заставить в?рить себ?. Къ тому-же, онъ подкр?плялъ слова свои слезами, а свои об?щанія вздохами. Б?дная, неопытная, ник?мъ не поддержанная д?вушка, я сама не знаю, какъ начала мало-по-малу в?рить всему, что говорилъ этотъ обманщикъ; я до сихъ поръ удивляюсь, какъ онъ быстро увлекъ меня, хотя я и не позволила себ? сначала ничего больше, кром? простаго состраданія къ его горю и притворнымъ слезамъ. Оправившись отъ перваго испуга, я сказала ему см?л?е, ч?мъ ожидала: еслибъ разъяренный левъ держалъ меня въ эту минуту въ своихъ ногтяхъ, совершенно также, какъ держите вы меня теперь въ своихъ рукахъ, и если-бы освободиться изъ нихъ я могла не иначе, какъ пожертвовавъ моею д?вственностью, то ув?ряю васъ, это было-бы для меня также трудно, какъ уничтожить во времени то, что въ немъ совершилось. И если т?ло мое въ вашихъ рукахъ, то душа моя остается въ моихъ, послушная только голосу моей сов?сти, которая, какъ вы увидите, слишкомъ расходится съ вашею, если только ни р?шитесь приб?гнуть къ насилію. Я въ вашихъ рукахъ, но я еще не ваша рабыня, и ваше высокое происхожденіе не есть ваше право позорить скромное мое; потому что у меня, простой д?вушки, можетъ быть столько-же чувства собственнаго достоинства, какъ и у васъ. Ваша знатность, ваше богатство для меня ничто; слова ваши не могутъ обмануть меня, а ваши слезы разн?жить. Но если-бы родители мои, хотя и противъ моей воли, указали мн? на васъ, какъ на моего будущаго мужа, то если-бы это не набросило т?ни на мое доброе имя, я безмолвно, позорясь ихъ вол?, оставалась-бы в?рна ей всю мою жизнь, и добровольно отдала-бы вамъ то, что теперь вы хотите отнять у меня силой. Клянусь вамъ, сердце мое будетъ принадлежать только моему мужу.

«О, если только за этимъ д?ло стало, воскликнулъ безчестный соблазнитель, то вотъ — моя рука; бери ее! она твоя, божественная Доротея! (такъ звали несчастную героиню разсказа) я твой супругъ, и въ свид?тели супружеской клятвы моей призываю небо, отъ котораго ничто не скрыто, и этотъ образъ Пречистой Д?вы, который стоитъ передъ нами.»

Едва лишь Карденіо услышалъ имя Доротеи, какъ съ нимъ опять возобновились судорожные припадки, и теперь онъ окончательно уб?дилося въ томъ подозр?ніи, которое съ самаго начала зародилось у него насчетъ прелестной незнакомки. Не желая однако прерывать разсказа, конецъ котораго онъ угадывалъ, Карденіо сказалъ ей только: «какъ! сударыня, васъ зовутъ Доротеей? Я слышалъ кое-что про одну Доротею, судьба которой очень сходна съ вашею. Но, прошу васъ, продолжайте вашъ разсказъ. Когда-нибудь я сообщу вамъ все что такое, что столько-же тронетъ васъ, сколько и удивитъ.» Услышавъ это, Доротея взглянула на него, потомъ на его лохмотья, и попросила сказать теперь-же все, что можетъ сколько-нибудь касаться ея. Все, что судьба еще оставила мн?, добавила она, это мужество и силу равнодушно перенести всякій новый ударъ. Ничто, я ув?рена въ этомъ, не можетъ уже увеличить моихъ несчастій.

— Я сказалъ-бы вамъ теперь-же все, что я думаю, отв?чалъ Карденіо, еслибъ самъ былъ ув?ренъ въ моихъ предположеніяхъ, но для меня не наступило еще время сказать вамъ то, что вамъ н?тъ пока особенной надобности знать.

— Не см?ю вамъ противор?чить, сказала Доротея, и возвращаюсь въ своему разсказу. Схвативъ въ руки икону Божіей Матери, стоявшую въ моей комнат?, донъ-Фернандъ призывалъ Пречистую Д?ву въ свид?тели нашего союза, и тутъ же поклялся жениться на мн?. Но еще до этого я сочла не лишнимъ предостеречь его и напомнить ему о томъ страшномъ неудовольствіи, которое возбудитъ въ герцог? изв?стіе о женитьб? его сына на простой д?вушк?. Я предостерегала его не увлекаться моей красотой, которая ни въ какомъ случа? не могла-бы послужить ему оправданіемъ; говорила ему, что если онъ д?йствительно желаетъ мн? добра, то пусть предоставитъ мн? выйти замужъ за челов?ка, равнаго мн? и по рожденію и по своему положенію въ св?т?. Я напомнила ему, наконецъ, что неравные браки, въ большей части случаевъ, взам?нъ прочнаго счастія, кончаются скоропроходящимъ наслажденіемъ. Все это и многое другое, чего не припомню теперь, я ему высказала тогда-же, но все это не могло отклонить донъ-Фернанда отъ его нам?ренія, подобно тому, какъ челов?ка занимающаго деньги съ мыслью никогда не возвратить ихъ, не могутъ остановить никакія условія кредитора. Но тогда-же я сказала и самой себ?: не я первая д?лаю на св?т? блестящую партію, и донъ-Фернандъ не первый мужчина, очарованный или, лучше сказать, осл?пленный женской красотой; не онъ одинъ женится на д?вушк?, далеко не соотв?тствующей ему по своему происхожденію. И такъ какъ не мн? изм?нять св?тъ и его обычаи, то безразсудно было-бы съ моей стороны отказываться отъ того счастья, которое кладетъ мн? въ руки сама судьба. Я думала, что если даже любовь Фернанда и остынетъ вм?ст? съ удовлетворенной страстью, то все-же я останусь женой его передъ лицомъ Бога; если- же я оттолкну его, тогда онъ, безъ сомн?нія, р?шится на все, и заглушивъ голосъ сов?сти, приб?гнетъ въ насилію, такъ что я останусь не только обезчещенной, но и лишенной всякой возможности оправданія въ такомъ д?л?, въ которомъ я была-бы совершенно невинна; какъ могла-бы я ув?рить моихъ родныхъ и знакомыхъ, что мужчина пробрался въ мою спальню безъ моего согласія? Все это быстро мелькнуло въ моемъ ум?; но это, быть можетъ, ни къ чему-бы еще не привело, еслибъ не клятвы Фернанда и призываемые имъ свид?тели, еслибъ не слезы, ручьями лившіяся изъ глазъ его, еслибъ наконецъ не эта обворожительная наружность, которая, могла увлечь самую холодную д?вушку. Противиться ему я бол?е не могла, и кликнувъ мою горничную предложила ей быть земнымъ свид?телемъ т?хъ клятвъ, которыя слышало только небо. Клятвопреступникъ, не содрогнувшись, повторилъ передъ ней вс? прежнія клятвы свои и еще разъ, не содрогнувшись, поругалъ святыню. Онъ призывалъ на свою голову грома земные и небесные, въ случа? своей изм?ны; глаза его опять наполнились слезами, онъ еще кр?пче сжалъ меня въ своихъ объятіяхъ, изъ которыхъ у меня не хватало силъ освободиться; и когда наконецъ служанка покинула меня, тогда наступила минута моего позора и его изм?ны.

День, см?нившій роковую ночь въ моей жизни, не наступалъ такъ скоро, какъ того желалъ. быть можетъ, донъ-Фернандъ; потому что у челов?ка, насытившаго свое нечистое желаніе, является другое — покинуть то м?сто, гд? онъ получилъ все, чего хот?лъ Такъ, по крайней м?р?, казалось мн?, при вид? сп?шившаго покинуть меня донъ-Фернанда, и та самая служанка, которая впустила его ко мн?, она же до зари и выпустила его изъ моей спальни. Прощаясь со мной донъ-Фернандъ уб?ждалъ меня. хотя уже мен?е страстно, — оставаться покойной, полагаясь на его искреннія клятвы, и какъ бы желая придать ц?ну своимъ словамъ, вынулъ изъ кармана драгоц?нный перстень, который над?лъ мн? на палецъ. Наконецъ мы разстались, — не знаю право, въ грустномъ или веселомъ расположеніи духа. Помню только, что я осталась, полная стыда и безпокойства, почти не помня себя, не см?я даже упрекнуть свою горничную, спрятавшую такъ подло донъ-Фернанда въ моей спальн?; я р?шительно не могла сообразить тогда, къ счастію или несчастію моему нее это такъ устроилось. Я сказала только донъ-Фернанду, что теперь я принадлежу ему, и что до т?хъ поръ, пока онъ не найдетъ возможнымъ огласить нашу свадьбу, онъ можетъ приходить во мн? каждую ночь т?ми же путями, какими пришелъ теперь. Но показавшись еще разъ, онъ бол?е не возвращался. Я не встр?чала его съ т?хъ поръ ни на улиц?, ни дома, ни въ церкви, и въ тщетныхъ ожиданіяхъ провела тяжелый, нав?ки памятный мн? м?сяцъ, зная очень хорошо, что донъ-Фернандъ никуда не у?халъ и проводитъ все время на охот?, которую онъ страстно любилъ. О, Боже! какъ длинны казались мн? эти дни, какъ горька была для меня каждая минута. Сначала я только усумнилась въ его клятвахъ, но вскор? потеряла посл?днюю в?ру въ нихъ. Горько стада я корить тогда мою служанку, чего прежде не д?лала, и чтобы не встревожить моихъ родныхъ, не дать имъ зам?тить моего горя и не разсказать имъ всю правду, я съ нечелов?ческими усиліями удерживала слезы, готовыя ежеминутно брызнуть у меня изъ глазъ; это неестественное положеніе не могло долго продолжаться. Наступила минута, когда терп?ніе мое наконецъ лопнуло, разсудокъ замолчалъ, и позоръ мой долженъ былъ обнаружиться. До меня дошла в?сть о женитьб? донъ-Фернанда на одной богатой и знатной д?вушк?, зам?чательной красоты, не столько впрочемъ богатой, чтобы блестящей партіей своей она могла быть обязана своему приданому. Говорили, что ее зовутъ Лусинда, и что на свадьб? ея случилась какая-то странная исторія.

Услышавъ имя Лусинда, Карденіо пожалъ только плечами, нахмурилъ брови, закусилъ губы, но вскор? зат?мъ слезы ручьями брызнули изъ его глазъ. Доротея, между т?мъ, не прерывая своего разсказа, продолжала: я скоро узнала эту грустную новость, и вм?сто того, чтобы окаменеть при этомъ изв?стіи, мною овлад?ла такая ярость, что я едва не кинулась на улицу и не разсказала всенародно, на городской площади, про ужасную изм?ну, жертвою которой мн? суждено было сд?латься. Но раздраженіе это утихло подъ вліяніемъ другой, зародившейся въ ум? моемъ мысли, которую я привела въ исполненіе въ сл?дующую же ночь. Я од?лась въ это рубище, доставленное мн? моимъ слугою, которому одному во всемъ дом? и разсказала мою ужасную и грустную исторію; онъ согласился сопровождать меня до м?ста, гд? я над?ялась встр?тить того, это меня погубилъ. Пожуривъ меня немного за мою см?лость и, какъ онъ говорилъ, неприличіе моего поступка, но видя невозможность поколебать меня, слуга мой р?шился сл?довать за мною, хоть на край св?та. Въ ту же минуту и спрятала въ этотъ холщевый м?шокъ н?сколько платья и денегъ на