В обители магов, несмотря на позднюю ночь, горел свет. Я повеселел, и здесь ученые больше совы, чем жаворонки, ногой распахнул двери.

Светильники горели только на столах, по одному перед каждым пишущим. Стены утопали во тьме. Казалось, там бескрайнее дикое поле. Молодые писцы все так же усердно скребли длинными гусиными перьями по пергаменту. Длинная фигура в ниспадающем до пола халате вздрогнула, развернулась.

На меня взглянуло испуганное и донельзя удивленное лицо старого мага Тертуллиуса. Он даже отшатнулся, словно не ожидал увидеть меня вообще. Серебряные брови взлетели на середину лба. Старческий рот дрогнул, задвигался, словно маг собирался то ли прошептать заклятие, то ли выругаться. Бесцветные губы сжались в твердую линию, глаза уставились в пространство поверх моей головы. Затем он заметно расслабил свое напряженное тело, а голос прозвучал почти по-человечески:

– Ого!.. Я вижу, что по возвращении… гм… королевские покои… Король, конечно же, на охоте?.. Погубят его когда-нибудь эти благородные забавы… Королева, королевская дочка, псарь и собака…

– Про коня не забудь, – посоветовал я. – Там был еще и конь.

Он некоторое время продолжал пялиться в пространство, словно просматривал записи скрытой телекамерой и все не мог отыскать, что же там особенного с конем:

– Не могу поверить… Вот так верхом?.. Через весь дворец?

– Это в корчму нельзя, – сказал я, – накостыляют… Так что скажешь, кудесник – любимец богов? Могу я получить свои ответы?

Он наконец опустил взгляд на меня, лицо было ошарашенное:

– Все-таки поверить дико… Не разделить ложе с прекрасной королевой и ее дочерью?

– И собакой, – добавил я, стараясь, чтобы голос звучал саркастически, хотя получалось хреново. – И собачатником, толстозадым и толстогубым… Не знаю, не знаю! Если уж вы тут решили менять нравы… Так круто менять, прямо по-революцьённому, то и все остальное к такой матери: замки, турниры, рыцарей, верность Прекрасной Даме, а оставить только доллары… Какая к черту верность, когда это… ну, что в постель лезло, дамами язык назвать не поворачивается! Как и собакой. Либо рыцарство и строгость нравов, либо свобода в этом… и черт знает в чем… от чего меня так унесло!

Маг смотрел внимательно, наконец вздохнул:

– И все-таки… я пока не могу ответить благородному лорду варвару на его главный вопрос. Уж слишком быстро завершился второй подвиг! Взгляни, мой лорд, писцы едва-едва перевалили за середину Книги Подвигов! Другие герои ухитряются один подвиг растянуть на пару Книг, а то и больше… Не обессудь, но придется тебе… гм… еще. Но если не ты, то кто еще? Судьба нашего мира висит на лезвии твоего длинного меча! Все наши народы с надеждой смотрят на твое… э-э… широкое лицо. И на твой длинный меч. С другой стороны, будет выдержан принцип триединства. Когда герой свершает один подвиг, то всегда остается место сомнению, что, дескать, случайно вышло. Удача, мол! Повезло. Дракон сам околел, сокровище с неба упало, принцесса сдуру… И так далее. А вот если подвиг трижды, то никакая собака не гавкнет… А что не трилогия, а одна Книга Подвигов, так кто-то даже обрадуется. В одной книге – три, это ж в седле прочесть можно!

Писцы под моим злым взглядом склонились еще ниже, едва не царапали носами пергамент. Понятно, стараются растянуть как можно больше, никому работать не хочется там, где можно схалтурить, но старый маг блюдет устаревшие принципы строго. Все это с принцессой, ногой в челюсть с тройного разворота из-за угла в чистом поле, схватки по дорогам, атаман лесного ворья, он же Ушан и Черный Епископ, плюс воцарение воеводы – заняло едва треть Книги.

– Ладно, – сказал я, сдаваясь. – Пусть будет третий раз. Последний! Но тогда я, надеюсь, получу ответ.

Тертуллиус сказал торжественно:

– Великий герой! Ты получишь ответ не только на этот вопрос. Ты получишь ответы на все вопросы. На все мыслимые и немыслимые… А пока позволь посмотреть, что у нас здесь под рукой. Я думаю, тебе стоит пропустить квест на Остров Семи Темных Башен. Пожалуй, можно сразу в Пустыню Белого Черепа… нет, даже в лес Первого Отшельника. Успокойся, там тоже надо биться с Хаосом и Тьмой.