкурренціи, новыя изобр?тенія, моды… св?тъ перегналъ меня. Не знаю, куда д?вались мои покупатели, да и самъ я Богъ знаетъ гд?.

— Полно, дядюшка, не думай объ этомъ.

— Съ т?хъ поръ, какъ ты воротился изъ пансіона, a этому ужъ десять дней, — продолжалъ Соломонъ, — я помню, только одинъ челов?къ и заглянулъ въ нашу лавку.

— Н?тъ, двое, дядюшка! Разв? ты не помнишь? Сперва приходилъ мужчина разм?нять червонецъ…

— Ну, да, — и больше никого.

— Какъ, дядюшка! A разв? ты забылъ женщину, помнишь, что входила спросить, гд? пройти въ Тернпэйкъ?

— Да, я и забылъ. Точно, двое.

— Но, в?рно, они ничего не купили? — вскричалъ мальчикъ.

— Разум?ется, не купили ничего! — спокойно отв?чалъ Соломонъ.

— Да, кажется, имъ ничего и не нужно было?

— Конечно, иначе они купили бы въ другой лавк?, — проговорилъ Соломонъ т?мъ же тономъ.

— Но все же приходило двое, a ты говоришь, что одинъ! — проговорилъ мальчикъ торжествующимъ тономъ, какъ будто открытіе забытой пос?тительницы было важною находкой.

— Эхъ, Вальтеръ, — началъ старикъ, помолчавъ немного, — в?дь мы не дикари на пустомъ острову Робинзона Крузо. Ну, что толку, что одинъ разм?нялъ y насъ червонецъ, a другая справилась о дорог?: будешь ли съ этого сытъ? Право, св?тъ перегналъ меня и не подъ силу мн? идти за нимъ. Все теперь не то, что прежде: и мастера не такіе, и ученики не такіе, и д?ла не т?, и товары не т?. Инструменты мои вышли изъ моды, и я старый торговецъ въ старой лавк?… куда и къ чему я пригоденъ? Улица наша тоже не та… все р?шительно не такъ, какъ прежде. Да, я отсталъ отъ времени и поздно, очень поздно догонять его. Шумъ жизни тревожитъ меня…

Вальтеръ хот?лъ отв?чать, но дядя остановилъ его.

— Вотъ почему, Валли, мн? хот?лось бы поскор?й пристроить тебя на этомъ д?ловомъ св?т?. Я ужъ не д?лецъ, a такъ себ?, только т?нь д?лового челов?ка: умру — и т?ни не будетъ. Это плохое для тебя насл?дство! Хорошо еще, что могъ употребить въ твою пользу почти единственный остатокъ моихъ старыхъ