любаго деревенскаго парня. Д?вка она видная, здоровая, словомъ такая, что придется подъ стать любому странствующему рыцарю, который захочетъ им?ть ее своей дамой. А грудь-то какая здоровая, одинъ голосище чего стоитъ. Какъ взошла это она разъ на колокольню — кликнуть рабочихъ, такъ ея за дв? версты слышно было. И главное не чудить и не чванится она; вотъ ужь этого у нея нисколько н?тъ; со вс?ми балагуритъ, см?ется, такъ что скажу я вашей милости, господинъ рыцарь печальнаго образа, изъ-за нее пристало вамъ не только сходить съ ума, но хоть пов?ситься, ей Богу; это вс?, въ одинъ голосъ, скажутъ вамъ, хотя бы васъ самъ чортъ посл? побралъ. О, какъ бы ужь я хот?лъ быть въ дорог?, чтобы поскор?е взглянуть на эту даму; давненько не видалъ я ее, должно быть много изм?нилась она, и какъ не изм?ниться? вы сами знаете, ваша милость, ничто такъ личика д?вичьяго не портитъ, какъ это деревенское поле, да солнце, да в?теръ. Однако же я долженъ вамъ правду сказать, продолжалъ Санчо, потому что до сихъ поръ ничего не зналъ я, что это за госпожа такая, ваша дама. Мн? все думалось, что это какая то принцесса, или другая знатная дама, судя по т?мъ дорогимъ подаркамъ, которые вы то и д?ло посылали ей: вотъ этого, наприм?ръ, несчастнаго бискайца, отпущенныхъ вами каторжниковъ, и много другихъ, столь же многочисленныхъ, какъ одержанныя вами поб?ды, покрайней м?р? въ то время, когда не приводилось мн? еще им?ть чести быть вашимъ оруженосцемъ. Но теперь, позвольте узнать, ваша милость, этой Альдонзо Лорензо, то бишь, госпож? Дульцине? Тобозской, на какого чорта нужны ей эти кол?нопреклоненные бискайцы и другіе поб?жденные вами господа? что ей д?лать съ ними? И можетъ статься попадутъ они въ ней въ то время, когда она будетъ чесать коноплю или пров?евать рожь; и тогда, того и гляди, господа эти еще разгн?ваются пожалуй, а она разсм?ется, или тоже осерчаетъ за вашу милость за ваши подарки.
— Санчо, сколько разъ я уже говорилъ теб?, отв?чалъ Донъ-Кихотъ, что ты пустомеля и больше ничего, и съ твоимъ тяжелымъ умомъ пускаешься острить и подшучивать. Но чтобы уб?дить тебя разъ за всегда, какъ ты глупъ и какъ я благоразуменъ, я разскажу теб? маленькую сказку. Одна молодая, прекрасная, богатая, любезная и свободная вдова влюбилась въ св?жаго и, какъ говорится, здороваго д?тину. Объ этомъ пров?далъ старшій братъ ея, и какъ-то дружески сказалъ ей: «я удивляюсь, и не безъ основанія, какъ могла такая знатная, прекрасная и богатая дана влюбиться въ такого ничтожнаго глупца; вы, говорилъ онъ ей, окружены въ этомъ самомъ дом? столькими докторами, учеными и богословами, что вамъ стоило только выбрать изъ нихъ, какъ изъ сотни грушъ, любаго, и сказать: вотъ этотъ мн? нравится».
На это бойкая вдова ловко отв?тила ему: «мой милый братъ! вы очень ошибаетесь, и какъ видно мыслите еще по старому, если находите, что я дурно сд?лала, влюбившись въ этого глупца, потому что въ той
Такъ же точно, Санчо, въ томъ, для чего мн? нужна Дульцинея, она можетъ столько же значить, какъ любая принцесса. Не нужно думать, чтобы вс? дамы, восп?тыя поэтами, были предметами ихъ страсти. Неужели ты полагаешь, что вс? эти Амариліи, Фили, Сильвы, Діаны, Галатеи, Алисы и другія, которыми переполнены наши книги, романсы, прилавки цирюльниковъ и театры, были живыми созданіями съ т?ломъ и костьми и предметами любви восп?вавшихъ ихъ поэтовъ? нисколько; он? жили только въ воображеніи писателей, пріискивавшихъ героинь для своихъ поэмъ, и желавшихъ казаться влюбленными, или по крайней м?р?, способными влюбляться. Поэтому для меня довольно, если и могу воображать себ?, что Альдонзо Лорензо и умна и прекрасна. До родословной же ея намъ н?тъ никакого д?ла; мы в?дь не нам?рены облачать ее въ одежду канонисы; а потому справокъ о ея знатности наводить намъ не въ чему, и я могу быть вполн? уб?жденнымъ, что она одна изъ самыхъ знатныхъ принцессъ. Два достоинства, Санчо, бол?е всего способны заставить любить себя: красота и доброе имя, и т?мъ и другимъ Дульцинея обладаетъ въ самой высокой степени. Никто не можетъ сравняться съ нею въ красот?, и мало это пользуется такой безуворизненной репутаціей, какъ она. Но не распространяясь объ этомъ, скажу только, что я вообразилъ себ? мою даму такою, какою мн? хот?лось, придавъ ей и красоту и знатность, и не сравниться съ этимъ чудеснымъ образомъ ни Эленамъ, ни Лукреціямъ, ни всевозможнымъ героинямъ древней Греціи, Рима и народовъ варварскихъ. Пусть каждый говоритъ объ этомъ что ему угодно; и если нев?жды осудятъ меня, то люди благоразумные взглянутъ быть можетъ за это д?ло иначе.
— Я отъ себя, прервалъ Санчо, скажу только, что ваша милость — д?йствительно мудрецъ, а я д?йствительно оселъ, не знаю почему это слово все л?зетъ мн? на языкъ, по настоящему, не сл?довало бы упоминать о веревк? въ дом? пов?шеннаго. Но, пожалуйте ваше письмо, и я отправлюсь въ путь.
Въ отв?тъ на это Донъ-Кихотъ взялъ бумажникъ Карденіо, и отойдя въ сторону принялся чрезвычайно хладнокровно писать письмо. Окончивъ его, онъ сказалъ Санчо, что прочитаетъ ему письмо, и просилъ своего оруженосца затвердить это письмо наизусть, такъ, чтобы онъ могъ повторить его потомъ переписчику отъ слова до слова, въ случа? еслибъ оно какъ-нибудь затерялось въ дорог?; по словамъ рыцаря, всего можно было ожидать отъ его несчастной зв?зды.
— Напишите лучше письмо ваше въ этой книг? два или три раза, отв?тилъ Санчо, и отдайте ее мн?. Не безпокойтесь; я не потеряю ее, полагать же, что я вытвержу какое бы то ни было слово наизусть — было бы величайшею глупостью. У меня такая плохая память, что я въ частую забываю даже какъ меня зовутъ. Во всякомъ случа?, прочитайте, что вы тамъ написали; мн? хочется прослушать ваше письмо; оно должно быть какъ печатное.
— Слушай же — сказалъ Донъ-Кихотъ.
«Изъявленый иглами разлуки, пораженный въ самое сердце, теб? Дульцин?йшая Дульцинея Тобозская молитъ здоровья тотъ, это самъ его лишенъ. Если красота твоя оттолкнетъ меня, если прелести твои перестанутъ сіять для твоего рыцаря, и если холодность твоя продлитъ мою кручину, то хот я и разбитъ долгимъ страданіемъ, все же мн? предстоитъ узнать страданіе новое, не только сильное, но и продолжительное. Мой добрый оруженосецъ, Санчо, подробно разскажетъ теб?, боготворимый врагъ мой, неблагодарная красавица о томъ, что я испытываю изъ-за тебя. Если рука твоя протянется ко мн? на помощь — я твой; если же н?тъ, тогда, прекративъ эту жизнь, я удовлетворю моему желанію и твоей жестокости».
«Твой до гроба
— Клянусь жизнью моего отца, воскликнулъ Санчо, это чудесн?йшее письмо, какое мн? доводилось слышать. Чортъ возьми! какъ это ваша милость хорошо говорите ей все, что хотите сказать, и какъ идетъ зд?сь эта подпись
— Потому что въ моемъ званіи, необходимо все знать, отв?чалъ Донъ-Кихотъ.
— Теперь, ваша милость, положите сверху записочку на трехъ ослятъ, сказалъ Санчо, да поясн?е подпишите ее, чтобы сразу узнали вашъ почеркъ.
— Хорошо, отв?чалъ Донъ-Кихотъ, и быстро написавъ ее, прочелъ Санчо: «Благоволите племянница моя выдать предъявителю этой записки оруженосцу моему, Санчо Пансо, трехъ ослятъ изъ пяти, оставленныхъ мною дома, и порученныхъ вашему присмотру. Эти три осленка должны быть выданы вышесказанному Санчо за равноц?нную сумму, уплаченную имъ сполна; вс? счеты съ нимъ будутъ кончены по этому письму и полученной отъ него росписк?. Дано въ ущельяхъ Сіерры Морены, 27 Августа текущаго года.
— Отлично! теперь вашей милости остается только подписать, воскликнулъ Санчо.
— Этого не нужно — отв?чалъ Донъ-Кихотъ; я только пом?чу, и эта записка будетъ д?йствительна не только для трехъ, но даже для трехсотъ ослятъ.
— В?рю, вполн? в?рю вашей милости, сказалъ Санчо. Теперь позвольте мн? ос?длать Россинанта и приготовьтесь благословить меня, потому что я хочу сейчасъ же пуститься въ дорогу, и прошу васъ еще разъ, не заставляйте меня смотр?ть на вс? т? дурачества, которыя вы собираетесь натворить зд?сь; не безпокойтесь, пожалуйста, объ этомъ, я право съум?ю сказать, что вы натворили зд?сь всего, чего только душ? угодно.
— Н?тъ, Санчо, это необходимо, и я настойчиво требую, отв?чалъ Донъ-Кихотъ, чтобы ты увид?лъ, по крайней м?р?, десять или дв?надцать моихъ сумазбродствъ. Я кончу ихъ въ полчаса, но когда ты увидишь ихъ собственными глазами, тогда съ спокойной сов?стью побожишься, что вид?лъ вс? остальныя, какія теб?
