На полдороге она ударила о точно такую же, разве что цветом понежнее, которая сверкнула из груди Моряны. В воздухе запахло озоном.
Николай ощутил странный щем в груди и сладкую боль в сердце. Хватая ртом воздух, как кистеперая рыба во время первого рейда по суше, он протянул руки к девушке…
В этот миг грянул гром, в горнице потемнело. Между Николаем и Моряной оказалась Тещща!.. Разъяренная, изрыгающая огонь и дым, в правой руке она держала короткое копье с широким лезвием, похожим на гигантскую бритву. Тещща похудела, глаза ввалились, зло сверкали из черных ям на сморщенном лице. Дышала она с хрипом.
– Твое дело победило, – прошипела она люто. – Но ты… останешься здесь!
Она коротко взмахнула копьем. Спасения не было: с трех шагов ни увернуться, ни промахнуться, а по замаху Николай успел понять, что ведающая Ведами не родилась сразу ведуньей…
Отточенное лезвие неслось ему в грудь, как вдруг мелькнуло легкое тело, рядом с Тещщей оказалась Моряна. Копье очутилось в ее руке.
– Матушка, – выдохнула она, – не надо…
– Это же враг! – взвизгнула Тещща. – У нас не будет другой возможности! Мы повергнуты, мы прячемся в норы… Убить его, убить!!!
Моряна сломала копье о колено и обломки швырнула в окно. Тещща изумленно смотрела на девушку, потом перевела ненавидящий взгляд на Николая:
– Околдовал девку, проклятый… Тьфу-тьфу! Сгинь, нечистая сила!
Полыхнул огонь, запахло серой, и Тещща исчезла. Моряна снова вспрыгнула на подоконник. Николай протянул к ней руки, но девушка теперь почему-то пугливо отводила глаза. Лицо у нее было виноватое и несчастное…
Через мгновение внизу радостно заржал жеребец. Часто постучали копыта и стихли, а в другое окно со двора еще громче донеслись удалые песни воинов, гостей и работников посольств, среди которых особенно громко звучали голоса представителей южных стран.
Николай высунул голову в окно, успел проводить легкую всадницу взглядом. Чародейский меч в сердце? Это она всадила свой меч ему в грудь и там оставила! Сладкая боль, щемящая боль, не утихай… А начнет утихать, он повернет рукоять, растравляя рану.
На необъятном дворе при свете факелов продолжалось пиршество. Обглоданные кости и туши кабанов сбрасывали под столы, где дрались за сахарные кости огромные псы, на скатертях появлялись новые жареные туши кабанов. В кубки лилось крепкое кипрское.
Оказывается, хитрый Чугайстырь не только наладил контрабанду, но и сам давил виноград в собственных давильнях…
Гремели песни. Сперва боевые, захватнические, потом пели про коней, ибо какой же скиф без верного друга – коня? «Распрягайте, хлопцы, коней…», «Ой, при лужку, при лужку…» Когда души размякли, пели про любовь, про ее последствия. И про страдания от любви, когда нас не любят…
Вдруг Николай услышал спокойный, доброжелательный голос:
– А ты молодец, Николай.
Николай резко обернулся. В комнате возник и медленно шел к нему Арпоксай. Снова повеяло добротой и силой, но сейчас Николай не мог оторваться от глаз Арпоксая. Из них струился ровный и ласковый свет.
– Арпоксай, – пролепетал Николай потрясенно, – ты знаешь… кто я?
Арпоксай кивнул. Он взял Николая под руку, и они медленно пошли по анфиладе горниц.
– Ты поступил мудро, – признался Арпоксай. – Честно говоря, от тебя этого не ожидали. К тому же проклятая старуха здорово спутала нити, вздумав подменить Колоксая…
– Арпоксай, а ты… сторонник Даны или Апии?
Арпоксай дружески сжал локоть Николая.
– Я из братства Тайных Волхвов.
– Они за кого?
– За прогресс. Так это называется в твоем мире? Мы исповедуем религию, что все люди рождены из крови солнечного Прабога. Потом долго жили в грязи и скотстве, забыли о солнечной природе, теперь долго и трудно карабкаются вверх к богам… В конце концов встанут с ними вровень. А пока поклоняются ложным идолам.
– А какие не ложные? – спросил Николай осторожно.
Арпоксай открыто и широко улыбнулся:
– Не знаю… Культ Апии, как и культ Даны, только ступенька… А стоя на крыльце, много ли рассмотришь в тереме?
– А много вас? – спросил Николай.
На лицо Арпоксая набежала тень:
– Очень мало. Лишь самые знающие, проникшие в суть вещей входят в круг. А как много таких, что встали бы вровень да растрачиваются на пустяки вроде приобретения сокровищ, власти, женщин! Становятся тцарами, завоевателями… Нищие духом! Так и не доросшие до Великого Знания…
Внезапно он замолчал, лицо его стало отстраненным. Николай тоже прислушался, но кроме пьяных выкриков со двора ничего не услышал.
– Не делай этого, – проговорил Арпоксай раздельно. Он неподвижными глазами смотрел в пространство. – Ты погубишь так весь народ… За сорок лет скитания в пустыне вымерли все твои соратники.
