Взволнованная и смущенная красавица он?м?ла и какъ вкопанная стояла на м?ст?. Священникъ, взявъ ее за руку, продолжалъ: «ваши волосы, сударыни, открыли намъ то, что вы пытаетесь скрыть вашимъ платьемъ. Намъ стало ясно, что не мимолетный капризъ увлекъ васъ, покрытую этой недостойной васъ обувью, въ глубину пустыни, гд?, счастливые т?мъ, что нашли васъ, мы готовы служить вамъ нашими сов?тами, если не можемъ найти для васъ лекарства. Прелестная д?вушка, пока теплится еще въ груди нашей жизнь, до т?хъ поръ н?тъ въ мір? зла, которое бы могло дойти до того, чтобы челов?ку позволено было пренебрегать сов?тами, подаваемыми ему отъ искренняго сердца. Успокойтесь же, моя чудесная дама, или чудесный господинъ, или то, ч?мъ вамъ угодно казаться; забудьте смятеніе, овлад?вшее вами при вид? насъ, и разскажите откровенно все, что лежитъ у васъ на душ?. Будьте ув?рены, что во вс?хъ насъ вм?ст?, и въ каждомъ порознь, вы найдете готовность облегчить вс?мъ, ч?мъ мы можемъ, ваши страданія.

Въ н?момъ изумленіи, какъ очарованная, стояла и слушала его переряженная красавица, глядя на него т?мъ удивленнымъ взоромъ, какимъ глядитъ молодой крестьянинъ, которому неожиданно показали р?дкую, никогда не виданную имъ вещь. Наконецъ она прервала священника, продолжавшаго отъ искренняго сердца предлагать ей свои услуги. «Если эти пустынныя горы», сказала она, «не укрыли меня отъ постороннихъ взоровъ, если раскинувшіеся волосы мои выдали меня, то напрасно стала бы я теперь притворятся и говорить то, чему пов?рили бы только изъ в?жливости. Благодарю васъ, господа, за ваше вниманіе», продолжала она, «оно заставляетъ меня сказать вамъ все, что вы желаете. Признаться я боюсь, что пов?сть моихъ несчастій произведетъ на васъ тяжелое впечатл?ніе, потому что для меня вы не найдете ни леварствъ, ни ут?шеніе. Но, чтобы молодая, переод?тая и бродящая въ этихъ горахъ женщина не могла возбудить въ васъ какого-нибудь подозр?нія, я готова разсказать вамъ то, о чемъ желала умолчать.» Молодая красавица проговорила эти слова не переводя дыханія, такъ мило и такимъ мелодичнымъ голосомъ, что прелесть ума ея очаровала нашихъ друзей столько же, какъ и прелесть ея лица. Они еще разъ обратились къ ней съ предложеніемъ услугъ и настоятельно просили поторопиться разсказать имъ то, что она об?щала. Не заставляя себя долго упрашивать, б?дная д?вушка поправила обувь, подобрала волосы, с?ла на большой камень, вокругъ котораго пом?стились трое слушателей ея, и сд?лавъ н?которое усиліе удержать слезы, готовыя брызнуть у нее изъ глазъ, св?жимъ, звонкимъ голосомъ, такъ начала грустный разсказъ свой:

Въ сос?дней съ нами Андадузіи есть маленькій городокъ, давшій имя свое одному герцогу, принадлежащему въ высокому сословію испанскихъ градовъ. У этого герцога двое сыновей: старшій, насл?дникъ его им?нія, повидимому будетъ и насл?дникомъ высокихъ качествъ его, что же касается младшаго, то, право, я не знаю, что насл?дуетъ онъ, если не лукавство Ганелона и изм?ну Велидо [8]. Родители мои живутъ на земл? этого гранда. Они не знатнаго рода, но обладаютъ такого рода знатностью и богатствомъ, что если бы дары природы ц?нились на равн? съ деньгами и другими земными сокровищами, то врядъ ли они могли желать чего-нибудь большаго, и мн?, конечно, не грозила бы та бездна, на краю которой я теперь стою; вся б?да моя въ томъ, что я не знатная д?вушка. Правда, красн?ть за родословную родителей моихъ мн? не приходится, но нее же она не такова, чтобы я не могла припясать ей постигшаго меня несчастія. Родные мои простые землед?льцы, но чистой испанской крови; къ тому же состояніе и положеніе ихъ таковы, что они мало-по-малу пріобр?ли званіе гидальго и даже дворянство. Но величайшимъ сокровищемъ, счастіемъ и гордостью своей, они считали меня. Меня, единственную насл?дницу свою, они лел?яли, какъ р?дко это лел?ялъ свое дитя. Я была зеркаломъ, въ которомъ они любовались собой, поддержка и радость ихъ старости, единый предметъ ихъ помысловъ и ц?ль ихъ стремленій, съ которыми моя согласовались вполн?. Этимъ я платила моимъ добрымъ родителямъ за любовь ихъ ко мн?. Распоряжаясь ихъ сердцемъ, я распоряжалась я ихъ богатствомъ. Я нанимала и отпускала слугъ, вела счеты по хозяйству, распоряжалась стадами, птицей, виноградниками, словомъ вс?мъ им?ніемъ моего отца. Все это исполняла я съ такою заботливостью, съ такимъ наслажденіемъ, что словами его не передать. Кончивъ занятія по хозяйству, отдавъ нужныя приказанія поденьщикамъ, рабочимъ, слугамъ, я посвящала остатокъ дня шитью, вышиванью, иногда пряла, или читала какую-нибудь книгу, или наконецъ играла на арф?, узнавши какой чудесный отдыхъ доставляетъ намъ музыка. Такъ то жила я подъ кровомъ родимаго дома, и если я распространилась больше, ч?мъ, быть можетъ сл?довало, то это вовсе не для того, чтобы похвастать моимъ богатствомъ, но чтобы вы увид?ли: по моей ли вин? отказалась я отъ роскоши, окружавшей меня дома и очутилась въ этомъ жалкомъ положеніи. Напрасно, однако, проводила я почти все время за работой; напрасно жила какъ затворница въ четырехъ ст?нахъ монастыря, ник?мъ не видимая, какъ воображала себ?, кром? своихъ домашнихъ, потому что даже, по праздникамъ, въ церковь я ходила очень рано въ сопровожденіи матери и нашихъ служанокъ, закрытая такъ хорошо вуалью, что глаза мои вид?ли только тотъ небольшой клочьевъ земли, на который я ступала ногой. Однако глаза любви, или в?рн?е, праздности, бол?е проницательные, ч?мъ глаза рыси, погубили меня. донъ-Фернандъ, второй сынъ герцога зам?тилъ и р?шился пресл?довать меня своею любовью.

Когда произнесено было имя Фернанда, Карденіо мгновенно изм?нился въ лиц? и принялся стонать съ такими бол?зненными припадками, что священникъ и цирюльникъ, взглянувъ на него, стали подозр?вать, не нашелъ-ли на него одинъ изъ т?хъ припадковъ изступленія, которымъ онъ былъ подверженъ. Но Карденіо только дрожалъ и покрывался крупными каплями пота, не двигаясь съ м?ста, и не сводя глазъ съ очаровательной д?вушки; онъ догадывался, кто она такая. Не обращая никакого вниманія на него, Доротея простодушно продолжала свой разсказъ. «Увид?въ меня, этотъ челов?къ почувствовалъ во мн? самую пламенную страсть, и, правду сказать, онъ им?лъ случай подтвердить д?ломъ свои слова. Но, чтобы поскор?е кончить этотъ невеселый разсказъ, умолчу о томъ, въ какимъ уловкамъ приб?галъ онъ, чтобы сказать мн? про свою любовь. Онъ подкупалъ вашу прислугу, д?лалъ множество подарковъ моимъ родителямъ, устраивалъ на нашей улиц? безпрерывныя празднества и ночными серенадами своими не давалъ никому покоя. Онъ доставлялъ мн?, нев?домыми для меня путями, тысячи любовныхъ записокъ, содержавшихъ мен?е буквъ, ч?мъ клятвъ и об?щаній. Все это только раздражало и отталкивало меня отъ него, какъ отъ моего смертельнаго врага. И это вовсе не потому, чтобы я не вид?ла вс?хъ его достоинствъ и считала оскорбительной для себя его любовь; напротивъ того, я не знаю почему, но только мн? нравилось, что за мной ухаживаетъ такой блестящій молодой челов?къ, какъ донъ-Фернандъ, и я читала, далеко не безъ удовольствія, т? похвалы, которыя встр?чала въ его запискахъ. Что д?лать? намъ, женщинамъ, какъ бы мы ни были дурны собой, все-таки льститъ это, когда насъ называютъ хорошенькими. Но мое собственное достоинство и сов?ты моихъ родныхъ, скоро и легко догадавшихся о видахъ, какіе им?лъ на меня донъ- Фернандъ, — не старавшійся, какъ кажется, особенно скрывать ихъ, — д?лали меня глухою къ клятвамъ и просьбамъ его. Родные моя не переставали повторять мн?, что ихъ счастіе, спокойствіе и честь покоятся на моемъ добромъ имени, что мн? стоитъ только изм?рить разстояніе, отд?ляющее меня отъ донъ-Фернанда, дабы уб?диться, что виды его, хотя онъ и ув?рялъ въ противномъ, были не совс?мъ чисты. Они говорили, что если-бы я р?шительно принудила его прекратить свое неотвязчивое пресл?дованіе, то они готовы были-бы сейчасъ-же обв?нчать меня съ к?мъ мн? угодно, не разбирая того, будетъ-ли этотъ женихъ изъ нашего города или изъ чужаго. Сд?лать имъ это было не трудно при ихъ состояніи и той молв?, которая ходила о моемъ богатств? и красот?. Все это укр?пляло меня въ моемъ р?шеніи не отв?чать донъ-Фернанду ни одного слова, не подать ему и т?ни надежды, чтобы я когда бы то ни было отв?тила на его страсть. Но все это только воспламеняло его любовь, или в?рн?е сказать его похоть, это слово д?йствительно лучше всего характеризуетъ ту мнимую любовь, которою онъ не переставалъ пресл?довать меня, потому что будь эта любовь истинная, то вамъ-бы не вид?ть меня зд?сь въ эту минуту. Наконецъ онъ какъ то узналъ, что родители мои собираются поскор?е выдать меня замужъ, и этимъ отнять у него всякую надежду обладать мною когда-бы то ни было, а вм?ст? съ т?мъ доставить мн? противъ него надежную защиту. Эта новость, или, быть можетъ, явившееся у него подозр?ніе въ возможность чего-нибудь подобнаго, заставило его сд?лать то, что я вамъ сейчасъ разскажу.

Однажды ночью, оставшись одна въ спальн? съ моею горничною, заперевъ хорошо вс? двери изъ предосторожности, чтобы непреднам?ренная съ моей стороны небрежность не подала повода къ какимъ- нибудь сплетнямъ, я вдругъ…. но вообразите мой ужасъ и мое удивленіе, когда я очутилась лицомъ къ лицу съ донъ-Фернандомъ. Одинъ Богъ знаетъ, какъ онъ пробрался въ мою комнату, не смотря на вс? принятыя мною предосторожности. На минуту я осл?пла и он?м?ла отъ изумленія и негодованія; и если-бы я даже захот?ла кричать, то кажется не усп?ла-бы, потому что, въ ту же минуту, обнявъ меня своими руками — отъ испуга и волненія я р?шительно не могла защищаться — онъ разсыпался передо мною въ такихъ клятвахъ и ув?реніяхъ, что теперь мн? только остается удивляться той непоб?димой сил?, съ какою ложь можетъ