можно было бы привести Донъ-Кихота домой. Карденіо предложилъ свои услуги для продолженія начатой комедіи, въ которой Лусинда могла очень удобно разыгрывать роль Доротеи.
— Н?тъ, н?тъ, воскликнулъ донъ-Фернандъ; пусть Доротея продолжаетъ свою роль и если деревня этого добряка недалеко, то мн? будетъ очень пріятно способствовать его излеченію.
— Отсюда не бол?е двухъ дней пути до нашего м?стечка, сказалъ священникъ.
— И если даже бол?е, отв?тилъ донъ-Фернандъ, то я съ удовольствіемъ совершу этотъ путь для добраго д?ла.
— Въ эту минуту въ комнату вошелъ Донъ-Кихотъ, покрытый вс?мъ своимъ оружіемъ: съ мамбреновскимъ шлемомъ (не смотря на то, что онъ былъ весь измятъ) на голов?, съ щитомъ и копьемъ въ рукахъ. Это странное вид?ніе изумило донъ-Фернанда и его друзей. Они съ удивленіемъ гляд?ли на это сухое и желтое, въ полъ аршина длины лицо, на этотъ сборъ разнокалибернаго оружія, на эту спокойно величественную осанку, безмолвно ожидая, что скажетъ имъ этотъ диковинный господинъ. Донъ-Кихотъ, устремивъ съ серьезнымъ видомъ глаза на Доротею, важно сказалъ ей:
— Прекрасная и благородная дама! я узналъ отъ моего оруженосца, что ваше величіе рушилось и ваше бытіе уничтожилось, что изъ царицы вы превратились въ простую женщину. Если это сд?лано по приказанію царственнаго кудесника, вашего родителя, сомн?вающагося, быть можетъ, въ томъ, достоинъ ли я сопровождать васъ; въ такомъ случа?, мн? остается только сказать вамъ, что родитель вашъ очень мало знакомъ съ рыцарскими исторіями. Еслибъ онъ внимательно прочелъ и перечелъ ихъ, то увид?лъ бы, что рыцари, далеко не пріобр?тшіе такой изв?стности какъ я, приводили въ счастливому концу бол?е трудныя предпріятія, ч?мъ то, которое выпало теперь на мою долю. Право, это не Богъ знаетъ, что за штука такая: убить какого-нибудь маленькаго великана, какъ бы онъ ни былъ ужасенъ. Очень немного времени тому назадъ я встр?тился съ нимъ лицомъ къ лицу и…. но я не скажу бол?е ни слова, чтобы вы не подумали, что я солгалъ; всеоткрывающее время договоритъ за меня въ ту минуту, когда мы меньше всего будемъ этого ожидать.
— Это вы съ двумя м?хами вина, а не съ великаномъ повстр?чались лицомъ въ лицу, заговорилъ хозяинъ; но донъ-Фернандъ подалъ ему, въ ту же минуту, знакъ не перебивать Донъ-Кихота.
— Я скажу вамъ, наконецъ, высокая, разв?нчанная дама, продолжалъ рыцарь, что если отецъ разв?нчалъ васъ, всл?дствіе предполагаемой мною причины, то вы, пожалуйста, не безпокойтесь объ этомъ, потому что н?тъ на св?т? такой опасности, которой не поборолъ бы этотъ мечъ. Кладя, въ эту минуту, къ ногамъ вашимъ голову вашего врага, онъ, в?рьте мн?, вскор? над?нетъ на вашу голову, принадлежащую вамъ корону.
Донъ-Кихотъ остановился, ожидая отв?та принцессы, и Доротея, зная, что донъ-Фернандъ р?шился продолжать начатую мистификацію до т?хъ поръ, пока Донъ-Кихота не привезутъ домой, отв?тила ему весьма ловко и серьезно: «рыцарь печальнаго образа! кто сказалъ вамъ о моемъ превращеніи, — тотъ солгалъ, потому что я остаюсь сегодня т?мъ же, ч?мъ была вчера. Правда, благодаря н?которымъ случайностямъ, со мною произошла маленькая перем?на, вознесшая меня на верхъ блаженства; т?мъ не мен?е, повторяю вамъ, я осталась т?мъ, ч?мъ была, нуждаясь, по прежнему, въ заступничеств? вашей непоб?димой руки. Не подозр?вайте же, благородный рыцарь, моего отца и считайте его челов?комъ мудрымъ и опытнымъ, если онъ могъ при помощи своей науки открыть такое легкое и в?рное средство пособить моему несчастію. Безъ счастливой встр?чи съ вами, я бы никогда не узнала того блаженства, которое испытываю теперь. Беру нашихъ слушателей въ свид?тели того, что я говорю истинную правду. И намъ остается только отправиться завтра утромъ въ дорогу — сегодня пришлось бы ограничиться слишкомъ короткимъ пере?здомъ, такъ какъ ужь поздно; — въ счастливомъ же окончаніи моего д?ла я над?юсь, полагаясь на Бога и на мужество вашего благороднаго сердца.» Въ отв?тъ на это Донъ-Кихотъ, обратясь къ Санчо, сказалъ ему съ недовольнымъ видомъ: «теперь, б?дный мой Санчо, скажу я теб?, что ты величайшій глупецъ въ Испаніи. Не говорилъ ли ты мн?, негодная тварь, будто принцесса превратилась въ простую Доротею, не назвалъ ли ты отс?ченную мною голову великана злою судьбою, родившею тебя на св?тъ; не наговорилъ ли ты мн?, наконецъ, сотню другихъ глупостей, взволновавшихъ меня такъ, какъ я никогда еще не былъ взволнованъ? Клянусь Богомъ,» добавилъ онъ, взглянувъ на небо и скрежеща зубами, «я не знаю, что удерживаетъ меня въ эту минуту отъ такого д?ла, которое стало бы на в?ки памятнымъ вс?мъ лгунамъ- оруженосцамъ странствующихъ рыцарей.»
— Успокойтесь, дорогой господинъ мой, отв?чалъ Санчо; очень быть можетъ, что я ошибся на счетъ превращенія госпожи принцессы Миномиконъ, но что касается головы великана, или м?ховъ съ винами, и того, что вы пролили не кровь, а красное вино, то, клянусь Богомъ, въ этомъ я совершенно правъ: разр?занная вами, въ разныхъ м?стахъ, козлиная кожа по сю пору лежитъ у вашего изголовья, и ваша спальня все еще похожа на винное озеро. Если вы мн? не в?рите теперь, то пов?рите, — когда придетъ пора готовить яйца, то есть когда хозяинъ потребуетъ съ васъ денегъ за все, что вы перер?зали и пролили у него. Я же душевно радуюсь, что царица наша осталась такою же царицей какою была, потому что въ ея царств? есть и моя доля, какъ у всякаго пайщика въ общин?.
— Я говорю только, что ты болванъ, Санчо, и больше ничего, зам?тилъ Донъ-Кихотъ; прости меня, и позабудемъ объ этомъ.
— Да, да! воскликнулъ донъ-Фернандъ; всего лучше забыть; и, такъ какъ теперь уже довольно поздно, и принцесс? угодно, чтобы мы отправились въ путь завтра, поэтому намъ остается только повиноваться ей. Ночь мы проведемъ въ бес?д?, а утромъ пустимся въ дорогу вм?ст? съ господиномъ Донъ- Кихотомъ, и будемъ свид?телями неслыханныхъ подвиговъ его, во время этого великаго предпріятія, всю тяжесть котораго онъ великодушно взваливаетъ на себя.
— Это я долженъ сопутствовать и служить вамъ, отв?тилъ Донъ-Кихотъ; теперь же мн? остается только благодарить васъ за вашу милость и считать себя обязаннымъ за доброе мн?ніе обо мн?, которое я постараюсь вс?ми силами оправдать, хотя бы это стоило мн? не только жизни, но даже чего-нибудь большаго, если это возможно.
Пока Донъ-Кихотъ и Фернандъ обм?нивались любезностями и предложеніями услугъ, въ корчм? неожиданно появился новый путешественникъ, привлекшій всеобщее вниманіе. Костюмъ его показывалъ, что это христіанинъ, недавно возвратившіеся изъ мавританскихъ земель. На немъ былъ над?тъ голубой камзолъ съ короткими рукавами, безъ воротника, голубые брюки и фуражка такого же цв?та; за стальной перевязи, обхватывавшей его грудь, вис?ла мавританская шпага. Вм?ст? съ нимъ, верхомъ на осл?, прі?хала женщина въ мавританскомъ костюм?. Лицо ея было закрыто вуалью, а голова обвязана широкимъ головнымъ покрываломъ. Длинное, арабское платье, съ накинутымъ сверху краснымъ плащемъ, закрывало ея отъ шеи до ногъ. Смуглый, съ длинными усами и окладистой бородой, кавалеръ ея — повидимому, л?тъ сорока съ небольшимъ, былъ кр?пко и хорошо сложенъ, и казался бы знатнымъ господиномъ, еслибъ былъ од?тъ немного иначе. Войдя въ корчму, онъ попросилъ отвести ему отд?льную комнату и остался очень недоволенъ, узнавши, что вс? комнаты заняты. Обратясь за т?мъ въ дам?-мавританк?, судя по ея костюму, — онъ взялъ ее на руки и помогъ ей сойти съ осла. Въ ту же минуту Лусинда, Доротея, хозяйка, дочь ея и Мариторна окружили незнакомку, привлеченныя ея своеобразнымъ костюмомъ, подобнаго которому имъ никогда не случалось вид?ть.
Всегда любезная и предупредительная Доротея, видя, какъ непріятно под?йствовало за мавританку изв?стіе, что въ дом? не оказалось отд?льной комнаты, добродушно сказала ей: «не безпокойтесь, сударыня, о томъ, что эта корчма представляетъ такъ много неудобствъ, что д?лать? это общее свойство вс?хъ корчмъ. Но если вамъ угодно будетъ разд?лить наше уб?жище, (она указала за Лусинду), то, быть можетъ, въ продолженіи всей дороги, вы нигд? не встр?тите бол?е радушнаго пріема.» Ничего не отв?чая, незнакомая дана встала со стула и скрестивъ на груди руки, наклонила, въ знакъ благодарности, голову и нагнулась вс?мъ т?ломъ. Молчаніе ея окончательно уб?дило вс?хъ, что это мавританка, не знающая языка христіанъ; между т?мъ пл?вникъ, занимавшійся до сихъ поръ другимъ д?ломъ, возвратился къ своей дам?, и видя, что она ничего не отв?чаетъ окружавшимъ ее со вс?хъ сторонъ женщинамъ, сказалъ имъ: «д?вушка эта почти вовсе не знаетъ нашего языка и говорятъ только за своемъ родномъ; поэтому она ничего не можетъ отв?тить вамъ.»
— Мы ее просимъ только провести эту ночь въ одной спальн? съ нами, отв?тила Лусинда. Мы постараемся доставить ей зд?сь всевозможныя удобства и примемъ ее съ тою заботливостію, съ какою должны принимать иностранца, а въ особенности иностранку.
