угрожая въ противномъ случа? разгн?ваться на его. Ко всему этому они добавили, что подобный отв?тъ и то, что они сами нам?ревались еще сказать ему, поможетъ имъ, какъ они над?ялись, возвратить рыцаря къ лучшей жизни, и заставитъ его, ни минуты не медля, отправиться въ путь, чтобы поскор?е сд?латься королемъ или императоромъ; опасаться же, въ настоящую минуту, попытокъ съ его стороны сд?латься архіепископомъ было совершенно напрасно.

Все это Санчо, выслушавъ очень внимательно, постарался удержать у себя въ памяти, не преминувъ при этомъ поблагодарить нашихъ переряженныхъ друзей за ихъ об?щаніе посов?товать Донъ-Кихоту не д?латься архіепископомъ, а оставаться при прежнемъ нам?реніи попасть въ императоры. Санчо полагалъ, что императоры могутъ щедр?е награждать своихъ оруженосцевъ, ч?мъ странствующіе епископы. «Не м?шаетъ мн? отправится однако впередъ,» сказалъ онъ, «и сообщить моему господину отв?тъ его дамы, быть можетъ этого одного довольно будетъ, чтобы вытянуть его на св?тъ божій безъ вашей помощи.» Вс? согласились съ мн?ніемъ оруженосца и р?шились ожидать это съ изв?стіями о Донъ-Кихот?. Санчо отправился наконецъ въ горы, оставивъ двухъ своихъ спутниковъ въ узкой лощин?, расположенной въ осв?жающей т?ни высокихъ скалъ и н?сколькихъ деревьевъ, росшихъ на горныхъ покатостяхъ, посреди этой лощины журчалъ, изливаясь, сребристый ручей. Д?ло было въ август?, часа въ три пополудни; сл?довательно въ очень жаркое время и года и дня. Все это д?лало уб?жище нашихъ друзей очень пріятнымъ, и помогало имъ терп?ливо ожидать возвращенія Санчо. Расположившись мирно отдыхать въ т?ни, они неожиданно были удивлены и очарованы чистымъ, сладкимъ и н?жнымъ голосомъ, раздавшимся вблизи ихъ. Они ни какъ не ожидали встр?тить въ пустын? такого прекраснаго п?вца, потому что хотя и говорятъ, будто среди л?совъ и полей, въ пастушьихъ шатрахъ, можно вчастую встр?тить восхитительные голоса, но на д?л? они существуютъ больше въ воображеніи поэтовъ, нежели въ д?йствительности. Удивленіе друзей нашихъ было т?мъ сильн?е, что они услышали романсъ, вовсе не походившій на грубую п?снь пастуха. Жилецъ пустыни незримо п?лъ:

Время, м?сто, уединеніе, музыкальный голосъ нев?домаго п?вца, все погружало слушателей въ восторгъ и изумленіе, и какъ бы над?ясь вскор? услышать новую п?снь, оба они не сказали ни слова. Спустя, однако, н?которое время, обманутые въ своихъ ожиданіяхъ, они р?шились узнать, кто этотъ чудесный п?вецъ, но едва лишь приподнялись съ м?ста, какъ тотъ же самый голосъ зап?лъ опять:

П?вецъ закончилъ п?снь свою глубокимъ вздохомъ, и друзья наши все ждали и ждали не запоетъ ли онъ еще. Но когда музыка обратилась въ стенанія и слезы, они полюбопытствовали узнать, что это за неизв?стный страдалецъ, котораго вопли были столь же горьки, сколько сладокъ былъ его голосъ. Искать его пришлось не долго: за поворот? одной скалы, друзья наши зам?тили челов?ка, ростомъ и фигурой совершенно походившаго на того, котораго обрисовывалъ Санчо, разсказавъ имъ исторію Карденіо. При вид? незнакомыхъ лицъ, челов?къ этотъ не показалъ ни испуга, ни удивленія. Онъ остановился, и какъ будто глубоко задумавшись, опустилъ голову на грудь, не поднимая глазъ, чтобы взглянуть на встр?тившіяся ему лица; онъ кинулъ на нихъ мимолетный взоръ, въ ту минуту, когда они нечаянно наткнулись на него. Умный и находчивый, священникъ узналъ въ немъ несчастнаго, о которомъ говорилъ Санчо, и приблизясь въ нему въ немногихъ, но довольно настойчивыхъ словахъ, просилъ его отказаться отъ жизни въ пустын?, гд? онъ подвергался величайшей изъ земныхъ опасностей — опасности переселиться въ в?чность. Карденіо, въ эту минуту, былъ, къ счастію, совершенно спокоенъ, далекій отъ т?хъ припадковъ изступленія, которые въ частую выводили его изъ себя. Встр?тивъ двухъ лицъ, такъ мало походившихъ на т?хъ, которыхъ онъ обыкновенно встр?чалъ въ этихъ негостепріимнымъ м?стахъ; онъ не мало удивился, когда услышалъ отъ нихъ свою собственную исторію, разсказанную ему какъ знакомое имъ событіе.

«Господа,» сказалъ онъ, «я вижу, что небо въ безграничномъ своемъ милосердіи и забот? о добрыхъ, а часто и злыхъ, ниспосылаетъ мн?, въ этихъ удаленныхъ отъ людскаго общества м?стахъ, въ лиц? вашемъ, незаслуженную мною милость. Вы яркими красками рисуете мн? грустную картину той жизни, на которую я обрекъ себя и стараетесь призвать меня въ другое лучшее жилище. Но, господа, вы не знаете, что отказавшись отъ этого зла, я узнаю худшее. Вы считаете меня, быть можетъ, не только глупцомъ, но даже полуумнымъ, и правду сказать, я этому нисколько не удивляюсь. Увы! меня гложетъ такое тяжелое, безвыходное горе, воспоминаніе о моихъ несчастіяхъ такъ разрушительно д?йствуетъ на меня, что по временамъ я обращаюсь въ статую, и становлюсь неспособенъ что либо чувствовать и понимать. Мн? это говорятъ, по крайней м?р?, и я долженъ в?рить, когда указываютъ на доказательства того, что я д?лаю въ минуты ужасныхъ, находящихъ на меня, но временамъ, припадковъ. Въ эти минуты я проклинаю злосчастную зв?зду мою, и вамъ бы въ оправданіе моего неистовства, припоминаю пов?сть мукъ своихъ, которую готовъ разсказать всякому, кто только захочетъ слушать меня. Я знаю; люди умные, выслушавъ ее, не удивятся