При вид? ихъ Донъ-Кихотъ весь побл?дн?лъ и мигомъ низринулся съ страшной высоты. Взглянувъ на своего господина, Санчо увид?лъ, что онъ стоитъ съ головой опущенной на грудь, смущенный и разстроенный. Рыцарь также взглянулъ на Санчо, который съ вздутыми щеками, чуть не давился отъ напряженія, такъ трудно ему было удержаться отъ того, чтобы не захохотать во все горло. Какъ ни грустенъ былъ въ эту минуту Донъ-Кихотъ, но при вид? уморительной мины Санчо, онъ самъ улыбнулся; и тогда оруженосецъ, не находя бол?е нужнымъ притворяться, принялся хохотать до того, что въ буквальномъ значеніи слова, надрывалъ себ? животъ. Четыре раза онъ останавливался, и четыре раза снова принимался хохотать. Донъ-Кихотъ посылалъ и его, и самаго себя ко вс?мъ чертямъ, въ особенности когда Санчо, передразнивая его голосъ и жесты, воскликнулъ: «узнай, Санчо, что, по вол? небесъ, и родился въ этотъ жел?зный в?къ, чтобы воскресить золотой. Для меня созданы величайшія опасности, меня ожидаютъ величественные подвиги и безсмертныя д?ла»; повторяя такимъ образомъ слово въ слово р?чь, съ которою обратился къ нему Донъ-Кихотъ, когда услышалъ стукъ молотовъ. Видя, что Санчо, просто на просто, пот?шается надъ нимъ, Донъ-Кихотъ до того взб?сился, что приподнялъ копье и ударилъ имъ два раза Санчо по плечамъ съ такою силою, что если-бы онъ ударилъ его такъ по голов?, то рыцарю пришлось бы тогда уплатить жалованье не самому Санчо, а ужь насл?дникамъ его. Видя, что Донъ-Кихотъ не шутитъ и страшась, чтобы онъ не удвоилъ своей благодарности, Санчо, заискивающимъ, униженнымъ голосомъ, съ умиленнымъ лицомъ, сказалъ ему: «успокойтесь, ваша милость, разв? вы не видите, что я шучу».

— И вотъ по этому то именно я самъ не шучу, отв?тилъ Донъ-Кихотъ. Скажи мн?, несчастное твореніе: неужели ты думаешь, что еслибъ вм?сто этихъ валяльныхъ молотовъ, я наткнулся зд?сь на какое-нибудь ужасное приключеніе, то у меня не хватило-бы духу кинуться въ эту опасность и довести д?ло до конца? И разв? я обязанъ, по своему званію странствующаго рыцаря, ум?ть различать всякіе звуки, будутъ-ли это звуки молота, или какіе-бы тамъ ни были? и что тутъ удивительнаго, если я принялъ за что-то другое стукъ валяльныхъ молотовъ, котораго я никогда не слыхалъ; точно такъ какъ ты, рожденный, вскормленный и воспитанный между ними, вид?лъ и слышалъ вс? эти молоты и ихъ стуки. Пусть, въ это мгновенье, эти шесть молотовъ превратятся въ шесть великановъ, и кинутся на меня одинъ за другимъ, или вс? разомъ, и если я, въ одну минуту, не разгромлю ихъ, тогда см?йся надо мною, сколько теб? будетъ угодно.

— Довольно, довольно, добрый мой господинъ, говорилъ Санчо; сознаюсь, что я позволилъ себ? лишнее, но, только, теперь, когда миръ между нами возстановленъ, и приключеніе это окончилось такъ счастливо, какъ дай Богъ, чтобы оканчивались вс? наши приключенія, скажите мн?, разв? не о чемъ тутъ толковать, и не надъ ч?мъ посм?яться, когда вспомнишь про наши страхи-то ночные, по крайней м?р?, про мои, потому что, ваша милость, я знаю, никогда и ничего не страшится.

— Я не спорю, что это оригинальное происшествіе д?йствительно довольно см?шно, отв?тилъ Донъ- Кихотъ, но въ чему и о чемъ тутъ особенно толковать? этого я не понимаю. В?дь не у вс?хъ твоихъ слушателей хватитъ на столько разсудка, чтобы съум?ть оц?нить это д?ло какъ сл?дуетъ.

— По крайней м?р? копье вашей милости съум?ло, какъ сл?дуетъ, оц?нить м?сто, на которое оно попало, сказалъ Санчо, потому что ваша то милость м?тила мн? въ башку, да только, благодаря Соедателю и моему проворству, копье хватило меня по плечу. Но, Богъ съ нимъ; на св?т? все забывается, и въ тому же, не даромъ, говорятъ, что тотъ кто любитъ, — тотъ заставляетъ плакать тебя, и у великихъ господъ тауъ ужь водится, что посерчаютъ они, да потомъ и пожалуютъ. Ч?мъ они жалуютъ прислугу свою отдувъ ее палками, этого я не знаю, но кр?пко на кр?пко ув?ренъ, что странствующіе рыцари посл? такихъ палочныхъ оказій жалуютъ своихъ оруженосцевъ островомъ, или даже какимъ-нибудь им?ньицемъ на твердой земл?.

— Ничего мудренаго н?тъ, Санчо, если слова твои оправдаются, зам?тилъ Донъ-Кихотъ. Въ настоящую же минуту, прости мою вспышку; ты, какъ челов?къ разсудительный, очень хорошо понимаешь, что мы не отв?чаемъ за первыя движенія въ минуту гн?ва. Умерь же Санчо, скажу теб?, не вдавайся ты, слишкомъ, въ разговоры со мною, потому что ни въ одной рыцарской книг? не вид?лъ я, а прочелъ я ихъ, кажется, не мало, чтобы какой-нибудь болтунъ-оруженосецъ такъ безцеремонно разговаривалъ съ своимъ господиномъ, какъ ты со мной. Въ этомъ мы, конечно, оба виноваты; ты — за твое непочтеніе ко мн?, а я за то, что не ум?лъ внушить теб? этого почтенія. Вспомни оруженосца Амадиса, Гондалина, впосл?дствіи влад?теля Твердаго острова; онъ никогда не говорилъ съ своимъ господиномъ иначе, какъ съ обнаженной, и почтительно наклоненной головой — more turqueso; или оруженосца донъ-Гадаора, Газибала, который до того ум?лъ сдерживать свой языкъ, что имя его упоминается всего однажды во всей длинной и истинной исторіи донъ-Галаора, и что сд?лано, конечно, съ тою ц?лью, чтобы преисполнить насъ удивленіемъ къ чудесному ум?нію этого оруженосца молчать везд? и всегда. Изъ этого ты долженъ заключить, Санчо, что нужно д?лать н?которое различіе между, господиномъ и слугою, государемъ и подданнымъ, рыцаремъ и оруженосцемъ. И по этому, мы просимъ тебя отнын? быть почтительн?е къ намъ, и не позволять себ? въ присутствіи нашемъ никакихъ вольностей и шуточекъ; потому что какъ бы не проявился мой гн?въ, невыгода будетъ всегда на твоей сторон?. Об?щанныя теб? награды дадутся въ свое время, а пока ты все же знаешь очень хорошо, что жалованье твое не потеряно.

— Все это такъ, отв?чалъ Санчо, но только желательно было бы мн? знать, въ случа?, если никакихъ чрезвычайныхъ наградъ намъ никогда не дождаться, и д?ло кончится на одномъ жалованьи, то сколько полагается его оруженосцамъ странствующихъ рыцарей, и по какимъ срокамъ выплачивается оно: пом?сячно или поденно, какъ поденщикамъ на каменныхъ работахъ?

— Не думаю, сказалъ Донъ-Кихотъ, чтобы оруженосцы прежнихъ временъ получали опред?ленное жалованье; они, кажется, служили даромъ; и если я въ моемъ зав?щаніи опред?лилъ теб? жалованье, то это, единственно всл?дствіе неизв?стности, что можетъ случиться; Богъ в?сть, какъ взглянутъ еще на рыцарство въ эти б?дственныя времена, а между т?мъ отв?чать на томъ св?т? за такой пустякъ, какъ твое жалованье, у меня, право, н?тъ ни мал?йшей охоты. Пов?рь мн?, Санчо, н?тъ пути бол?е опаснаго и тернистаго, какъ тотъ, по которому сл?дуютъ искатели приключеній.

— Еще бы! сказалъ Санчо, если одинъ стукъ валяльныхъ мельницъ могъ смутить такого безстрашнаго рыцаря, какъ вы. На счетъ-же всего остальнаго, будьте покойны; потому что, отнын?, я рта не разину для какой-нибудь шуточки, и не пикну иначе, какъ только для восхваленія и прославленія вашей милости.

— И хорошо сд?лаешь, сказалъ Донъ-Кихотъ, потому что посл? родителей, господа ваши достойны наибольшаго съ вашей стороны уваженія, какъ люди, им?ющіе одинаковыя обязанности и права съ вашими родителями.

Въ это время началъ накрапывать дождикъ, и Санчо не прочь былъ укрыться отъ него въ одной изъ валяльныхъ мельницъ, но Донъ-Кихотъ до того возненавид?лъ ихъ за ту штуку, которую он? сыграли съ нимъ, что просто вид?ть ихъ не могъ. Онъ круто повернулъ Россинанта, и вы?халъ съ оруженосцемъ своимъ на дорогу, близко походившую на вчерашнюю. Тутъ вскор? привелось ему зам?тить всадника, голова котораго покрыта была ч?мъ-то, сіявшимъ какъ золото.

— Санчо! сказалъ онъ своему оруженосцу, н?тъ, кажется, пословицы, которая не была бы сущей истинной; да и что он?, какъ не истины, высказанныя опытомъ, источникомъ всякаго знанія. Въ особенности это в?рно относительно пословицы, говорящей: «когда затворяется одна дверь, другая открывается»; и въ самомъ д?л?, если вчера судьба закрыла передъ нами двери одного приключенія, обманувъ насъ стукомъ валяльныхъ молотовъ, то сегодня растворяетъ передъ нами двери другого — лучшаго и бол?е легкаго; и если теперь я не съум?ю войти въ нихъ, то это уже будетъ по моей вин?, которой нельзя будетъ оправдать ни нев?деніемъ, ни ночнымъ мракомъ. Это я говорю теб?, Санчо, потому, что, если я не ошибаюсь, на встр?чу намъ ?детъ незнакомый всадникъ съ т?мъ самымъ Мамбреновскимъ шлемомъ на голов?, по поводу котораго я далъ хорошо изв?стную клятву.

— Ради Бога, отв?чалъ Санчо, подумайте, ваша милость, что вы говорите, и особенно о томъ, что думаете вы д?лать; право, я вовсе не хочу наткнуться на другіе валяльные молоты, которые окончательно отобьютъ у насъ всякій разсудокъ.

— Чтобъ чортъ тебя наконецъ побралъ, крикнулъ Донъ-Кихотъ; что общаго между шлемомъ и молотомъ?

— Право не знаю, возразилъ Санчо, но еслибъ только я могъ теперь говорить по прежнему, то