попытаться лишить тебя, а вм?ст? и самаго себя, и жизни и чести; потому что безчестный челов?къ хуже мертваго. Погубивъ же тебя, я погублю и себя. Другъ мой! вооружись терп?ніемъ, и не перебивая, выслушай мой отв?тъ; если ты захочешь возражать мн?, то усп?ешь еще, время терпитъ.
— Согласенъ, сказалъ Ансельмъ, говори.
— Ансельмъ! Мн? кажется, что умъ твой находится теперь въ томъ положеніи, въ какомъ находятся постоянно умы мусульманъ, которымъ нельзя доказать ложь ихъ религіи ни доводами, почерпнутыми изъ священнаго писанія, ни изъ здраваго разсудка. Имъ необходимо говорить такими аксіомами, какъ та, что если отъ двухъ равныхъ количествъ отнять равныя части, то получатся равные остатки; но такъ какъ и подобныхъ истинъ имъ нельзя втолковать словами, а необходимо, такъ сказать, разжевать и положить имъ въ ротъ; поэтому ихъ никакъ нельзя просв?тить высокими истинами нашей святой в?ры. Ансельмъ! тебя, какъ я вижу, приходится вразумлять совершенно также; закравшееся бъ твою душу желаніе до такой степени расходится съ здравымъ разсудкомъ, что, право, уб?ждать тебя, обыкновеннымъ путемъ, въ безразсудности, извини за выраженіе, твоего нам?ренія, значило бы попусту терять время и слова. И правду сказать, я бы хот?лъ за время оставитъ тебя при твоемъ нам?реніи, и т?мъ наказать тебя за твою сумазбродную идею. Но дружба къ теб? не позволяетъ мн? приб?гнуть къ такой крутой м?р?, обязывая меня, однако, отвести тебя отъ той бездны, въ которую ты самъ стремишься. Чтобы уб?дить тебя въ этомъ, я прошу тебя отв?тить мн? на сл?дующіе вопросы: не предлагаешь ли ты мн? искушать женщину, живущую въ строгомъ уединеніи? Не побуждаешь ли ты меня обезчестить женщину честную и подкупить безкорыстную? Не заставляешь ли ты меня, наконецъ, предлагать услуги женщин?, не ищущей ничьихъ услугъ? Если ты уб?жденъ, что жена твоя благородна и безкорыстна, то, я не понимаю, чего теб? нужно еще? Если ты ув?ренъ, что она выйдетъ поб?дительницей изъ той игры, въ которую ты хочешь вовлечь ее, то спрашивается, что она выиграетъ въ ней? станетъ ли она лучше посл? ожидающаго ее испытанія? Одно изъ двухъ: или ты сомн?ваешься въ своей жен?, или самъ не знаешь чего хочешь. Если ты сомн?ваешься, въ чему испытывать ее? Смотри на нее, какъ на безнравственную женщину, и обращайся съ ней, какъ съ безнравственной. Но, если она такъ благородна и чиста, какъ ты думаешь, то было бы слишкомъ безразсудно испытывать самую правду, ее не возвысятъ никакія испытанія. Подумай же: не странно, не см?шно ли твое желаніе? кром? вреда оно ничего не об?щаетъ теб? и т?мъ сумазбродн?е, что нич?мъ не вызывается. Ансельмъ! земные подвиги совершаются либо во имя божественныхъ, либо мірскихъ интересовъ, либо т?хъ и другихъ вм?ст?. Д?янія святыхъ — вотъ подвиги, предпринятые, во славу Бога, людьми, пожелавшими въ земной оболочк? внушать небесную жизнь. Подвиги, совершаемые изъ-за мірскихъ интересовъ — это д?янія мужей, плавающихъ по безбрежнымъ морямъ, странствующихъ по нев?домымъ землямъ, подъ знойнымъ и холоднымъ небомъ, ища земныхъ благъ. Наконецъ подвиги, предпринятые во славу Бога и для міра вм?ст?, это подвиги воиновъ, которые зам?тивъ въ кр?постной ст?н? брешь такой величины, какую могло произвести ядро, забывая разсудокъ и страхъ, пренебрегая грозящей имъ опасностью, одушевленные единымъ желаніемъ явить себя достойными защитниками в?ры, короля и своего народа, безстрашно видаются на встр?чу тысяч? ожидающихъ ихъ смертей. Вотъ подвиги, которые мы предпринимаемъ съ честью, славой и пользой, презирая трудами и опасностями съ ними сопряженными. Но д?ло, задуманное тобой, не прославитъ, не обогатитъ, не освятитъ тебя. Ты свершишь его безплодно для себя, для Бога и людей. Усп?хъ въ немъ ничего не об?щаетъ, а неудача повергнетъ тебя въ неизлечимое отчаяніе. И напрасно над?ешься ты найти облегченіе въ тайн?, которой думаешь облечь это д?ло. Теб? довольно будетъ самому его знать, чтобъ навсегда отравить свою жизнь. Въ подтвержденіе словъ моихъ, я припомню теб? одинъ отрывовъ изъ сочиненія знаменитаго поэта Луиги Танзило,
«Наступившій день усилилъ страданія и съ ними стыдъ Петра. Пусть позоръ его скроютъ отъ міра, этимъ не скроютъ его отъ Петра. Онъ стыдится самого себя, вспоминая свой гр?хъ; потому что въ нерастл?нной душ?, не одни посторонніе взоры пробуждаютъ стыдъ, н?тъ. Пусть гр?хъ праведника будетъ изв?стенъ лишь небесамъ и земл?, онъ, т?мъ не мен?е, станетъ стыдиться самаго себя, едва лишь почувствуетъ свое прегр?шеніе.»
Никакая тайна, Ансельмъ, не отведетъ отъ тебя твоихъ мукъ. Ты станешь неумолчно рыдать, но не слезами, льющимися изъ глазъ, а слезами кровавыми, проливаемыми сердцемъ, — которыми плавалъ, но словамъ поэта, изв?стный докторъ, задумавшій пройти черезъ тину, обойденную благоразумнымъ Рейнольдомъ [9]; эпизодъ, хотя и принадлежащій къ вымысламъ поэзіи, но полный смысла, изъ котораго намъ не м?шало бы извлечь для себя полезный прим?ръ. Но, быть можетъ, то, что я сейчасъ скажу, откроетъ теб?, наконецъ, глаза и остановитъ тебя на пути къ твоей сумазбродной ц?ли. Ансельмъ! еслибъ небо или случай сд?лали тебя обладателемъ великол?пн?йшаго брилліанта, еслибъ качества его удовлетворяли самаго взыскательнаго ювелира и о немъ вс? кричали въ одинъ голосъ, что, по блеску и по чистот? своей воды, онъ совершененъ настолько, на сколько можетъ быть совершенъ камень; еслибъ ты самъ, притомъ, разд?лялъ общее мн?ніе, скажи, неужели у тебя могло бы родиться безразсудное желаніе положить его подъ молотокъ и попробовать: такъ ли онъ твердъ, какъ о немъ говорятъ? Если бы камень выдержалъ это безумное испытаніе, онъ не выигралъ бы отъ этого ни въ блеск?, ни въ ц?нности; еслижъ бы онъ разбился, что легко могло случиться, тогда ты не только лишился бы всего своего богатства, но еще прослылъ бы за полуумнаго. Другъ мой! въ глазахъ св?та и въ твоихъ собственныхъ, брилліантъ этотъ — Камилла; подумай же до какой степени безумно подвергать его возможности разбиться. Если жена твоя выдержитъ задуманное испытаніе, отъ этого она не станетъ прекрасн?е; если же она падетъ, тогда подумай, пока есть еще время, что станется съ этой обезчещенной женщиной? И не будетъ ли и тебя ежеминутно терзать мысль, что ты обдуманно погубилъ себя и ее? не забывай, въ мір? н?тъ ничего драгоц?нн?е честной женщины; честь же женщины состоитъ въ добромъ мн?ніи о ней; и въ этомъ отношеніи жена твоя стоитъ на самой высокой ступени, Не безумно ли, посл? этого желаніе твое подвергнуть испытанію вс?ми признанную правду? неужели ты не знаешь, что женщина — существо слабое; что отъ нее необходимо всевозможными средствами отводить искушенія и не ставить на пути ея преградъ, о которыя она можетъ споткнуться; напротивъ, ей нужно доставлять возможность легко и в?рно приближаться къ тому совершенству, котораго ей не достаетъ, и в?нцомъ котораго почитается ея честь. Ты же хочешь опутать ее искушеніями и стараешься вс?ми силами доставить ей возможность упасть. Естествоиспытатели называютъ горностаемъ маленькое животное, зам?чательное сн?жной б?лизной своей шерсти, и говорятъ, что охотники его ловятъ такимъ образомъ: узнавъ м?сто, по которому онъ обыкновенно проходитъ, они наполняютъ это м?сто грязью, и потомъ наталкиваютъ на него горностая; горностай ни за что не ступитъ въ грязь; онъ позволитъ взять себя, р?шится потерять жизнь и свободу, но не запачкаетъ своей б?лосн?жной шерсти, дорожа ея чистотой больше, ч?мъ свободой и жизнью. Другъ мой! Благородная женщина подобна — горностаю: душа ее чище сн?га, и тотъ, кто дорожитъ этой чистотой, кто желаетъ сохранить ее до конца, не долженъ поступать съ ней какъ охотникъ съ горностаемъ; онъ не долженъ разсыпать на ея пути своего рода грязи: подарковъ и любезностей восторженныхъ любовниковъ. Какъ знать? она, быть можетъ, не найдетъ въ себ? достаточно силъ разбить эти преграды. Ихъ необходимо устранять, показывая ей лишь красоту доброд?тели и блескъ незапятнанной чести. Доброд?тельная женщина: это драгоц?нное зеркало, сіяющее и чистое, не помрачаемое самымъ легкихъ дыханіемъ. Съ женщиной нужно поступать какъ съ мощами — боготворить — не прикасаясь къ ней; ее нужно охранять, какъ полный розъ, прекрасный цв?тникъ, которыми хозяинъ позволяетъ любоваться, но не распоряжаться; довольно, если прохожимъ не возбранено восхищаться сквозь р?шетку этимъ пышнымъ садомъ и вдыхать его душистый воздухъ. Напосл?докъ я хочу прочитать теб? одни, оставшіяся у меня въ памяти стихи, изъ какой-то старой комедіи. Они чрезвычайно кстати могутъ быть повторены теперь. Маститый старецъ сов?туетъ отцу одной молодой д?вушки держать ее въ заперти, подъ строгимъ присмотромъ, и между прочимъ говоритъ:
