машинку и стала осторожно водить Квасу по голове.
— Не больно?
— Нет. Инн, можно поэнергичней? Времени мало.
— Чего ты? Что они, без нас уедут, что ли?
— Никто не уедет, но договорились же…
Они дошли до метро молча, Квас часто и нецензурно ругался, смотря на часы, а в вагоне виновато поцеловал Инну в затылок и нежно сжал ей пальцы.
Без него они действительно не уехали, но вся бригада была уже в сборе. Когда Квас с Инной прибыли на место, там поднялся укоризненный шум.
— Квас, что это с тобой? — спросил Роммель. — Всегда был пунктуален, как истинный ариец, а тут… вон и Серега уже здесь.
— Нагрузить его! Он дележ продуктов пропустил!
— Давай Квас, бери продукты. Вот твой пакет.
— Здорово, Серег.
— Привет. Бабе тут тоже опоздал, мы думали все, пропала наша жрачка.
— Все на месте?
— Все.
— Мужики, скидываемся на пиво. Две бутылки на нос, на дорожку. Итак…
— Ну, считай… пятнадцать рублей на каждого… Четырнадцать человек…
— Десять… сто сорок… двести десять штук. Я собираю, давайте.
— Мить, я пока не буду…
— Минус две — сто девяносто пять… Все, ровно.
— Все? Пошли, время.
Они нашли свою электричку, погрузились, расположились. Пришла пивная команда с четырьмя внушительными пакетами. Целлофановые пакеты натягивались, как струна, и постанывали, а в них звякали бутылки.
— Ну все, сейчас поедем… Пожрать бы чего-нибудь…
— Бабс же закупился.
— Это на дачу, а сейчас, в дорожке…
— Пиво разбираем, чего сели?
— Чего вы взяли? «Тульское»… Чего, «Клинского» не было?
— Заеблись бы за «Клинским» бегать. «Тульское» тоже ништяк.
Квас, Сергей, Повар и Молодой сели отдельно. Соблазнительным рядком стояли на сиденье запотевшие холодные бутылки с пивом, а Серега, заговорщически улыбаясь, похрустывал колодой карт. Тут же, в перемешку с ними, расселись Инна, Ксюша, молоденькая еще совсем спутница Повара, та длинноволосая нимфа, с которой Молодой пришел на двадцатилетние Бабса и которую звали Наташа, и одна из скингерл, которую тоже звали Наташа. Короче, деваться от Наташ некуда, куда ни плюнь, одни Наташи да Иры.
— Едем скоро? — громко спросил Сергей.
— Все, сейчас уже должны ехать. Пойдем, ребят, в тамбур, курнем?
Они набились в тамбур и выглядывали наружу. Бабс и Молодой делали зверские лица, чтобы граждане не особо заскакивали в их вагон. Голубые струйки дыма смешивались с паром от дыхания. Квас с Молодым подождали, пока тронется поезд, повыкидывали бычки и вернулись в вагон. Их теплая компания уже раскупоривала пиво. Все бутылки картежники решили собрать
— Ну что, начнем, что ли? Ваше здоровье, дамы!
— Не выебывайся, сдавай давай… Во что? В буркозла?
— Не, для начала давай в дурачка!
— Давай, Повар, мешай лучше. По шесть карт, да? Девушки будут?
Согласились Ксюша и Наташа Молодая, остальные отказались — им, видать, интереснее заглядывать в карты и слушать комментарии.
— А, ну вот как раз на шестерых!
— Блин, поезд трясется.
— Не торопись. У кого там, у тебя, Квас, пирожки?
— Сиди… Все карты замацаешь… Ты даешь, Серег, только отъехали, уже жрать потянуло.
— Оп-па, вини козыри. Шесть?
— Ну… сдал, как насрал.
— У кого шаха?
— У меня.
— Ну, ходи, потнявые твои носки.
— Сейчас… Под Кваса, да?
Инна с интересом присматривалась к компании. Ее Квас, сделав глоток, держал бутылку между ног и сосредоточенно глядел в карты.
— От так!
— Ну сходил. Прям как еврюга ходит!
— Ну я не знаю, Квас, как еврюги ходят, не общался, это ты у нас по синагогам шляешься…
— Давай, давай, не тормози!
— Давать тебе жена будет. В постели. Принимай давай.
— Ну ты чучело, блин… С самого начала такой вши-вотой накормил! Взял…
— В рот ты у ниггера взял! — отозвалось наперегонки несколько голосов, так и поджидавших этого момента.
— Инн, не обращай внимания! — пояснил Квас, распределяя карты в своем огромном веере. — Без этих дружеских подколок игра неинтересна. Это только начало.
— Сейчас моргалы выдавлю, будешь ей в карты смотреть! — напал на Сергея Молодой, вступившись за свою девушку. Сергея, однако, ничуть это не смутило:
— На хрен пошел! Я ей в карты не смотрю!
— Ребята, вас всех из жопы рожали! — радостно объявил Квас, принимая «на плечо» вторую партию карт.
— Тебя самого из жопы рожали, геронтофил несчастный! — дружелюбно отбрил его Серега, на правах лучшего друга намекая на его связь с девушкой, которая, мягко говоря, слегка постарше. — Играем так — кто проиграет, кричит: «Земля имеет форму чемодана!» и следующий кон проведет без пива! Девушек не касается.
Квас вроде скинул все карты, остался только с двумя, и по его довольной роже можно было понять, что он не проиграет и без пива не останется. Зато Молодой морщил лоб, кидал быстрые взгляды на поле боя и в свои карты. Серега рассказал анекдот о гражданине, грубияне и женоненавистнике, который перед первой брачной ночью окрасил свое орудие в синий цвет, чтобы лишний раз вздуть свою жену. «Спросит она — Вань, а чего ж он у тебя синий! А я ей — хрясь по роже: где ж эт ты, блядина, другие видала?» сочно выговорил Сергей последнюю фразу.
— Ну ты даешь, Серег! Хоть бы девушек постеснялся! Извините его, он не виноват. Его, когда рожали, за башку клещами вытаскивали, поэтому он у нас слегка ебанутый.
— Пошли вы! Это вас всех, когда рожали… Ну и т. д.
Молодой все-таки проиграл, и его громкий рев: «Земля имеет форму чемодана!» потряс вагон. Он орал дважды, потому что первый его вопль забраковали и под смешки и подначивания заставили орать громче.
Вечерело. В вагоне стало появляться больше алконавтов или откровенно шпанистых личностей. Увидев двух девочек, к ним подошли Роммель и Бабс, вежливо поинтересовались, не нужны ли их мамам зятья. Потом сели рядом и стали чего-то вкручивать. Девчонки часто смеялись. Повар долго крутил бумажку, стоя перед картой железнодорожной ветки, а потом объявил, что им выходить в Лакинске, через три остановки.
