микомиконскаго царства. Теперь, ваше высочество, вы, быть можетъ, припомните ту грустную пов?сть, которую собирались намъ разсказать.

— Вы сказали сущую правду, отв?чала Доротея; но только съ этой минуты вамъ нечего будетъ напоминать и подсказывать мн?. Я доведу теперь свой разсказъ до конца безъ посторонней помощи.

— Король отецъ мой, Тинакріо мудрый, продолжала она, былъ мудрецъ чрезвычайно сильный въ наук?, называемой магіей; при помощи ея онъ открылъ, что мать моя, королева Ксарамилла, умретъ прежде его, но что онъ не долго переживетъ ее, и оставитъ меня на св?т? круглою сиротою. Это безпокоило его однако не такъ сильно, какъ то открытіе, сд?ланное имъ также при помощи его науки, что ужасный великанъ Пантофиландо Мрачнаго Взора, — названный такъ, потому что, хотя глаза у него расположены какъ сл?дуетъ, онъ т?мъ не мен?е смотритъ косо, желая наводить ужасъ на вс?хъ своими взорами, — отецъ мой, повторяю, узналъ, что этотъ ужасный великанъ, влад?тель одного острова, вторгнется, по смерти моихъ родителей, съ огромнымъ войскомъ, въ мое царство, отниметъ его у меня, не оставивъ мн? ни одной деревни, и что только бракъ мой съ этимъ чудовищемъ въ состояніи будетъ спасти меня отъ совершеннаго разоренія. Предвидя, что я ни за что не соглашусь на это, и онъ былъ правъ: мн? и въ голову никогда не приходило обв?нчаться съ какимъ бы то ни было великаномъ, — отецъ повел?лъ мн?, не защищаться противъ Пантофиландо, а добровольно уступить ему мое царство, и т?мъ спасти себя отъ смерти, а подданныхъ моихъ отъ разоренія, такъ какъ противустоять его демонической сил? для меня было бы совершенно невозможно. Но, повинувъ мое царство, я должна была, согласно вол? моего родителя, отправиться съ н?сколькими придворными въ Испанію, гд?, какъ онъ предсказывалъ, я найду защитника въ лиц? одного странствующаго рыцаря, слава котораго будетъ грем?ть по всему королевству; имя этого знаменитаго рыцаря, если память не изм?няетъ мн?, кажется, донъ-Фрипотъ или донъ-Гиготъ.

— Донъ-Кихотъ, сударыня, перебилъ Санчо, или иначе рыцарь печальнаго образа.

— Именно, именно такъ, отв?чала Доротея; отецъ мой говорилъ, что рыцарь этотъ долженъ быть высокаго роста, сухощавъ, и что съ правой стороны, подъ л?вымъ плечомъ, или около этого м?ста, у него должно быть родимое пятно, темнаго цв?та, покрытое волосами, на подобіе кабаньей щетины.

— Санчо, помоги мн? разд?ться, сказалъ въ ту же минуту Донъ-Кихотъ; я долженъ уб?диться, тотъ ли я рыцарь, о которомъ пророчествовалъ этотъ мудрый король.

— Къ чему же вамъ разд?ваться? спросила Доротея.

— Чтобы узнать, есть-ли у меня родимое пятно, о которомъ упоминалъ вашъ отецъ, отв?чалъ Донъ- Кихотъ.

— Для этого не къ чему вамъ разд?ваться, отв?чалъ Санчо; у вашей милости, я знаю, есть такое родимое пятно на самой середин? спины, это знавъ, говорятъ, великой силы.

— И довольно, сказала Доротея: къ чему эта щепетильная точность между друзьями. Пусть пятно будетъ на плеч? или на спин?, или гд? ему угодно, все равно, лишь бы оно было. По всему видно, что добрый отецъ мой угадалъ этого рыцаря, продолжала она, и я нашла его въ лиц? господина Донъ-Кихота; это несомн?нно о немъ говорилъ король отецъ мой, потому что прим?ты его лица вполн? соотв?тствуютъ великой слав?, стяжанной имъ не только въ ц?лой Испаніи, но даже въ ц?ломъ Ламанч?. И кром? того, не усп?ла я высадиться въ Оссун?, какъ уже услышала про такіе подвиги его, что сердце мое сейчасъ же сказало мн?, кого именно сл?довало мн? искать.

— Позвольте узнать, однако, какъ это вы высадились въ Оссун?; Оссуна кажется не приморскій городъ, сказалъ Донъ-Кихотъ. Но прежде ч?мъ усп?ла отв?тить Доротея, отв?тилъ священникъ.

— Принцесса в?роятно хот?ла сказать, что высадившись въ Малаг?, она въ Оссун? услышала про ваши подвиги.

— Да, да, да… сказала Доротея.

— Д?ло совершенно ясное, зам?тилъ священникъ Теперь, ваше высочество, можете продолжать вашъ разсказъ.

— Я кончила его, сказала Доротея; и могу только добавить, что это было великимъ счастіемъ для меня — встр?тить рыцаря Донъ-Кихота. Благодаря ему, я уже вижу себя царицей и властительницей своего царства; потому что великодушный рыцарь об?щалъ посл?довать за мною туда, куда я поведу его. А поведу я его противъ Пантофиландо Мрачнаго взора, да поразитъ онъ этого великана и возвратить мн? то, что изм?нникъ похитилъ у меня, поправъ всякіе законы божескіе и челов?ческіе. И рыцарь поразитъ его, какъ сказано въ пророчествахъ отца моего Тинакоріо мудраго, записавшаго это въ своихъ книгахъ по гречески или по халдейски, нав?рное не знаю, потому что я неграмотная, и прибавившаго, что если рыцарь поб?дитель захот?лъ бы посл? поб?ды жениться на мн?, то я должна, безъ возраженій исполнить его желаніе и передать въ его обладаніе себя и свое царство.

— Что скажешь на это, другъ мой Санчо, отозвался Донъ-Кихотъ; иль ты не видишь, что совершается передъ твоими глазами? Н?тъ ли у насъ теперь и царства, въ которомъ мы можемъ царствовать, и нев?сты, на которой можемъ жениться.

— Клянусь бородой моей, воскликнулъ Санчо, нужно быть сумашедшимъ, чтобы не жениться, всунувши шпагу въ глотку этого Пантофиландо. Помилуйте, им?ть у себя подъ бокомъ этакую королеву, да какого чорта намъ еще нужно; и оруженосецъ, въ избытк? восторга, два раза подпрыгнулъ на воздух?, потомъ подб?жалъ съ мулу Доротеи, остановилъ его и павши передъ принцессой на кол?ни, умолялъ ее дозволить ему облобызать руки своея будущей царицы и повелительницы. Трудно было не разсм?яться въ эту минуту, видя безуміе господина и наивность слуги. Доротея дала руку Санчо и об?щала сд?лать его знатнымъ господиномъ, какъ только небо поможетъ ей вступить въ мирное обладаніе ея э?іопскимъ царствомъ. Санчо благодарилъ ее въ выраженіяхъ, вызывавшихъ новые взрывы см?ха.

Такова, господа, моя не вымышленная исторія — продолжала между т?мъ Доротея. Мн? остается только сказать вамъ, что изъ всей свиты, посл?довавшей за мною изъ моего царства, остался только этотъ добрый, бородатый оруженосецъ: вс? остальные погибли во время страшной бури, разразившейся надъ нами въ виду порта. Съ трудомъ достигла я на двухъ доскахъ, съ в?рнымъ слугой моимъ, берега, спасшись какимъ-то чудомъ, да правду говоря, вся жизнь моя, составляетъ одно непрерывное чудо, какъ это вы, в?роятно, зам?тили. И если я говорю иногда невпопадъ, то это происходитъ отъ чрезвычайныхъ и безпрерывныхъ страданій, отнимающихъ, какъ зам?тилъ почтенный лиценціантъ, память у своихъ жертвъ.

— Но могу васъ ув?рить, принцесса, воскликнулъ Донъ-Кихотъ, что никакія б?дствія, какъ бы он? ни были ужасны и неслыханы, не отнимутъ у меня памяти, пока я буду вамъ служить. Повторяю, еще разъ данное мною вамъ слово, и клянусь сл?довать за вами на конецъ св?та, пока не встр?чусь съ вашимъ коварнымъ врагомъ, которому я над?юсь, при помощи Божіей и моей руки, снести съ плечь гордую голову остріемъ этого, не могу сказать хорошаго, меча, потому что Гинесъ Пассамонтъ унесъ мой собственный. Посл?днія слова Донъ-Кихотъ проворчалъ сквозь зубы, и потомъ возвысивъ голосъ, продолжалъ: когда я отрублю голову великану и возстановлю васъ на вашемъ трон?, тогда вамъ предоставится полная свобода распорядиться собою, какъ вамъ будетъ угодно; потому что пока воля моя скована, память занята и мысль порабощена тою… больше я ничего не скажу, до т?хъ поръ, принцесса, у меня не можетъ явиться даже мысли о женитьб?, хотя бы на самомъ феникс?.

Слова эти до того изумили и раздосадовали Санчо, что, не помня себя отъ гн?ва, онъ воскликнулъ: «клянусь Богомъ, господинъ рыцарь Донъ-Кихотъ, вы не въ своемъ ум?. Виданное-ли д?ло отказываться отъ такой высокой принцессы? Да неужели же вы полагаете, что судьба на каждомъ шагу станетъ посылать намъ такія приключенія какъ теперешнее? И неужели дама ваша Дульцинея красив?е этой госпожи? Да она не стоитъ половины этой принцессы; башмаки развязывать у нее, и то еще, пожалуй, большая честь для Дульцинеи. И я тоже получу, должно быть, это об?щанное вами графство, если ваша милость станете искать жемчугу въ виноград?; — какъ же, жди. Женитесь, господинъ рыцарь, заклинаю васъ вс?ми чертями, женитесь и возьмите вы это царство, которое само л?зетъ въ вамъ въ руки, да и меня не забудьте, когда станете царемъ. Сд?лайте меня тогда маркизомъ, либо губернаторомъ, и пусть чортъ возьметъ все остальное.

Донъ-Кихотъ, услышавши, какъ честили его Дульцинею, не могъ вынести этого оскорбленія. Онъ поднялъ копье, и не сказавъ ни слова, отв?силъ своему оруженосцу два такихъ удара, что сшибъ его съ ногъ; и еслибъ Доротея не крикнула, прося Донъ-Кихота остановиться, то онъ, кажется, оставилъ бы своего оруженосца мертвымъ на м?ст?.

— Ты думаешь, негодный болтунъ, сказалъ онъ Санчо, минуту спустя, что всегда будешь безопасно