Ворота чернели темные как уголь, но без привычного блеска антрацита. Даже металлические полосы поверх дерева выглядели как покрытые сажей. Поверх ворот еще и бревна, распиленные вдоль, прибиты вертикально, створок не видать, значит, поднимаются кверху, как решетки в западноевропейских замках…

Конь остановился, нервно переступал с ноги на ногу. Слева бесшумно появился черный зверь, подозрительно уставился на врата, я тут же ощутил его пытливый взор: не лучше ли объехать, не открыть же, да и некому, замок мертв, как мертва эта каменистая земля.

Над головой захлопали крылья, волосы растрепало сильным порывом ветра. Я вытащил боевой рог, поднес к губам, и могучий боевой рев пронесся над стенами замка. Конь чуть присел, дрожа, грива затрепетала. Я сам был поражен таким сильным звуком, тем более что дудеть не умел… да и вовсе не дудел, но поднес рог к губам снова, страшный рев на этот раз едва не покачнул стену.

Конь присел на круп, волк дрожал, шерсть дыбом, пробормотал:

– Ну и рев… ну и вой… Ну и глотка…

– В голове резонирует, – пояснил умный ворон.

Раздался металлический скрип, визг, грохот. К моему изумлению массивные врата медленно поползли вверх. Скрипели надсадно, как суставы ревматика, массивные глыбы каменной арки подрагивали, но врата поднимались упорно и без остановок. Наконец что-то громко хрустнуло, стена дернулась чуть и застыла с металлическим лязгом.

Пришлось чуть пригнуться, я ощутил ветерок опасности, когда массивные зубья решетки, все еще острые, как бритва, прошлись по моему затылку и спине, я слышал даже, как треснул ремень перевязи, откуда она вдруг появилась.

Впереди еще одни врата, чтобы задерживать подозрительных гостей в ловушке, но там зияли огромные дыры, всадник на коне протиснется с легкостью.

Я подъехал, ударил кулаком. Прогнившее дерево затрещало и рассыпалось в труху. Рядом со скрипом обрушился здоровенный кусок проржавевшей решетки.

Конь мой, приободрившись, гордо и красиво вступил во двор. Копыта стучали звонко, даже отсюда слышно эхо под пустыми сводами. Двор, мощенный каменными плитами, невелик, зато громада самого замка заставила вздыбить волосы. Это было невероятное по смешению стилей здание, словно здесь жили колдуны поколениями, каждый перестраивал по своему вкусу, добавляя переходы, переходики, башни, мосты, балконы, добавочные этажи, или же здесь жил один колдун, у которого раз в сто лет менялись вкусы, и он всякий раз что-то добавлял, в то же время жалея рушить то, что сам же придумал полтыщи лет тому.

От ворот внутреннего замка осталась одна створка, вторая лежала на каменных плитах. В щелях пробивалась странно черная трава. Неширокий двор в окружении высоких черных стен был похож на темную пасть огромного зверя. Мне почудились далекие звуки, похожие не то на плач, не то на вой.

За моей спиной волк сердито рычал, но держался ко мне так близко, что конь сердился и отпихивался боком, а то и вовсе пытался хватануть зубами.

Справа высились приземистые здания, серые и заброшенные. Дверные проемы зияли как беззубые рты, в одном я рассмотрел в сумраке наковальню, проржавевший горн, а когда проехали на середину двора, конь остановился в нерешительности.

Посреди двора зияла широкая дыра, окруженная каменным парапетом. Если и был над этим колодцем навес, то давно сгнил, земля пламенела, как будто только что политая кровью или же усыпанная толстым слоем ржавчины. Когда я рассмотрел обломки костей, плечи сами зябко передернулись. Сколько же здесь полегло, мелькнула трезвая мысль.

И тут же плечи мои раздвинулись гордо и вызывающе. Это они полегли! А я на горячем могучем коне, за плечами длинный меч… тьфу, у пояса – молот. Могучий боевой молот, только бы не забыть. Я не прячусь за толстыми железными доспехами. Отвага – лучшие доспехи.

Конь всхрапнул и остановился перед зияющим входом. Уши подрагивали. Одно дело проехать через ворота, другое – в сам замок, где вместо синего неба, как сейчас, будет тьма под каменным потолком, скрывающая когти, зубы, шипастые крылья и усеянные иглами хвосты.

Волк сказал нерешительно:

– Может быть, нам с этой вороной остаться?

– Почему? – спросил я, хотя знал почему. – Здесь почти что лес. Хоть и каменный.

Ворон каркнул:

– Но там не разлетаешься. А мне простор нужон. Мне крылья выпростать будет негде.

– Там ни души, – заверил я.

Конь нехотя переступил порог, плечи сразу осыпало морозом. И хотя это всего лишь въехали в тень, солнце осталось сзади, но тревожное предчувствие беды росло, крепло, пускало корни.

В гнетущей тишине цокот железа по каменным плитам разносился пугающе далеко и жутко. Эхо металось под темными сводами, сшибалось само с собой, дробилось, получались странные звуки и даже слова, загадочные и пугающие.

Сверху падал узкий, как лезвие гигантского меча, серебристый свет. Я поднял голову, по спине прокатилась холодная волна. В темном своде щель, будто прорубленная этим же мечом, там холодно блещут колючие звезды, бледная луна смотрит краешком, и в лунном луче видно, как появляются странные тени, возникают призрачные женские руки, уродливые фигуры, лица, когти, крылья…

Волк зарычал, ворон облетел столб лунного света по широкой дуге. Я стиснул челюсти, с детства привык обходить сдвоенные столбы, но там я как все, а здесь – неустрашимый и несуеверный, конь всхрапнул, тоже пытался пойти боком в сторону, но мои колени давили бока прочно, и под трусливый цокот копыт лунный луч расширился, вырос, как гранитная колонна, мы вдвинулись прямо как под падающий с вершины горы