густой столбъ пыли, гонимой в?тромъ прямо на нихъ. Въ туже минуту Донъ-Кихотъ воскликнулъ, обращаясь къ своему оруженосцу: «другъ мой! наступила минута, когда весь міръ увидитъ, что сберегла для меня судьба. Наступила, повторяю, минута, въ которую я больше ч?мъ когда-нибудь долженъ выказать силу этой руки подвигами, достойными страницъ безсмертія, на которыхъ напишутъ д?ла мои въ поученіе грядущимъ в?камъ. Видишь-ли ты этотъ густой столбъ пыли? узнай же, Санчо, что пыль эта подымается безчисленной арміей, составленной изъ націй ц?лаго міра.
— Должно быть тамъ дв? арміи, зам?тилъ Санчо, потому что съ другой стороны вид?нъ такой же столбъ пыли.
Донъ-Кихотъ оглянулся, и видя, что Санчо правъ, преисполнился невыразимой радостью, вполн? ув?ренный (онъ никогда впрочемъ не бывалъ ув?ренъ иначе какъ вполн?), что это идутъ дв? великія, готовыя сразиться между собою арміи; мудренаго въ этомъ ничего не будетъ, если мы вспомнимъ, что разстроенное воображеніе его ежеминутно рисовало предъ нимъ волшебниковъ, сраженія и поединки. Между т?мъ пыль эта поднималась двумя стадами барановъ, шедшихъ съ двухъ противоположныхъ сторонъ и такъ хорошо укрытыхъ ею, что ихъ нельзя было разгляд?ть иначе, какъ въ н?сколькихъ шагахъ. Слыша твердыя ув?ренія Донъ-Кихота, что пыль эту вздымаютъ воины, Санчо пов?рилъ ему и спросилъ: что же они станутъ д?лать зд?сь?
— Мы явимся заступниками несчастныхъ и слабыхъ, отв?чалъ Донъ-Кихотъ. Но, дабы ты зналъ воиновъ, которые сейчасъ предстанутъ предъ нами, я долженъ теб? сказать, что арміей, находящейся на л?во отъ насъ, предводительствуетъ великій императоръ Алифанфаронъ, влад?тель Тапробанскаго острова, а арміей, находящейся на право, предводительствуетъ врагъ его король Гарамантскій
— А изъ за чего воюютъ эти государи? спросилъ Санчо.
— Изъ за того, что Алифанфаронъ влюбился въ дочь Пентаполина, обворожительную красавицу, но христіанку; и такъ какъ Алифанфаронъ — язычникъ, поэтому Пентаполинъ и не хочетъ выдать за него своей дочери, пока женихъ не откажется отъ в?ры въ лжепророка, и не приметъ в?ры своей нев?сты.
— Клянусь бородой моей — онъ правъ, воскликнулъ Санчо; и я готовъ держать его сторону.
— Этимъ ты только исполнишь свой долгъ, отв?тилъ Донъ-Кихотъ; и для этого не нужно быть посвященнымъ рыцаремъ.
— Т?мъ лучше, но куда я д?ну своего осла? Гд? спрячу я его такъ, чтобы сыскать посл? битвы? а двинуться на немъ въ сраженіе я, правду сказать, не р?шаюсь, да и врядъ-ли ослы принимали когда-нибудь участіе въ великихъ битвахъ.
— Ты правъ, сказалъ Донъ-Кихотъ. И я теб? сов?тую пустить своего осла за вс? четыре стороны; если онъ и пропадетъ, б?да не велика; посл? поб?ды на выборъ намъ останется столько лошадей, что самому Россинанту грозитъ участь быть перем?неннымъ на другаго коня. Но слушай, Санчо, прежде ч?мъ об? арміи сразятся, я поименую теб? въ каждой изъ нихъ главн?йшихъ рыцарей. Взъ?демъ же на этотъ холмъ, откуда ты хорошо увидишь ихъ вс?хъ.
Вскор? они очутились на вершин? одного хохма, съ котораго ясно могли различать, еслибъ только пыль не м?шала имъ, два стада барановъ, принятыхъ рыцаремъ за дв? непріятельскія арміи; но такъ какъ Донъ-Кихотъ гляд?лъ на все глазами своего больнаго воображенія, поэтому, не размышляя ни одной минуты, онъ заговорилъ громкимъ голосомъ:
— Санчо! видишь-ли ты этого рыцаря съ позолоченнымъ оружіемъ и щитомъ, украшеннымъ коронованнымъ львомъ, лежащимъ у ногъ молодой д?вушки? Это мужественный Лаурекало, влад?тель серебряннаго моста. Другой воинъ — съ золотымъ оружіемъ и щитомъ, покрытымъ тремя серебрянными коронами на лазурномъ пол?, это неустрашимый Микахамбо, великій герцогъ Кироційскій. По правую сторону его видишь ли ты всадника атлетическихъ формъ? это предпріимчивый Брандабаранъ Болихійскій, повелитель трехъ Аравій. Онъ прикрытъ зм?иною кожею и взам?нъ щита вооруженъ дверью, принадлежащею, какъ полагаютъ, къ храму, опрокинутому Самсономъ, когда онъ мстилъ филистимлянамъ. Теперь, взгляни въ другую сторону, и ты увидишь, во глав? другой арміи ник?мъ не поб?димаго и вс?хъ поб?ждающаго Тимонеля Каркасонскаго, принца новой Бискаіи. Оружіе его покрыто золотомъ, серебромъ, лазурью и синоплемъ, а на щит? его красуется золотой котъ на пурпуровомъ пол?, украшенномъ четырьмя буквами: М. I. О. И, составляющими начальныя буквы имени его дамы, очаровательной дочери герцога Альфеника Алгаврскаго. Видишь-ли ты теперь этого рыцаря, сидящаго на большой и сильной кобыл?, съ б?лымъ какъ сн?гъ оружіемъ и щитомъ безъ девиза? это молодой французъ Петръ Папинъ, влад?тель Утрикскаго баронства; а этотъ другой съ оружіемъ, покрытымъ лазурью, верхомъ на быстрой зебр?, это могущественный герцогъ Нервійскій — Еспартофилардо л?сной; на щит?, изображающемъ поле, ус?янное спаржею, написанъ девизъ его: «ищи мой жребій по моимъ сл?дамъ»
Герой нашъ наименовалъ еще много другихъ рыцарей, которыхъ онъ вид?лъ въ воображаемыхъ имъ арміяхъ, и над?лялъ ихъ, ни на минуту не задумываясь т?мъ оружіемъ, цв?тами и девизами, какіе рисовало ему его разстроенное воображеніе.
— Вотъ эти войска, безостановочно продолжалъ онъ, которыя развертываются впереди, составлены изъ множества различныхъ національностей: вотъ народы, вкушающіе сладкія воды р?ки, наименованной богами Ксан?омъ, за ними сл?дуютъ горцы, обитатели масиліанскихъ полей. Дал?е видны воины народа, прос?евающаго тонкій золотой порошокъ счастливой Аравіи, еще дал?е обитатели зеленыхъ береговъ Фермодона и т?, которые многообразными средствами истощаютъ Пактолъ съ его золотистыми песками; за ними сл?дуютъ лукавые Нумидійцы, Персіане, не находящіе себ? равныхъ въ стр?льб? изъ лука, Мидяне и Пар?яне, ловко сражающіеся въ б?гств?, Аравитяне съ ихъ кочевыми шатрами, дикіе и жестокіе Ски?ы, Э?іопы съ проколотыми губами; наконецъ множество другихъ народовъ, которыхъ очертанія лицъ я вижу и узнаю очень хорошо, но имена позабылъ. Въ другой изъ этихъ армій, ты долженъ вид?ть воиновъ народа, утоляющаго жажду свою въ св?тло-зеркальныхъ водахъ Бетиса, берега котораго покрыты оливковыми рощами; т?хъ, которые купаются въ золотистыхъ волнахъ Таго; т?хъ, которые пользуются оплодотворяющими водами Жениля; т?хъ, которые заковываютъ себя въ жел?зо, они составляютъ посл?дній отпрыскъ древнихъ Готовъ; т?хъ, которые беззаботно проводятъ жизнь свою за роскошныхъ лугахъ Хереса; т?хъ, которые погружаютъ т?ла свои въ мягкія волны Писуэрги; т?хъ, которые пасутъ безчисленныя стада свои на тучныхъ пастбищахъ, окоймляемыхъ извилистой Гвадіаной; т?хъ, которые дрожатъ отъ в?тровъ, дующихъ въ пиринейскихъ долинахъ, или подъ хлопьями сн?га, осребряющаго вершины Апенинъ. Словомъ, Санчо, ты видишь тутъ представителей вс?хъ европейскихъ народовъ.
Кто бы могъ исчислить вс? страны и націи, названныя Донъ-Кихотомъ, которыхъ онъ, ни на минуту не задумываясь, над?лялъ самыми характеристическими чертами, изв?стными ему изъ его, переполненныхъ чушью, книгъ.
Санчо не усп?валъ промолвить ни слова въ отв?тъ Донъ-Кихоту, и только водилъ вокругъ себя глазами, желая увид?ть какого-нибудь рыцаря или великана, названнаго его господиномъ, но такъ какъ ничего подобнаго зам?тить онъ не могъ, поэтому въ недоум?ніи воскликнулъ наконецъ: «чортъ меня возьми, если зд?сь есть, что-нибудь похожее на т?хъ рыцарей и великановъ, которыхъ вы назвали. Ужь не новое ли это очарованіе, подобное вчерашнимъ привид?ніямъ.»
— Въ своемъ ли ты ум?, Санчо, отв?тилъ Донъ-Кихотъ, разв? не слышишь ты ржанія коней, звуковъ барабановъ и трубъ?
— Ничего не слышу я, кром? бл?янія барановъ и овецъ, сказалъ Санчо. И это было совершенно справедливо, потому что возл? него находились въ эту минуту два стада барановъ.
— Санчо! ты, кажется, начинаешь съ перепугу вид?ть все на выворотъ, зам?тилъ Донъ-Кихотъ; и это очень можетъ быть, потому что страхъ, поражая наши чувства, не позволяетъ намъ вид?ть предметы въ настоящемъ ихъ вид?. Но, если ты струсилъ окончательно, то отъ?зжай въ сторону и оставь меня одного. Я одинъ съум?ю склонить поб?ду на ту сторону, въ которой пристану. Съ посл?днимъ словомъ, пришпоривъ Россинанта и держа копье свое наготов?, онъ съ быстротою молніи полет?лъ внизъ.
— Стойте, стойте! кричалъ ему Санчо. Клянусь Богомъ, вы нападаете на барановъ. Ради Создателя міра возвратитесь назадъ. Ну, гд? вы видите рыцарей, великановъ, воиновъ, лазурные щиты, котовъ и все остальное, да тутъ никакого чорта н?тъ кром? барановъ, что вы д?лаете, ради Бога….
Крики эти не остановили однако Донъ-Кихота, кричавшаго еще громче: «мужайтесь, рыцари, воюющіе подъ знаменами славнаго императора Пентаполина
