Гордый, быть может, у самой цели умрет,Жив неумело.Карлик до сотни дойдет, – копит онПо единице.Гордый, что целится в миллион,Сотни лишится.Карлику, кроме земли, ничегоВ мире не надо!Гордый от Господа, и лишь от негоЖаждет награды.Смертью, его не убившей едва,Весь изувечен,Он и в бреду все бормотал словаГреческой речи,Oun разъяснив, предлогом epi овладев,Дал он доктринуДаже энклитики De, омертвевНаполовину.Здесь, на вершине, он покой обретет.Слава вершинам,Вам, честолюбцы пернатых пород,Стаям стрижиным!Пик одинокий! Мы на села взглянем опять,Весело там им.Только учитель решил не Жить, а Знать.Спи же над нами!Здесь метеоры летят, зреет гроза,Падают тучи,Звезды играют! Да хлынет росаВ час неминучий.Здесь, дерзновенный, где кличут стрижи,Прямо под твердью,Выше, чем мир уверяет, лежи,Скованный смертью.
Сначала я подумал, что он лжет,Седой калека, хитрый щуря глаз,Глядел он – на меня насторожась,Как ложь приму я. Был не в силах ротСкривившийся усмешки скрыть, что вотЕще обману жертва поддалась.Не для того ль стоит он здесь с клюкой,Чтоб совращать заблудших? Чтоб ловитьДоверчивых, решившихся спроситьДорогу? Смех раздался б гробовой,И он в пыли дорожной вслед за мной,Мне стал бы эпитафию чертить.Когда б свернул я, выполнив совет,На путь зловещий, где, всего верней,Скрывался Черный замок. Но в своейПокорности свернул туда я. СветНадежды меркнет, гордости уж нет.Любой конец, но только поскорей.Так много лет я в поисках бродил,Так много стран пришлось мне обойти,Надежда так померкла, что почтиЯ сердца своего не осудил,Когда в нем счастья трепет ощутил,Что неуспех – конец всему пути.Так часто мертвым кажется больной,Но жив еще. Прощанием глухимВозникнув, смолкнет плач друзей над ним.И слышит он – живые меж собойТвердят: 'скончался' – 'свежестью ночнойПоди вздохни' – 'удар непоправим'.Затем, найдется ль место, говорят,Среди могил семейных, как пышнейПохоронить, в какой из ближних дней.Обсудят банты, шарфы, весь обряд.А тот все слышит, и ему назад
