И еще одно чувство владело им: алчное ожидание.

В огромном, подобно чреву кита, зале старинного здания Оперы, построенного из камня и стали, Рик Декард застал репетицию в самом разгаре. Он узнал музыку — репетировали «Волшебную флейту» Моцарта, шла финальная сцена первого акта. Рабы — другими словами, хор — вступили чуть раньше, и это свело на нет ритм волшебных колокольчиков.

Какая радость! Ему очень нравилась «Волшебная флейта». Рик сел в кресло в ложе бельэтажа — кажется, никто не заметил его появления — и устроился поудобнее. Как раз в этот момент Папагено в своем фантастическом наряде из птичьих перьев присоединился к Памине, чтобы спеть слова, всегда вызывающие у Рика слезы:

«Нет, — подумал Рик, — никаких волшебных колокольчиков в реальной жизни не существует. И ничто не заставит твоего врага бесследно исчезнуть. А жаль. Моцарт умер вскоре после завершения „Волшебной флейты“ от болезни почек в возрасте меньше сорока лет. Как странно — предчувствовал ли Моцарт, что у него нет будущего, что его время прошло и его вскоре похоронят в безымянной могиле для нищих. Возможно, я тоже предчувствую что-то похожее».

Он следил за ходом репетиции.

«Репетиция кончится, кончится представление, а в конечном счете исчезнет последний листок партитуры, да и само имя композитора пропадет в веках, и прах окончательно победит, если не на этой планете, так на другой. Мы лишь можем ненадолго отсрочить конец. Как и анди — пусть какое-то время они могут прятаться, но все равно их настигнут: либо я, либо другой охотник. В некотором смысле я тоже часть разрушающего процесса энтропии. Компания Розена создает, а я уничтожаю их творения. Во всяком случае, так это выглядит со стороны.»

Папагено и Памина начали диалог на сцене. Рик прервал свои размышления и прислушался.

— Дитя мое, что же нам теперь сказать? — пел Папагено.

— Правду, вот что скажем мы, — отвечала ему Памина.

Наклонившись вперед, Рик пристально вглядывался в Памину, одетую в тяжелое, с оборками платье; с чепца на лицо свисала вуаль. Потом он сверился с досье и удовлетворенно откинулся на спинку кресла.

«Вот и третий андроид, — осознал он. — Это Люба Люфт». Ее сценическая роль заключала в себе некоторую иронию.

Сам андроид, полный жизни и симпатичный, вряд ли мог сказать правду, во всяком случае о себе.

Люба Люфт запела, и Декард был поражен чистотой ее голоса, не уступающей голосам знаменитостей в его коллекции записей певцов. Компания Розена потрудилась на славу.

Рик снова представил себе, что он — разрушитель того, что сейчас видел и слышал. «Вероятно, чем лучше оно функционирует, а следовательно, чем лучше поет, — подумал он, — тем больше общество нуждается во мне. Если бы андроиды оставались достаточно неуклюжими и непохожими на человека, как древние К-40, производившиеся компанией Дерана, проблемы бы не было, и не понадобились бы охотники на андроидов. Когда же мне начать? Вероятно, как можно скорее. В конце репетиции, когда она придет в свою уборную».

По окончании первого акта репетиция была остановлена, и дирижер сообщил, что она возобновится через полтора часа — это объявили на английском, французском и немецком языках. После этого дирижер покинул зал, за ним удалились музыканты. Рик встал и прошел за сцену, туда, где располагались уборные артистов. Он медленно двигался за последними участниками репетиции, оттягивая момент ареста. «Да, так будет лучше, — размышлял он, — ликвидировать сразу, как только тест даст положительный результат. Вдруг Дейв ошибся? — задал себе вопрос Декард. — Может быть, но едва ли». До сих пор полиция не допускала ошибок.

Остановив проходившего мимо статиста, он узнал, где находится уборная мисс Люфт. Статист, на котором были грим и костюм египетского копьеносца, показал ему дорогу.

Рик подошел к двери с надписью: «МИСС ЛЮФТ. ГРИМЕРНАЯ» и постучал.

— Войдите.

Он вошел. Певица сидела у гримерного столика, держа на коленях раскрытую потрепанную партитуру и делая пометки шариковой ручкой. Она не сняла костюма и грима, не считая вуали, которая лежала на столике.

— Да? — удивилась она, подняв голову. Ее большие, подчеркнуто увеличенные гримом глаза пристально смотрели на Декарда. — Вы видите, я очень занята.

Ее английский был безукоризнен.

— Вы вполне прилично поете даже при сравнении со Шварцкопф, — начал Рик.

— Кто вы?

В ее голосе слышались холодная отчужденность, недружелюбие и та ледяная бесстастность, которую он всегда замечал у андроидов. Мощный интеллект и бездушие, что ли… Ему это не понравилось, но без данной особенности выявлять андроидов было бы много труднее.

— Я из полиции Сан-Франциско.

— О? — в огромных глазах орехового оттенка не проскользнуло ни искорки, ни намека на ответную реакцию. — И что же вам нужно?

Странно, но тон ответа казался снисходительным.

Усевшись в ближайшее кресло, он расстегнул молнию служебного чемоданчика.

— Мне поручили произвести стандартный тест на психопрофиль личности. Он не займет более нескольких минут.

— Это так необходимо? — она показала на партитуру. — У меня много работы.

Только в ее тоне стали заметны нотки какого-то предчувствия.

— Да, необходимо.

Декард достал приборы и начал собирать комплект.

— Тест на умственные способности?

— Нет, на эмпатию.

— Мне придется одеть очки.

— Если вы читаете партитуру и делаете пометки без очков, то сможете пройти и тест. Я покажу вам несколько картинок и задам вопросы.

Он поднялся, подошел к девушке и приложил к ее сильно нагримированной щеке липкий диск датчика.

— Теперь свет, — сказал он и направил на лицо тонкий луч света.

— Вот и все.

— Вы думаете, я андроид? Да? — голос ее стал почти неслышен. — Я не андроид! Я никогда не была на Марсе и никогда не встречала андроидов! — ее удлиненные ресницы порывисто затрепетали. Он видел, как она изо всех сил стремится сохранить самообладание. — Вы получили сведения, что в труппе скрывается андроид? Я была бы рада помочь вам. А если бы я была андроидом, разве я стала бы вам помогать?

— Андроид, — объяснил Декард, — равнодушен к судьбе других андроидов. Это одна из характерных черт, по которым мы их выявляем.

— Тогда, — сказала мисс Люфт, — вы сами должны быть андроидом.