Доротея напомнила рыцарю данное имъ слово не предпринимать ничего, пока онъ не возстановитъ ее на престол?, зам?тивъ ему, что самъ онъ, зная это лучше ч?мъ это-нибудь другой, долженъ былъ подавить свое благородное негодованіе до возвращенія изъ ея царства.

— Ваша правда, отв?чалъ Донъ-Кихотъ, Андрею нужно обождать моего возвращенія; но только клянусь не успокоиться и не отдохнуть, пока не заставлю негоднаго виллана заплатить б?дному мальчику все, что ему сл?дуетъ.

— Клятвы эти, право, вовсе не нужны мн?, отв?чалъ Андрей; вм?сто великаго мщенія дайте мн? лучше чего-нибудь по?сть или сколько-нибудь денегъ, чтобы добраться мн? до Севильи, и Богъ съ вами и со вс?ми странствующими рыцарями, я имъ желаю столько же добра, сколько они над?лали мн?.

Санчо досталъ изъ котомки своей ломоть хл?ба съ кускомъ сыру и подалъ его Андрею.

— На, любезный, сказалъ онъ ему; под?лимся по-братски частью нашихъ общихъ невзгодъ.

— А твоя то какая же часть въ нихъ? спросилъ съ удивленіемъ мальчикъ.

— Вотъ этотъ хл?бъ и сыръ, отв?тилъ Санчо; одинъ Богъ знаетъ, чего они мн? стоятъ, потому что, любезный другъ мой, оруженосцы странствующихъ рыцарей переносятъ и голодъ и невзгоды и многое другое, что лучше чувствуется ч?мъ говорится.

Андрей взялъ хл?бъ и сыръ, и видя, что никто не нам?ренъ дать ему ничего больше, опустилъ голову и собирался было уйти, но остановился и на прощаніе оказалъ Донъ-Кихоту: «господинъ странствующій рыцарь! если приведется намъ еще встр?титься когда-нибудь, то хотя бы вы увид?ли, что меня раздираютъ на части, ради Бога, не вступайтесь за меня, а оставьте съ моей б?дой, потому что худшей б?ды какъ ваша помощь, мн?, право никогда не дождаться, и да уничтожитъ и покараетъ Богъ вашу милость со вс?ми рыцарями, родившимися когда бы то ни было на св?тъ.

Услышавъ это, Донъ-Кихотъ съ негодованіемъ поднялся съ своего м?ста, чтобы наказать дерзкаго, но мальчуганъ со вс?хъ ногъ пустился б?жать — догонять его никто и не думалъ — оставивъ рыцаря страшно сконфуженнаго. Вся компанія съ трудомъ удерживалась отъ см?ха, чтобы не разсердить окончательно Донъ-Кихота.

Путешественники наши, закусивши, пустились въ путь, и не встр?тивъ ничего, достойнаго быть описаннымъ, прі?хали на другой день въ корчму, служившую пугаломъ для Санчо; но теперь ему было невозможно не зайти въ нее. Между т?мъ хозяинъ, хозяйка, дочь ихъ и Мариторна, завид?въ Донъ-Кихота, вышли ему за встр?чу и приняли его съ жив?йшей радостью. Рыцарь встр?тилъ ихъ довольно гордо и вел?лъ приготовить себ? постель, лучшую ч?мъ въ прошлый разъ. Хозяйка отв?чала, что если только онъ заплатитъ, такъ ему приготовятъ княжескую постель. Донъ-Кихотъ об?щалъ заплатить, и ему, д?йствительно, приготовили постель н?сколько лучше прежней, на хорошо знакомомъ ему чердак?; рыцарь тотчасъ же отправился отдохнуть, потому что т?ло его было разстроено и утомлено также какъ умъ.

Когда Донъ-Кихотъ затворился въ своей каморк?, хозяйка кинулась къ цирюльнику, требуя назадъ свой хвостъ; «давайте мн? мой хвостъ», горланила она, вц?пившись об?ими руками въ бороду цирюльника; «довольно вамъ таскать его; Боже! стыдъ какой, гребень моего мужа валяется теперь на полу въ грязи, потому что н?тъ хвоста, на который я ц?пляла его.» Цирюльникъ, однако, не уступалъ; и какъ ни тянула хозяйка бороду это, онъ не отдавалъ ее, пока священникъ не попросилъ его отдать хозяйк? ея хвостъ, находя, что они не нуждаются больше въ маскахъ и могутъ показаться теперь Донъ-Кихоту въ обыкновенномъ своемъ вид?. Скажите ему, добавилъ онъ, что вы уб?жали сюда отъ ограбившихъ васъ каторжниковъ, а если спросятъ онъ, что сталось съ оруженосцемъ принцессы? мы скажемъ, что онъ отправился впередъ возв?ститъ ея подданнымъ о скоромъ прибытіи принцессы въ свои влад?нія вм?ст? съ освободителемъ ея народа. Посл? этого цирюльникъ отдалъ хозяйк? хвостъ и вс? наряды, которыми она ссудила нашихъ друзей, отправлявшихся въ горы за Донъ-Кихотомъ.

Вс? были очарованы въ корчм? красотой Доротеи и милымъ, пріятнымъ лицомъ Карденіо. Священникъ распорядился между т?мъ на счетъ закуски, и хозяева, въ ожиданіи хорошаго вознагражденія, приготовили довольно сносный об?дъ. Донъ-Кихотъ же продолжалъ спать, и никто не подумалъ будить его, находя, что постель для него нужн?е теперь стола. Посл? об?да разговоръ зашелъ о странномъ пом?шательств? Донъ- Кихота и о томъ, въ какомъ положеніи нашли его въ горахъ. Хозяйка разсказала имъ кстати о приключеніи рыцаря въ этой корчм? съ волокитой погонщикомъ, и, не видя Санчо, разсказала и о томъ, какъ покачали зд?сь на од?ял? нашего оруженосца, насм?шивъ своимъ разсказомъ все общество. Но когда священникъ зам?тилъ, что голову Донъ-Кихота перевернули вверхъ дномъ рыцарскія книги. Изумленный хозяинъ воскликнулъ: «не знаю, какъ это такъ случилось, потому что по мн? н?тъ книгъ лучше рыцарскихъ книгъ, и скажу, по правд?, он? часто возвращали къ жизни не только меня, но и многихъ другихъ. Во время жатвы, сюда каждый праздникъ заходитъ повеселиться много народу; въ толп? всегда случится челов?къ грамотный; онъ беретъ книгу въ руки, мы, челов?къ тридцать, садимся въ кружокъ и слушаемъ его съ такимъ удовольствіемъ, что, право, оно снимаетъ съ головъ нашихъ худо, худо, тысячу с?дыхъ волосъ. По крайней м?р? о себ? могу сказать, что слушая разсказы объ этихъ ужасныхъ ударахъ мечами, наносимыхъ рыцарями, мн? такъ и хочется самому сд?лать тоже самое, и слушалъ бы я кажется эти исторіи дни и ночи».

— И я тоже, вм?шалась хозяйка, потому что-тогда только я и покойна, когда ты слушаешь эти исторіи, тогда только ты не ругаешься.

— Я тоже люблю слушать, когда читаютъ эти книги, вм?шалась Мариторна, особенно нравится мн? это, когда какая-нибудь дама обнимаетъ подъ померанцовымъ деревомъ рыцаря, а дуэнья въ страх? сторожитъ, какъ бы не пом?шали ея госпож?. Такъ это мн? кажется сладко, словно медъ.

— Ну а вы что скажете, моя милочка? спросилъ священникъ дочь хозяина.

— Право не знаю, что сказать, отв?чала молодая д?вушка; я тоже слушаю, когда читаютъ эти книги, и хоть мало понимаю въ нихъ, а все таки нахожу, что он? очень интересны. Но только меня занимаютъ не эти удары, приводящіе въ восторгъ папеньку, а вздохи и слезы рыцарей, разлученныхъ съ своими дамами; иногда мн? становится такъ жалко ихъ, что сама я плачу.

— Такъ что еслибъ они вздыхали по васъ, сказала Доротея, то вы не допустили бы ихъ томиться слишкомъ долго.

— Не знаю, что бы я сама сд?лала, отв?чала молодая д?вушка, но только между этими дамами есть такія жестокія, что сами рыцари называютъ ихъ тиграми, пантерами и другими нехорошими именами. О, Господи, воскликнула она, какія бездушныя должны быть эти женщины, если он? готовы допустить умереть или сойти съума хорошаго челов?ка, изъ-за того только, чтобы не взглянуть на него. И въ чему он? это д?лаютъ, я р?шительно не понимаю; если изъ благоразумія, то зач?мъ не выходятъ он? замужъ за своихъ рыцарей, в?дь этимъ рыцарямъ ничего больше не нужно.

— Молчи, глупая, перебила ее хозяйка; можно подумать, что ты ужъ слишкомъ много знаешь въ этихъ д?лахъ, а въ твои л?та не сл?дуетъ много звать и болтать.

— Чтожъ? если меня спросили, мн? сл?довало отв?тить, сказала дочь.

— Хозяинъ, а принесите-ка эти книги, заговорилъ священникъ; мн? любопытно взглянуть на нихъ.

— Извольте, отв?чалъ хозяинъ, и отправившись въ свою комнату вытащилъ оттуда старый, запертый на замокъ чемоданъ, изъ котораго досталъ три толстыхъ книги.

Священникъ принялся разсматривать ихъ, и первая, попавшаяся ему въ руки, оказалась: Донъ-Циронгиліо ?ракійскій, вторая — Фелюсъ Марсъ Гирканскій, третья — исторія Великаго Капитана Гонзальва Кордуанскаго и Жизнь Гарсіа Паредесскаго. Прочитавъ заглавіе первыхъ двухъ книгъ, священникъ сказалъ цирюльнику: жаль, что н?тъ съ нами племянницы и экономки Донъ-Кихота.

— Да я и безъ нихъ съум?ю выкинуть эти книги на грязный дворъ, сказалъ цирюльникъ, или зач?мъ ходить такъ далеко; швырнуть ихъ лучше всего въ каминъ, въ немъ, кстати, огонь есть.

— Что, вы хотите сжечь эти книги? воскликнулъ хозяинъ.

— Вотъ эти дв?, отв?тилъ священникъ: Донъ Циронгиліо и