изъ его рукъ.

Между т?мъ погонщикъ, страстно поджидавшій предмета своихъ гр?ховныхъ желаній, услышалъ, когда Мариторна переступила порогъ чердака, и слушая внимательно все, что нап?валъ ей потомъ Донъ- Кихотъ, всталъ, взб?шенный изм?ной астуріинки, съ своихъ попонъ и приблизясь къ постели сумасшедшаго рыцаря, притаясь, выжидалъ конца его любовныхъ объясненій. Видя однако, что Мариторна вс?ми силами старалась освободиться изъ рукъ Донъ-Кихота, силившагося удержать ее, онъ остался не совс?мъ доволенъ любезностью своего соперника, и приподнявъ во всю длину свою дебелую руку, хватилъ такъ сильно по узкимъ челюстямъ влюбленнаго рыцаря, что у того весь ротъ наполнился кровью. Не довольствуясь этимъ, разсвир?п?вшій погонщикъ, схватилъ потомъ рыцаря за грудь и своими кулаками ощупалъ вс? его ребра. Несчастная, шатавшаяся уже и прежде постель Донъ-Кихота, не выдержала обрушившейся на нее тяжести и совершенно развалилась. Шумъ этотъ разбудилъ хозяина, который былъ вполн? ув?ренъ, что это какая нибудь прод?лка его служанки, особенно когда посл?дняя не откликнулась на его зовъ. Уб?жденный въ справедливости своего предположенія, онъ зажегъ ночникъ и отправился въ ту сторону, гд? слышался шумъ. Мариторна, заслышавъ шаги хозяина, крутой нравъ котораго былъ хорошо изв?стенъ ей, дрожа отъ страха, р?шилась искать уб?жища на постели заснувшаго Санчо, и тамъ, притаясь, свернулась какъ клубокъ. Между т?мъ хозяинъ, съ крикомъ вошелъ на чердакъ: «гд? ты дрянь этакая, это нее твои прод?лки?» оралъ онъ во все горло и своимъ крикомъ разбудилъ Санчо. Чувствуя на своемъ живот? какой-то нев?домый грузъ, Санчо вообразилъ, что его душитъ кошмаръ, и не помня себя отъ боли, принялся отпускать удары кулаками на право и на л?во, зад?вая при этомъ самыми ув?систыми Мариторну. Потерявъ всякое терп?ніе, Мариторна, въ свою очередь, принялась колотить Санчо и своими кулаками совершенно разбудила это. Чувствуя, что его бьютъ, но не зная ни кто, ни за что, оруженосецъ нашъ приподнялся на своей кровати и схвативъ въ руки Мариторну, началъ съ ней одну изъ самыхъ свир?пыхъ и граціозныхъ потасовокъ, какія бывали когда либо на б?ломъ св?т?. Погонщикъ, зам?тивъ при тускломъ св?т? ночника невыгодное положеніе, въ которомъ находится его любезная, оставилъ Донъ-Кихота и посп?шилъ на помочь Мариторн?; туда же устремился и хозяинъ, но только съ нам?реніемъ не помочь, а наказать свою служанку, которую не переставалъ считать виновницей всей этой кутерьмы. И подобно тому, какъ говоритъ пословица: собака къ кошк?, кошка къ крыс?, крыса къ веревк?, такъ теперь погонщикъ кинулся на Санчо, Санчо на Мариторну, Мариторна на Санчо, хозяинъ на Мариторну; и вс? четверо д?йствовали такъ усп?шно, что не давали себ? ни минуты отдыху. Ночникъ между т?мъ потухъ, и д?йствующія лица, очутившись въ потьмахъ, принялись осыпать безъ разбору кулаками праваго и виноватаго, не щадя ни платья, ни костей своихъ. Случись въ этой же корчм?, въ эту самую ночь ночевать одному блюстителю благочинія, члену святой германдады, изъ города Толедо. Заслышавъ поднявшійся въ корчм? шумъ, онъ вооружился знаками своего достоинства, розгой и жестяной коробкой, и тайкомъ пробравшись на чердакъ, возопилъ: «остановитесь, во имя правосудія, во имя святой германдады». Первый попался ему тутъ подъ руку злополучный Донъ-Кихотъ, лежавшій безъ чувствъ, съ открытымъ ртомъ, подъ развалинами своей несчастной постели. Полицейскій, схвативъ его за горло, не переставалъ призывать на помощь правосудію. Чувствуя между т?мъ неподвижно лежащее въ рукахъ его т?ло, онъ вообразилъ, что видитъ предъ собою жертву убійства, а вокругъ себя убійцъ. Подъ вліяніемъ этой мысли, онъ закричалъ еще громче: «запереть ворота и вс? выходы въ этомъ дом?, и смотр?ть, чтобы никто не ускользнулъ отсюда, потому что зд?сь случилось убійство». Слова эти испугали разъяренныхъ бойцовъ. Каждый изъ нихъ посп?шилъ оставить въ поко? своего противника, и драка прекратилась въ ту самую минуту, какъ раздался голосъ полицейскаго. Хозяинъ, не долго думая, ушелъ въ свою комнату, Мариторна — въ свою коморку, погонщикъ — къ своимъ сваленнымъ въ кучу хомутамъ; только Донъ-Кихотъ и Санчо не могли двинуться съ м?ста. Полицейскій, выпустивъ наконецъ изъ рукъ своихъ бороду рыцаря, вышелъ зажечь потухшую св?чу съ нам?реніемъ возвратиться тотъ-часъ же на чердакъ и остановить мнимыхъ убійцъ; но такъ какъ во всемъ дом? нельзя было найти ни одной искры, ибо хозяинъ, возвращаясь въ свою комнату, съ умысломъ загасилъ, гор?вшій у входа, фонарь, поэтому полицейскій вынужденъ былъ искать огня въ печк?, гд? и добылъ его съ немалымъ трудомъ.

Спустя н?сколько времени, Донъ-Кихотъ очнулся отъ побоевъ, и т?мъ жалобнымъ голосомъ, которымъ наканун?, посл? встр?чи съ ангуэзскими погонщиками, Санчо обратился къ нему, онъ обратился теперь въ Санчо: «другъ мой! спишь ли ты?» спросилъ онъ его.

— Какъ мн? спать; отв?чалъ Санчо, дрожа отъ досады и злобы, когда сегодня ночью вс? черти вырвались изъ ада и хватились за меня.

— Возможно ли? воскликнулъ Донъ-Кихотъ. Но, клянусь Богомъ, или я ничего не понимаю, или этотъ замокъ очарованъ. Санчо! Нужно теб? знать… но прежде ч?мъ говорить, поклянись мн? хранить до моей смерти ту тайну, которую ты сейчасъ услышишь.

— Клянусь! отв?чалъ Санчо.

— Я требую отъ тебя этой клятвы, потому что ни за что въ мір? не захочу омрачать ничьей чести, сказалъ Донъ-Кихотъ.

— Если я вамъ поклялся, такъ значитъ буду молчать до вашей кончины, и дай Богъ, чтобы завтра я освободился отъ своего слова, отв?чалъ Санчо.

— Санчо! Неужели я такъ надо?лъ теб?, что ты желаешь мн? такой скорой смерти? спросилъ рыцарь.

— Да это не потому, что вы мн? надо?ли, а потому, что для меня не въ терпежъ хранить какія бы то ни было тайны; я боюсь, какъ бы он? не сгнили во мн?, отв?тилъ Санчо.

— Во всякомъ случа?, Санчо, я вв?ряю мою тайну твоему благородству. Другъ мой, говорилъ Донъ- Кихотъ, въ эту ночь случилось со мной удивительное происшествіе, которымъ я конечно могъ бы гордиться; но не теряя попусту словъ, скажу теб?, что н?сколько минутъ назадъ, дочь влад?льца этого замка, одна изъ восхитительн?йшихъ д?вушекъ на большей половин? земнаго шара, тайкомъ приходила во мн?. Не стану описывать теб? ея красоты, ума и другихъ скрытыхъ отъ взоровъ прелестей, о которыхъ я не хочу даже думать, сохраняя об?тъ в?рности, данный Дульцине?, скажу только, что само небо, должно быть, позавидовавъ моему счастію, допустило обрушиться на меня атлетическую руку какого-то невидимаго великана въ минуту самаго страстнаго объясненія съ влюбленной въ меня красавицей. Великанъ этотъ, ударивъ меня со всей ужасающей силой своей по челюстямъ, окровавилъ мой ротъ, и воспользовавшись моею мгновенной слабостью, измялъ меня хуже ч?мъ вчерашніе погонщики, озлобившіеся на насъ за невоздержность Россинанта. Посл? этого не остается никакого сомн?нія, что находящаяся зд?сь красавица вв?рена надзору какого-то очарованнаго мавра, и что увы, она существуетъ не для меня.

— Да в?роятно и не для меня, отв?чалъ Санчо, потому что больше четырехсотъ очарованныхъ мавровъ обд?лывали недавно кожу мою такъ, что дубины ангуэзскихъ погонщиковъ показались-бы мн? теперь н?жнымъ щекотаніемъ; еще вамъ то, продолжалъ онъ, вс? прелести сегодняшнія, пожалуй, съ пола- горя; вы только-что держали въ своихъ объятіяхъ какую-то чудесную красавицу, и этимъ можете ут?шать себя теперь, но мн?-то каково? я то какого чорта выигралъ, кром? кулаковъ, какихъ отродясь не получалъ. О, будь проклятъ я вм?ст? съ матерью, родившею меня на св?тъ. Я не странствующій рыцарь, никогда не думалъ быть имъ, и не смотря на то во вс?хъ потасовкахъ меня колотятъ, какъ рыцаря.

— Какъ, разв? и тебя поколотили? съ удивленіемъ спросилъ Донъ-Кихотъ.

— Проклятіе на меня и на весь мой родъ, повторилъ Санчо; да о чемъ-же я вамъ только что толковалъ.

— Другъ мой! не обращай на это никакого вниманія, отв?чалъ рыцарь; я сейчасъ приготовлю знаменитый фіербрасовскій бальзамъ, который вылечитъ насъ во мгновенье ока.

При посл?днихъ словахъ на чердакъ вошелъ полицейскій, усп?вшій наконецъ засв?тить свою лампу. Первый увид?лъ его Санчо, и глядя на фигуру блюстителя правосудія, покрытую одной рубашкой, съ головой повязанной платкомъ и съ физіономіей еретика, онъ спросилъ своего господина: не это-ли очарованный мавръ, пришедшій в?роятно узнать остались-ли у нихъ еще ребра, которыя можно переломать?

— Н?тъ, это не мавръ, отв?чалъ Донъ-Кихотъ, потому что очарованныхъ вид?ть нельзя.