Крузскій захватилъ турецкое судно Добычу, находившееся подъ командой одного изъ сыновей славнаго корсара Барбаруссы. Это былъ челов?къ чрезвычайно жестокій; онъ обходился съ своими невольниками до того дурно, что когда гребцы на его галер? увид?ли шедшую на нихъ Волчицу, они не слушая бол?е приказаній грести скор?е, разомъ сложили весла, бросились на своего начальника и повлекли его отъ корчмы къ носу, нанося ему такіе удары, что прежде ч?мъ онъ добрался до мачты, душа его была уже въ аду; такъ жестоко онъ обращался съ своими невольниками, и такъ ужасно они ненавид?ли его.

Мы возвратились въ Константинополь въ 1573 году; тамъ мы узнали, что Донъ-Жуанъ Австрійскій взялъ штурмомъ Тунисъ, и передалъ этотъ городъ Мулей-Гамету, отнявъ, такимъ образомъ, у одного изъ ужасн?йшихъ и храбр?йшихъ людей въ мір?, Мулей-Гамида всякую надежду возвратить когда-нибудь потерянное имъ царство. Султанъ почувствовалъ всю тяжесть этой потери и съ благоразуміемъ, насл?дованнымъ имъ отъ своихъ славныхъ предковъ, предложилъ Венеціанцамъ миръ, въ которомъ они нуждались еще бол?е, ч?мъ Турки. Въ 1574 году турецкія войска появились перед? Гулеттой и фортомъ, воздвигнутымъ Донъ-Жуаномъ передъ Тунисомъ, но, къ несчастію, остававшимся недостроеннымъ. Въ теченіи всей этой войны, я оставался гребцомъ на галер?, не им?я никакой надежды возвратить свободу, по крайней м?р? посредствомъ выкупа, потому что я твердо р?шился ничего не писать отцу о моихъ несчастіяхъ. Гулетту между т?мъ взяли, а вскор? за т?мъ палъ и офртъ. Подъ ст?нами этихъ укр?пленій собралось, какъ тогда считали, шестьдесятъ пять тысячъ турецкихъ войскъ, состоявшихъ на жалованьи у султана и 400,000 мавровъ и арабовъ изъ Африки. Эта безчисленная толпа везла за собою столько продовольственныхъ и боевыхъ припасовъ, за нею сл?довало столько мародеровъ, что враги наши, кажется, могли закрыть руками и закидать землей Гулетту и фортъ. Первые удары разрушили Гулетту, считавшуюся до т?хъ поръ неодолимой. Она пала не по вин? своихъ защитниковъ, сд?лавшихъ, съ своей стороны, все, что могли, но потому, что на окружавшемъ ея песочномъ грунт? чрезвычайно легко было, какъ показалъ опытъ, рыть траншеи; при построеніи ея предполагали, что грунтовыя воды находились тамъ на глубин? двухъ футъ отъ поверхности земли. между т?мъ какъ турки не нашли ихъ и на глубин? четырехъ. При помощи безчисленнаго количества м?шковъ съ пескомъ, они воздвигли высокіе траншейные бруствера и, стр?ляя въ насъ съ командующаго надъ кр?постью вала, уничтожали всякую возможность съ нашей стороны не только защищаться, но даже показываться за укр?пленіяхъ. Общее мн?ніе было тогда таково, что намъ сл?довало защищаться не въ Гулетт?; а ожидать непріятеля въ пол? и воспрепятствовать его высадк?. Но люди, говорившіе это, не им?ли, какъ видно, никакого понятія о военномъ д?л?, потому что въ Гулетт? и форт? насчитывали едва семь тысячъ челов?къ солдатъ. Какимъ же образомъ, предположивъ даже, что эта горсть воиновъ оказалась бы еще храбр?е, ч?мъ она была въ д?йствительности, могла сразиться она въ открытомъ пол? съ безчисленными силами противника? И можно ли оборонить кр?пость, обложенную со вс?хъ сторонъ, расположенную въ непріятельской земл? и не вспомоществуемую войсками въ пол?. Многіе, подобно мн?, видятъ, напротивъ, особенную милость неба къ Испаніи въ томъ, что оно допустило разрушеніе этого гн?зда разврата, этого гложущаго червя, этой ненасытной пасти, пожиравшей безплодно столько денегъ, единственно, быть можетъ, для того, чтобы сохранить воспоминаніе о взятіи ее непоб?димымъ Карломъ V, какъ будто для его безсмертія нужны эти каменья. Вм?ст? съ Гулеттой, какъ я вамъ говорилъ, палъ и фортъ; Турки овлад?ли имъ шагъ за шагомъ. Его защищали такъ мужественно, что въ двадцати двухъ отбитыхъ штурмахъ мы убили бол?е двадцати пяти тысячъ непріятелей, и изъ трехъ сотъ оставшихся въ живыхъ, защитниковъ его, никто не былъ взятъ ц?лымъ и здоровымъ; что можетъ краснор?чив?е свид?тельствовать о героизм?, съ которымъ осажденные защищали кр?пость? Вм?ст? съ т?мъ сдался на капитуляцію и другой маленькій фортъ или башенька, выстроенная посреди острова Эстано; ее оборонялъ мужественный валенсіанскій воинъ Донъ-Жуанъ Заногера. Турки взяли въ пл?нъ коменданта Гулетты донъ-Педро-Пуэрто Кареро, который сд?лалъ нее, что было возможно для защиты кр?пости, и съ горя, что не ногъ оборонить ее, умеръ на дорог? въ Константинополь, куда его везли пл?ннымъ. Турки взяли въ пл?нъ также и коменданта форта, Габріо Цервеллона, славнаго и безстрашнаго миланскаго инженера. Много значительныхъ лицъ погибло при осад? этихъ двухъ м?стъ, между прочимъ великодушный іонитскій рыцарь Пагано-Доріа, такъ благородно поступившій въ отношеніи брата своего Ивана Андрея Доріа. Смерть его была т?мъ ужасн?е, что онъ погибъ подъ ударами н?сколькихъ арабовъ, которымъ онъ вв?рилъ себя, видя неминуемое паденіе форта. Они взялись провести его въ мавританскомъ плать? до Табарки, маленькаго форта, которымъ влад?ютъ на этомъ берегу генуезцы въ видахъ добыванія коралловъ; но на дорог? отс?кли ему голову и отнесли ее турецкому адмиралу, подтвердившему на нихъ нашу поговорку: изм?на можетъ нравиться, но изм?нникъ никогда. Говорятъ, будто онъ вел?лъ пов?сить изм?нниковъ, поднесшихъ ему въ подарокъ мертвую голову Доріа за то, что они передали въ руки его этого рыцаря мертвымъ, а не живымъ.

Между христіанами, взятыми въ форт?, находился н?кто донъ-Педро Агиларъ, уроженецъ какого-то андалузскаго города, служившій юнкеромъ въ гарнизон? форта. Это былъ челов?къ чрезвычайно умный и храбрый; обладавшій, кром? того, зам?чательнымъ поэтическимъ талантомъ. Мн? это очень хорошо изв?стно; потому что злая судьба поэта предала его въ руки того самаго челов?ка, въ неволю къ которому попался и я; онъ служилъ даже на одной галер? со мной. Прежде ч?мъ мы отплыли отъ берега, донъ-Педро написалъ одно стихотвореніе, родъ эпитафіи Гулетт? и форту. Я помню его до сихъ поръ, и прочту вамъ, потому что, сколько мн? кажется, оно должно понравиться вамъ. Когда пл?нникъ произнесъ имя Педро, донъ-Фернандъ взглянулъ на своихъ товарищей, и вс? они улыбнулись, когда же р?чь зашла о стихахъ, тогда одинъ изъ друзей донъ-Фернанда, прервавши разсказъ, сказалъ пл?ннику; прежде ч?мъ вы прочтете эти стихи, не скажете ли вы мн?, что сталось съ донъ-Педро Агиларскимъ?

Знаю только, отв?чалъ пл?нникъ, что пробывъ два года въ Константинопол?, онъ уб?жалъ оттуда въ албанскомъ костюм?, съ греческимъ проводникомъ, но возвратилъ ли онъ себ? свободу? этого не могу вамъ сказать; думаю, что да, потому что мен?е ч?мъ черезъ годъ, я встр?тилъ въ Константинопол?, провожавшаго его грека, но переговорить съ нимъ, въ несчастію, не ногъ.

— Такъ позвольте сказать вамъ, добавилъ путешественникъ, что донъ-Педро родной мой братъ; онъ живетъ теперь безб?дно, спокойно и счастливо у себя дома; женатъ и им?етъ троихъ д?тей.

— Благодареніе Богу, отв?чалъ пл?нникъ, за вс? милости, которыми Онъ осыпалъ его; не знаю существуетъ ли на св?т? что-нибудь отрадн?е возвращенной свободы.

— Знаю я очень хорошо и эти стихи, зам?тилъ путешественникъ.

— Въ такомъ случа? потрудитесь прочесть ихъ, отв?тилъ пл?нникъ; вы, в?роятно, прочтете ихъ лучше меня.

— Съ большимъ удовольствіемъ, сказалъ путешественникъ, вотъ они: