– Властелин, – возразил тролль. Его красные глаза вспыхнули как два костра. – Я счастлив, что дожил до такого великого мига… До величайшей из эпох! Возвращение истинного наследника!.. Возвращение короля!.. Да что там короля – императора!

Он говорил все членораздельнее. Если за полдня вспомнил столько, то завтра у меня будет самый говорливый управитель на свете.

Странный зал, в который я шагнул, был с высоким сводом, как в церкви, но на столах и под стеной рядами стояли пугающе угловатые сооружения, похожие на орудия инквизиции. Во всех четырех углах темнели горны для выплавки металла. Ноздри щекотал едкий запах.

Тролль стоял в дверях, не решаясь войти в тайную тайных древнего властелина, адепта алхимии, черной магии и каббалистики. Волк просунул голову между кривых ног тролля, следил за мной желтыми прищуренными глазами. Ворон уселся на плече управителя, как на корявом дереве, нахохлился, мудро молчал.

Я подошел к ближайшему столу, едкий запах стал сильнее. В фарфоровом тигле застыла лужица расплавленного металла, поднимался легкий дымок. Дрожь прошла по телу, везде пыль веков, а этот металл, если это металл, еще не остыл!

На соседнем столе лежали в полусобранном виде странные штуки. Или, говоря проще, артефакты. По моему телу прошла сладкая дрожь, а горячая кровь начала опускаться к низу живота. Странно, по Фрейду это верная примета, что передо мной оружие, но с виду в нем ничего колюще-рубящего, мозгодробящего или хотя бы телопронзающего, однако знакомая теплота идет, накапливается, расширяет ткани…

Повинуясь фрейдовскому инстинкту врожденного убийцы, по Фрейду мы все оторви да выбрось, я протянул руку, погладил эту странную вещь, как женщину, и металл отозвался с покорностью слуги, ибо женщина, как и оружие, не может быть другом, в них обоих слишком долго был скрыт либо раб, либо господин, потому женщина не может знать высокого чувства дружбы, она знает всего лишь любовь…

Первый аппарат, которого я коснулся, чуть ли не сам влез в руки, обнаженная кожа плеча ощутила прикосновение металла, пальцы нащупали спусковой крючок, да и с прицелом за все века ни черта не изменилось, будь это арбалет, пулемет, бластер или это странное, но до жути знакомое…

Я повернул стволом в дальний угол, выбирая свободный от приборов участок стены на стыке с полом. Палец слегка прижал спуск. В плечо слегка толкнуло, вдоль комнаты словно блеснули серебристые рыбки. От двери в один голос ахнули тролль, волк и ворон.

В стене, вонзившись в камень по рукояти, торчали три ножа. Если учесть, что стены из гранита, то лезвия ножей явно из нейтрида или мифрила кузницы Людоты. Тролль что-то возбужденно говорил, а я, чувствуя сладостное возбуждение, сдвинул рычажок на деление дальше, снова приложил приклад к плечу, прицелился и нажал удобную под пальцем скобу.

Из узкого дула, куда не засунуть и палец, вырвался на диво широкий столб ревущего пламени. Если бы я не чувствовал на себе взгляды двух с половиной пар глаз (ворон смотрит одним), то от неожиданности выронил бы это чудо-оружие.

Рядом с торчащими из камня рукоятями появилось красное пятно. Я поспешно отпустил курок, пламя исчезло, но красное пятно на стене даже расширилось, потемнело. Деревянные рукояти ножей вспыхнули оранжевыми огоньками.

– Как дракон! – громыхнул тролль пораженно. – Как король драконов!

– Огонь, – проговорил волк с опаской, – это… неблагородное оружие.

Раскаленное пятно побагровело, потеряло цвет, но воздух в помещении нагрелся, стал сухим, а запах химикалий уже раздирал ноздри. Я чихнул пару раз, выслушал хоровое пожелания здоровья, придирчиво проверил стреляющее оружие, изо всех сил борясь с искушением перевести деление до упора и нажать на курок, чувствуя, как горячая кровь переполняет гениталии, ибо по Фрейду обладание мощным оружием равно обладанию покорной сексбомбой, готовой выполнять любые твои прихоти.

Этот арбалет, судя по значкам, стреляет как ножами по три за выстрел, так и арбалетными стрелами. А также плюется огнем, шаровыми молниями, прожигает лазерным лучом, действует ультразвуком, бьет тахионами, а вот этот значок вообще странный, не то метнет каменное ядро с быка размером, не то крылатую ракету. В любом случае отдачей размажет по стене.

– Оружие героя, – сказал тролль почтительно.

– Да? – спросил я с сомнением. – С таким не обязательно быть героем.

Тролль с натугой поклонился, возразил еще почтительнее:

– Но с таким оружием не бьются с лесными ворами. А вот с Повелителем Ада… гм… даже оно может показаться слабым.

Воздух обжигал легкие, но в желудке похолодало, а свет словно бы слегка померк. Я задержал дыхание, пережидая приступ страха и неуверенности. Пальцы все еще щупали странное оружие. Судя по другим значкам, энергию сосет из дальних и ближних звезд, часть перерабатывает в материю, а из нее творит эти ножи, стрелы и все прочее, так что в магазине чувствуется постоянный боекомплект, патронов можно не жалеть, не считать, не беречь…

Ремень был широк и с потертостями, знакомыми по моему двуручному мечу. Я перебросил через плечо, чувствуя себя неустрашимым коммандос – кто бы им себя не почувствовал, когда такое болтается у бедра, – прошелся по мастерской, щупая все взглядом, стараясь держаться по-хозяйски, теперь это все мое, даже тролль и его каменные бугаи-сыновья тоже мои, только волк и ворон с полной свободой воли, хотя все чаще возникает смутное ощущение, что и они, что…

Я стряхнул это все чаще возникающее чувство, глупо в чем-то сомневаться, когда в руках такой вот атомный сверхбластер, а все остальные – с допотопными топорами и заостренными палками.

Сквозь толщу каменной горы сверху донесся серебристый чистый звук, словно пролетели молодые валькирии, еще не испачканные кровью героев. Тролль прислушался, широкая морда стала еще шире:

– Мой лорд! Вы слышите этот прекрасный зов?

– Да. А что?

– Это самая лучшая на свете мелодия, милорд.