Донъ-Кихотъ остановился, чтобы перевести дыханіе и потомъ продолжалъ:

— Такъ какъ мы заговорили по поводу студентовъ о б?дности и ея различныхъ проявленіяхъ, то посмотримъ: это б?дн?е, испанскій солдатъ или испанскій студентъ? и мы уб?димся, что на св?т? н?тъ никого б?дн?е испанскаго солдата. Онъ принужденъ довольствоваться или своимъ скуднымъ, не въ срокъ выдаваемымъ, или вовсе не получаемымъ жалованьемъ, или т?мъ, что онъ награбитъ собственными руками, подъ страхомъ погубить душу и жизнь. Онъ до того изнашивается иногда, что кожаный камзолъ служитъ ему въ одно время мундиромъ и рубашкой; и спрашиваю, ч?мъ защитится онъ отъ стужи, въ открытомъ пол?, среди глубокой зимы? Разв? только воздухомъ, выпускаемымъ изъ рта, да и этотъ воздухъ, выходя изъ пустого пространства, долженъ быть холоденъ по закону природы. Но вотъ наступаетъ ночь, въ продолженіи которой солдатъ долженъ былъ бы отдохнуть отъ дневныхъ трудовъ. Конечно, это ужь его вина, если постель его будетъ не достаточно широка, потому что онъ можетъ отм?рить для себя сколько ему угодно земли и сколько угодно ворочаться на ней, не опасаясь измять простынь. Наступаетъ, наконецъ, день битвы, въ которой онъ можетъ разсчитывать на повышеніе; въ этотъ день ему над?нутъ на голову, какъ докторскую шапку, компрессъ изъ корпіи и перевяжутъ рану, сд?ланную пулей, — прошедшей, быть можетъ, черезъ оба виска, или ядромъ, оторвавшимъ у него руку или ногу. Но допустимъ, что ничего подобнаго не случится и что милосердое небо поможетъ солдату выйти неизув?ченнымъ изъ битвы; чтожъ? онъ и теперь можетъ очень легко остаться такимъ же б?днякомъ, какимъ былъ; придется ожидать другихъ сраженій, и выходить постоянно ц?лымъ и поб?доноснымъ изъ встр?чей съ непріятелями, чтобы, наконецъ, чего-нибудь достигнуть; — это чудеса, р?дко случающіяся. Скажите мн?, господа, если только вы обращали на это какое-нибудь вниманіе, велико ли число воиновъ, вознагражденныхъ войной, въ сравненіи съ числомъ погибшихъ въ ней. Вы, конечно, согласитесь, что сравненія въ этомъ отношеніи невозможны, что число мертвыхъ безконечно, между т?мъ какъ число вознагражденныхъ живыхъ можетъ быть изображено тремя цифрами. Не то мы видимъ въ сред? людей, посвятившихъ себя письменности. Они полой, не говорю рукавомъ, своего платья, всегда добудутъ средства въ существованію; между т?мъ вознагражденіе, получаемое испанскимъ солдатомъ, на столько слаб?е, на сколько тяжел?е его труды. Мн?, я предугадываю, отв?тятъ на это, что легче вознаградить прилично дв? тысячи ученыхъ д?ятелей, ч?мъ тридцать тысячъ воиновъ; т?мъ бол?е, что первыхъ вознаграждаютъ званіями и должностями, которыя могутъ принадлежать только этимъ людямъ и никому бол?е; тогда какъ солдатъ долженъ быть вознагражденъ изъ собственныхъ средствъ того, кому онъ служитъ, но эта самая невозможность прилично вознаградить воина краснор?чив?е всего говорить въ мою пользу. Оставимъ, однако, это въ сторон?, иначе мы забредемъ въ безвыходный лабиринтъ, и возвратимся въ вопросу о преимуществ? оружія надъ книгой и письмомъ. Споръ между ними до сихъ поръ не р?шенъ еще. Каждая сторона представляетъ доводы въ свою пользу. Письмена утверждаютъ, что безъ нихъ оружіе не могло бы существовать, такъ какъ война им?етъ свои законы, которымъ она подчиняется; законы же создаетъ письменность и наука. Противная сторона отв?чаетъ на это, что законы могутъ быть поддерживаемы только оружіемъ, что оружіе ограждаетъ государства, является защитникомъ царствъ, стражемъ селъ и городовъ; что оно д?лаетъ безопасными дороги и очищаетъ отъ пиратовъ моря, что безъ него республики, монархіи, всякія гражданскія общества, — сухопутные и морскіе пути были бы в?чно подвержены вс?мъ ужасамъ войны, им?ющей свои права на злоупотребленія и насилія. Д?ло изв?стное: что стоитъ дороже, то лучше. Чтобы возвестись за поприщ? гражданскомъ, нужно время, бодрствованіе, голодъ, нагота, головныя боли, несваренія желудка и другія, подобныя имъ непріятности, о которыхъ я уже упоминалъ. Но тотъ, кто стремится вознестись на поприщ? военномъ, долженъ потерп?ть столько же невзгодъ и лишеній, какъ и студентъ, съ тою разницею, что вс? эти невзгоды и лишенія становятся несравненно тяжел?е, потому что для воина они всегда сопряжены съ опасностію для жизни. Какъ можно сравнить голодъ или недостатокъ обуви, испытываемой студентомъ, съ лишеніями воина, въ то время, когда, стоя, въ осажденной кр?пости, на часахъ, у исходящаго угла какого-нибудь равелина, онъ слышитъ въ направленіи, занимаемаго имъ поста, подземную работу врага, вырывающаго минную галлерею, и не см?етъ б?жать отъ опасности. грозящей ему такъ близко. Онъ можетъ только изв?стить обо всемъ своего начальника, тотъ позаботится отвести непріятельскій ударъ устройствомъ контръ-машины; а часовой, между т?мъ, долженъ стоять, ежеминутно ожидая взрыва, который подыметъ его до облаковъ и опрокинетъ потомъ въ бездну, не спрашивая на это его согласія. Если же эта смерть кажется вамъ не особенно ужасной, въ такомъ случа? представимъ себ?, дв? галеры, сц?пившіяся на абордажъ, среди безбрежнаго моря, оставляя солдату для движеній и д?йствій н?сколько футовъ за доскахъ, расположенныхъ у носа корабля. Солдату грозитъ теперь столько смертей, сколько онъ видитъ передъ собою пушечныхъ жерлъ и наведенныхъ на него аркебузъ; онъ видитъ, что при первомъ неловкомъ шаг? онъ отправится въ бездну влад?ній Нептуна, и однако, одушевляемый честью, движимый мужествомъ, неустрашимо подставляетъ грудь свою подъ вражьи мушкеты и стремится достигнуть т?мъ узкимъ путемъ, на которомъ онъ обреченъ д?йствовать, непріятельской галеры. И не усп?етъ одинъ солдатъ опуститься туда, откуда не возстанетъ онъ до конца міра, какъ уже другой стоитъ на его м?ст?; когда же этотъ, въ свою очередь исчезнетъ въ волнахъ, сторожащаго это, какъ свою добычу, моря, новый солдатъ появляется въ ту же минуту на м?ст? прежняго, за нимъ является сл?дующій прежде, ч?мъ усп?етъ умереть его товарищъ: см?лость и мужество, которыхъ ничто не въ силахъ превзойти. Блаженны времена, не знавшія ужасовъ, распространяемыхъ этими орудіями смерти, изобр?тателя которыхъ я считаю проклятымъ и низверженнымъ въ бездны ада, гд? онъ получаетъ достойное возмездіе за свое изобр?теніе. Благодаря имъ, безчестная рука поражаетъ благороднаго рыцаря; и въ разгар? мужества, воспламеняющаго какое-нибудь безстрашное сердце, шальная пуля, Богъ в?сть откуда прилет?вшая, пущенная, быть можетъ, наудачу, б?глецомъ, испуганнымъ огнемъ его собственнаго оружія, прес?каетъ мысль и жизнь такого воина, который заслуживалъ счастливо жить зд?сь многія л?та. И, право, когда я подумаю объ этомъ, то въ глубин? души сожал?ю, что я сд?лался странствующимъ рыцаремъ въ тотъ отвратительный в?къ, въ который мы им?емъ несчастіе жить. Меня, конечно, не ужасаетъ никакая опасность и, однако, мн? грустно думать, что немного пороху и свинцу можетъ лишить меня возможности прославиться на всемъ земномъ шар? мужествомъ моей руки и остріемъ моего меча. Но, да будетъ воля Господня: если я достигну того, чего желаю, я т?мъ большаго достоинъ буду уваженія, ч?мъ большія преодол?ю опасности, сравнительно съ странствующими рыцарями минувшихъ временъ».

Эту длинную р?чь, Донъ-Кихотъ говорилъ т?мъ временемъ, какъ другіе об?дали, забывая самъ о пищ?, не смотря на неоднократныя напоминанія Санчо, упрашивавшаго его сначала закусить, и потомъ ораторствовать сколько ему будетъ угодно. Слушатели же его не могли не пожал?ть, что такой умный челов?къ, такъ здраво разсуждающій обо всемъ, сошелъ съ ума на этомъ проклятомъ и роковомъ для него рыцарств?. Священникъ сказалъ, что хотя самъ онъ принадлежитъ къ классу людей, получившихъ ученую степень и посвятившихъ себя книгамъ, онъ т?мъ не мен?е совершенно согласенъ съ Донъ-Кихотомъ во всемъ, что онъ говорилъ о преимуществ? службы съ оружіемъ въ рукахъ надъ вс?ми другими родами общественной д?ятельности. Посл? ужина, т?мъ временемъ, какъ хозяйка, дочь ея и Мариторна приготовляли для дамъ ту комнату, въ которой спалъ Донъ-Кихотъ, донъ-Фернандъ попросилъ пл?нника разсказать исторію своей жизни. «Она должна быть интересна», сказалъ онъ, «судя по дам?, которую вы привезли съ собою». Пл?нникъ сказалъ, что онъ отъ души готовъ исполнить просьбу донъ-Фернанда, но боится разсказомъ своимъ обмануть общія ожиданія; т?мъ не мен?е онъ согласился разсказать исторію своей жизни. Священникъ и другія лица, окружавшія пл?нника, поблагодарили его и повторили просьбу донъ-Фернанда.

— Къ чему просить о томъ, что вы можете приказать, сказалъ пл?нникъ въ отв?тъ на просьбы, посыпавшіяся на него со вс?хъ сторонъ. Прошу вашего вниманія, и вы услышите истинную исторію, далекую отъ т?хъ вымысловъ, которые создаетъ съ такими усиліями, обогащенное знаніями воображеніе. При этихъ словахъ вс? присутствовавшіе поправились на своихъ м?стахъ, и въ комнат? воцарилось глубокое молчаніе. Видя, что вс? готовы слушать его, пл?нникъ пріятнымъ голосомъ такъ началъ разсказъ свой:

Разсказъ Пл?нника.