вамъ, если охота имъ; у нихъ, впрочемъ, такая не охота д?лать разныя мерзости какъ и разсказывать о нихъ. — Получивъ это разр?шеніе, которое, впрочемъ, въ случа? надобности, онъ далъ бы себ? самъ, Донъ- Кихотъ приблизился къ арестантамъ, и спросилъ перваго, попавшагося ему на глаза, за что его такъ позорно ведутъ?
— За то, что былъ влюбленъ, отв?чалъ каторжникъ.
— Вотъ это мило, воскликнулъ Донъ-Кихотъ; да если влюбленныхъ посылаютъ на галеры, то мн? первому давно бы ужъ пора быть тамъ.
— Б?да только, что любовь моя не таковская, какъ вы воображаете, отв?чали Донъ-Кихоту. Я, ваша милость, какъ душу свою полюбилъ корзину съ б?льемъ, и такъ это н?жно сжималъ ее въ своихъ объятіяхъ, что еслибъ не подвернулась и не захватила насъ съ нею полиція, то, кажись, я бы до сей поры все н?жничалъ съ нею. Ну, да не удалось; былъ я захваченъ, какъ говорится, на самомъ м?ст? преступленія, и д?ло было до того ясно, что по спин? моей про?хались безъ дальнихъ разговоровъ разъ сто плетьми и объявили мн?, что когда, въ добавокъ къ этому, я поработаю еще года три на широкой нив?, тогда и д?лу конецъ.
— Что это за широкая нива? спросилъ Донъ-Кихотъ.
— А тоже что галеры, отв?чалъ каторжникъ, молодой челов?къ л?тъ двадцати пяти, родомъ, какъ говорилъ онъ, изъ Піедреты.
Съ такимъ же вопросомъ, какъ къ первому, обратился Донъ-Кихотъ въ другому арестанту, задумчивому и грустному, который не отв?тилъ ему ни слова; но первый посп?шилъ отв?тить за втораго. — Этотъ господинъ, сказалъ онъ, отправляется въ каторгу въ качеств? канарейки, или другими словами, п?сенника и музыканта.
— Какъ такъ? воскликнулъ Донъ-Кихотъ, разв? п?сенниковъ и музыкантовъ тоже отправляютъ на галеры?
— Какъ же, господинъ, отправляютъ, отв?чалъ арестантъ; и доложу вамъ, что ничего н?тъ хуже, какъ расп?вать въ тискахъ.
— Напротивъ, сказалъ Донъ-Кихотъ, у насъ даже есть пословица; что — п?вецъ пускай горюетъ, онъ п?снью горе очаруетъ.
— Ну, а у насъ, господинъ мой, отв?чалъ арестантъ, это происходитъ совс?мъ навыворотъ; у насъ — какъ запоешь, такъ на всю жизнь б?ду наживешь.
— Ничего не понимаю, отв?тилъ Донъ-Кихотъ; но одинъ изъ конвойныхъ, вм?шавшись въ разговоръ, вывелъ Донъ-Кихота изъ недоум?нія. «Господинъ рыцарь,» сказалъ онъ; «у этихъ негодяевъ п?ть въ тискахъ», значитъ — отв?чать подъ пыткой. Этого пройдоху тоже пытали, и тамъ онъ сознался, что промышлялъ кражей скота; его присудили на шесть л?тъ на галеры, да для начала отодрали плетьми; штукъ дв?сти ихъ, я полагаю, приходится ему, теперь, нести на своихъ плечахъ. Онъ, какъ видите, идетъ пригорюнясь и словно стыдясь, и все онъ такой не веселый у насъ, потому что товарищи куда какъ не долюбливаютъ его, и то и д?ло колятъ ему глаза т?мъ, что не хватило у него духа вынести пытку, и не выдать себя. У этой братіи есть такая поговорка, что въ
— И я тоже полагаю, отв?чалъ Донъ-Кихотъ, спрашивая вм?ст? съ т?мъ третьяго арестанта, о томъ же, о чемъ онъ спрашивалъ двухъ первыхъ. Этотъ бойко отв?тилъ ему: «я отправляюсь сослужить службу матушк? каторг? за десять золотыхъ.»
— Я охотно далъ бы десять другихъ, чтобы избавить тебя отъ этой матушки, сказалъ Донъ- Кихотъ.
— Ну, теперь, господинъ мой, отв?чалъ каторжникъ, готовность ваша похожа на полный деньгами карманъ среди моря, когда приходится пропадать съ голоду, потому что ничего тамъ на эти деньги не купишь; что бы вамъ раньше сунуться съ вашими золотыми, тогда бы я зналъ ужъ какъ распорядиться и деньгой и языкомъ моего стряпчаго; гулялъ бы я себ?, теперь, на вол?, по какой-нибудь Закодоверской площади, въ Толедо, и не зналъ бы, не в?далъ, что это за большія дороги такія, по которымъ прогуливаютъ насъ съ ц?пью на ше?, какъ собакъ съ ошейниками. Но велимъ Господь, потерпи челов?че, и вотъ, ваша милость, конецъ всей нашей р?чи.
Донъ-Кихотъ обратился къ четвертому каторжнику, почтеннаго вида, съ с?дой бородой, покрывавшей всю его грудь. На вопросъ Донъ-Кихота, за что ссылаютъ его? онъ вм?сто отв?та, принялся рыдать, но сл?довавшій за нимъ арестантъ посп?шилъ отв?тить за него: «этотъ почтенный бородачъ, говорилъ онъ, ссылается на четыре года на галеры посл? важнаго шествія, въ пышн?йшихъ одеждахъ, верхомъ, по городскимъ улицамъ.»
— Не значитъ ли это, мой милый, перебилъ его Санчо, что онъ уплатилъ порядочный штрафъ и былъ выставленъ на лобномъ м?ст?.
— Оно самое и есть, отв?чалъ каторжникъ, а пропутешествовалъ онъ на это м?сто за то, что былъ, тамъ сказать, маклеромъ чужихъ ушей и даже ц?лыхъ т?лесъ, то есть состоялъ по особымъ порученіямъ по части любовной, ну да къ тому къ еще чуточку и колдунъ онъ.
— Объ этой чуточк? я ничего не говорю, отв?чалъ Донъ-Кихотъ, но что до посредничества его въ любовныхъ д?лахъ, взятаго, само по себ?, безъ всякихъ чуточекъ, то за это онъ не достоинъ галеръ, если только его не отправляютъ туда быть вашимъ командиромъ, потому что посредникомъ въ любви не можетъ быть всякій; для этого нужно челов?ка ловкаго и ум?ющаго хранить чужія тайны. Я нахожу притомъ, что подобные д?ятели могутъ быть весьма полезны во всякомъ благоустроенномъ обществ?, если только они явятся изъ ряда людей порядочныхъ и образованныхъ. Сл?довало бы даже создать, по моему мн?нію, особыхъ надзирателей, и точно опред?лить число лицъ, предназначившихъ себя для этого занятія, подобно тому, какъ опред?лено число торговыхъ маклеровъ. Этимъ можно было бы устранить на св?т? много зла, происходящаго единственно отъ того, что многіе берутся зд?сь не за свое д?ло. У насъ промышляютъ любовными тайнами люди нев?жественные и темные; безбородые юноши, безъ всякой опытности; разныя незначительныя женщины и мелкотравчатые лакеи, которые въ важныхъ случаяхъ, когда нужно р?шиться на что-нибудь, теряются до того, что не съум?ютъ отличить своей правой руки отъ л?вой, и даютъ супу простыть на пути отъ тарелки ко рту. Хот?лось бы мн? немного распространиться и доказать, почему важно обратить особенное вниманіе на людей столь необходимыхъ, во всякомъ хорошо организованномъ обществ?, но теперь не время и не м?сто. Когда-нибудь я передамъ мои мн?нія на этотъ счетъ челов?ку съ значеніемъ и силой. Покам?стъ же скажу, что тяжелое впечатл?ніе, произведенное на меня видомъ этихъ с?дыхъ волосъ и этого почтеннаго лица, такъ строго осужденнаго за исполненіе н?сколькихъ порученій влюбленныхъ, немного ослабилосъ обвиненіемъ его въ колдовств?; — хотя я и уб?жденъ, что въ мір? н?тъ ни заговоровъ, ни очарованій, которые бы могли такъ или иначе направить нашу волю, какъ это думаютъ н?которые простаки. Намъ дана свободная воля, которой не могутъ насиловать волхованія и травы. И то что приготовляютъ н?которыя женщины по глупости, и н?которые мущины изъ плутовства, вс? эти напитки и варенія составляютъ чист?йшій ядъ, сводящій съ ума людей, зря в?рующихъ, будто зелья могутъ заставить полюбить того, кто не любятъ. Все это, повторяю, чист?йшій вздоръ, потоку что воля наша свободна.
— Ваша правда, ваша правда, воскликнулъ старецъ. И клянусь Богомъ, что относительно колдовства на душ? моей н?тъ никакого гр?ха; вотъ за обвиненіе по любовнымъ д?ламъ, спорить не стану, но только я, право, не вид?лъ ничего дурнаго въ этомъ. Я заботился, единственно, объ удовольствіи людей; о томъ, чтобы жили они въ мир? и согласіи, безъ споровъ и скорбей. Но это богоугодное желаніе не воспрепятствовало мн?, какъ видите, отправляться туда, откуда я ужь не над?юсь вернуться, вспоминая преклонныя л?та мои и каменную бол?знь, которая неустанно мучитъ меня.
Съ посл?днимъ словомъ онъ принялся такъ горько рыдать, и такъ разжалобилъ Санчо, что тотъ досталъ изъ кармана четыре реала и подалъ ихъ рыдавшему старцу.
Донъ-Кихотъ, продолжая между т?мъ свои разспросы, обратился къ сл?дующему, который бойко отв?тилъ ему: «отправляюсь я, сударь мой, за то, что ужь слишкомъ баловался съ двумя своими двоюродными сестрами, и съ двумя другими, тоже двоюродными сестрами, только не моими; и добаловались мы до того, что вышло тамъ какое то такое диковинное приращеніе родни, что самъ чортъ ничего не разберетъ. Призвали свид?телей, выкопали доказательства; похлопотать за меня было не кому, денегъ тоже не было; ну вотъ и присудили меня. На шесть л?тъ отправляюсь, — сл?довало мн?, правда, жаловаться, да
