положительно; зд?сь все д?лается при посредств? очарованій; я уб?жденъ въ этомъ окончательно. Прошлый разъ меня страшно безпокоилъ прогуливающійся по этому замку очарованный мавръ, а свита его тревожила въ то время Санчо. Вчера вечеромъ я вис?лъ, почти два часа, привязанный за руки, не зная ни того, какъ меня привязали, ни того, какимъ образомъ я свалился потомъ на землю. И теперь, вы хотите, чтобъ я сталъ р?шителемъ этого запутаннаго спора; н?тъ, господа, это значило бы слишкомъ много принимать на себя. Я отв?тилъ уже на странную претензію этого господина, желавшаго сд?лать, во что бы то ни стало, шлемъ Мамбрена цирюльничьимъ тазомъ, но разр?шить вопросъ на счетъ с?дла и сказать утвердительно: простое оно или вьючное, за это я не берусь, и считаю лучшимъ предоставить р?шеніе этого д?ла вашему здравому смыслу, господа. Какъ люди, не посвященные въ рыцари, вы, быть можетъ, свободны отъ вліянія очарованій, и видя въ этомъ замк? все такъ, какъ оно существуетъ въ д?йствительности, а не такъ, какъ кажется мн?, вы въ состояніи будете лучше судить обо всемъ.
— Господинъ Донъ-Кихотъ говоритъ какъ оракулъ, отв?тилъ донъ-Фернандъ, въ этомъ никто не можетъ усумниться, а потому намъ, господа, предстоитъ р?шить, что это такое: вьюкъ или с?дло? Но чтобы сд?лать это какъ можно безпристрастн?е, я вамъ отдамъ сейчасъ полный и в?рный отчетъ объ этомъ спорномъ д?л?.
Т?хъ, кто зналъ Донъ-Кихота, комедія эта см?шила до упаду, но не посвященные въ тайну съ изумленіемъ вид?ли вокругъ себя сборище какихъ то полуумныхъ. Особенно поражены были Донъ-Луи, его слуги и случайно остановившіеся въ корчм? какихъ то три новыхъ гостя, оказавшихся стр?льцами святой Германдады. Больше вс?хъ отчаявался конечно обладатель Мамбренскаго шлема; тазъ несчастнаго превратился въ его глазахъ въ Мамбреновскій шлемъ, а вьюкъ, чего добраго, готовъ превратиться въ драгоц?нное с?дло.
Донъ-Фернандъ, среди общаго см?ха, спрашивалъ у каждаго на ухо мн?ніе о томъ: ч?мъ должна сд?латься эта спорная драгоц?нность — с?дломъ или вьюкомъ? Спросивъ вс?хъ знакомыхъ рыцаря, донъ- Фернандъ громко сказалъ: «господа, я утомился, спрашивая, поочередно, у вс?хъ мн?нія о томъ: вьюкъ это или с?дло? и вс? р?шительно сказали мн?, что было бы величайшимъ безуміемъ утверждать, будто это ослиный вьюкъ, а не с?дло, и притомъ породистаго коня.
— «Одумайтесь же, добрый челов?къ,» добавилъ онъ, обратясь къ цирюльнику; вы видите, что несмотря на вс? ваши ув?ренія и на свид?тельство вашего осла, это с?дло, а не ослиный вьюкъ, какъ вы утверждаете, не им?я на то никакихъ доказательствъ.»
— Пусть потеряю я м?сто въ раю, воскликнулъ несчастный цирюльникъ, если вы вс?, господа, не ошибаетесь. В?дь не пьянъ же я наконецъ, у меня во рту сегодня не было ни росинки, если не считать гр?ховъ моихъ. Наивность цирюльника столько же см?шила зрителей, какъ безумство Донъ-Кихота.
— Лучше всего будетъ, отозвался Донъ-Кихотъ, если каждый возьметъ то, что ему принадлежитъ, и д?лу конецъ.
— Если все это не шутка, отозвался въ эту минуту одинъ изъ слугъ Донъ-Луи, такъ я р?шительно не понимаю, какъ могутъ такіе умные господа утверждать, будто это не вьюкъ, а это не цирюльничій тазъ. И я полагаю, что они, должно быть не даромъ хотятъ ув?рить насъ, будто передъ нами лежитъ совс?мъ не то, что мы видимъ собственными глазами. Да, клянусь Богомъ, — при этомъ онъ громко поклялся — вс? люди на св?т? не могли бы заставить меня признать вотъ эту вещь ч?мъ нибудь инымъ, а не цирюльничьимъ тазомъ, а вотъ эту инымъ ч?мъ, а не вьюкомъ осла.
— Можетъ быть это вьюкъ ослицы, зам?тилъ священникъ.
— Все равно, сказалъ слуга; д?ло въ томъ, ослиный ли это вьюкъ, или с?дло, какъ вы вс?, господа, утверждаете.
Одинъ изъ стр?льцовъ, слыша конецъ этого спора, не могъ скрыть своей досады и громко воскликнулъ: это ослиный вьюкъ, это также в?рно какъ то, что мой отецъ челов?къ, и кто станетъ утверждать противное, тотъ долженъ быть пьянъ какъ вино.
— А ты врешь, какъ мужикъ и болванъ, отв?тилъ Донъ-Кихотъ, и не долго думая, поднявъ свое копье, съ которымъ онъ никогда не разставался, собирался хватить имъ такъ сильно по голов? стр?льца, что еслибъ тотъ не усп?лъ податься назадъ, то растянулся бы во весь ростъ. Копье разбилось, ударившись объ землю, и стр?льцы видя, какъ обращаются съ ихъ товарищемъ, возвысили голосъ во имя святой Германдады. Хозяинъ, принадлежавшій къ одному братству съ стр?льцами, въ ту же минуту поб?жалъ за своей розгой и шпагой, и возвратившись пристроился къ своимъ товарищамъ; слуги Донъ-Луи окружили своего господина, боясь, чтобы онъ не уб?жалъ, воспользовавшись общей суматохой, цирюльникъ, съ своей стороны, посп?шилъ воспользоваться поднявшейся кутерьмой и схватился за свое с?дло, которое Санчо не выпускалъ изъ рукъ; Донъ-Кихотъ обнажилъ мечъ и кинулся за стр?льцовъ, Донъ-Луи кричалъ своимъ слугамъ, приказывая имъ посп?шить за помощь Донъ-Кихоту, Карденіо и донъ-Фернандъ также приняли сторону рыцаря, священникъ ораторствовалъ надрывая легкія, хозяйка кричала во все горло, дочь ея вздыхала, Мариторна завывала, Лусинда перепугалась, Доротея не знала что д?лать, Дона-Клара упала въ обморокъ. Цирюльникъ схватился за Санчо, Санчо отбивался отъ цирюльника, донъ-Луи, котораго одинъ изъ слугъ осм?лился взять за руку, чтобы онъ не уб?жалъ, отв?томъ своимъ въ форм? оплеухи, окровавилъ дерзкому вс? зубы, аудиторъ принялъ Донъ-Луи подъ свою защиту, донъ-Фернандъ изм?рилъ ногами своими т?ло одного стр?льца, хозяинъ кричалъ караулъ и наконецъ вся корчма превратилась въ неумолкаемые стоны, завыванія, крики, угрозы, удары мечами и кулаками, и страшную потасовку съ пролитіемъ крови.
Вдругъ, среди этого хаоса, среди этой общей свалки, новая мысль поражаетъ Донъ-Кихота. Вообразивъ себ?, что онъ перенесенъ въ лагерь Аграманта, рыцарь закричалъ громовымъ голосомъ, отъ котораго чуть не потряслись ст?ны: «остановитесь! Положите оружіе, успокойтесь, и выслушайте меня, если вы дорожите жизнью!» Пораженные этими громовыми звуками, вс? д?йствительно остановились, и Донъ- Кихотъ обратился въ нимъ съ такою р?чью: «господа, не говорилъ ли я вамъ, что этотъ замокъ очарованъ и населенъ легіонами демоновъ. Въ доказательство этого я хочу, чтобы вы увид?ли теперь вашими собственными глазами, какъ перешла сюда вражда, обуревавшая лагерь Аграманта. Смотрите: зд?сь сражаются за обладаніе мечомъ; тамъ за обладаніе конемъ; съ одной стороны за б?лаго орла, съ другой за шлемъ, словомъ вс? сражаются, не понимая другъ друга. По этому прошу васъ, господинъ аудиторъ, и васъ, господинъ священникъ, подойдите ко мн?: пусть одинъ изъ васъ будетъ королемъ Аграмантомъ, а другой королемъ Собриномъ; вы возстановите между нами миръ. Клянусь Богомъ, мн? тяжело вид?ть, что столько благородныхъ людей готовы уничтожить другъ друга изъ какихъ-нибудь пустяковъ.
Стр?льцы ничего не понявшіе, что ораторствовалъ Донъ-Кихотъ, и сильно помятые донъ-Фернандомъ, Карденіо и ихъ товарищами, на отр?зъ отказались успокоится; но цирюльникъ согласился, потому что во время свалки ему изорвали бороду, совершенно также какъ и вьюкъ. Санчо, какъ покорный слуга, въ ту же минуту послушалъ своего господина; слуги Донъ-Луи также успокоились, видя, какъ мало толку выходитъ изъ ихнихъ безпокойствъ, одинъ хозяинъ настаивалъ на томъ, что нужно наказать дерзость этого полуумнаго, который то и д?ло переворачиваетъ весь домъ вверхъ дномъ. Но не смотря на вс? его старанія, спокойствіе было наконецъ установлено: вьюкъ остался с?дломъ, тазъ — шлемомъ Мамбрена и корчма осталась замкомъ въ воображеніи Донъ-Кихота.
Когда тревога утихла наконецъ, и возстановленъ былъ всеобщій миръ, благодаря вм?шательству священника и аудитора, слуги донъ-Луи р?шились, во что бы то ни стало, увезти въ ту же минуту своего господина, и т?мъ временемъ какъ Донъ-Луи спорилъ съ ними, аудиторъ открылъ донъ-Фернанду, Карденіо и священнику тайну юноши и спрашивалъ у нихъ сов?та, какъ ему поступить въ этомъ случа?.
Общее мн?ніе р?шило, чтобы донъ-Фернандъ объявилъ слугамъ донъ-Луи, это онъ такой и сказалъ имъ, что онъ отвезетъ господина ихъ въ Андалузію, къ маркизу брату своему, который приметъ влюбленнаго юношу какъ нельзя лучше. «Теперь же, сказалъ донъ-Фернандъ слугамъ, господинъ вашъ позволитъ скор?е искрошить себя въ куски, ч?мъ возвратится къ отцу; это ясно какъ день.» Узнавши, кто такой донъ-Фернандъ и испытавъ твердую р?шимость влюбленнаго юноши поставить на своемъ, слуги р?шили между собою, чтобы трое изъ нихъ возвратились назадъ и изв?стили обо всемъ отца донъ-Луи, а четвертый остался бы при молодомъ господин? въ качеств? слуги и зорко сл?дилъ за нимъ до т?хъ поръ, пока не сд?лается изв?стнымъ, за что р?шился отецъ его, или пока не пришлютъ за нимъ.
Такъ окончательно утишена была властью Аграманта и благоразуміемъ Собрина поднявшаяся въ корчм? буря. Но когда неумолимый врагъ согласія и мира, демонъ увид?лъ себя поб?жденнымъ, увид?лъ, какъ мало пользы извлекъ онъ для себя, втолкнувъ столько народу въ безвыходный, повидимому лабиринтъ, онъ р?шился попытать еще разъ счастья, породивъ новые смуты и ссоры.
