– Ну успокойся, успокойся, – продолжала уговаривать ее мать, – все пройдет и забудется.

– Не забудется, – она приподняла голову.

– О, так у тебя… любовь! – вырвалось у матери.

– Не знаю, – тихо сказала Агнесса.

– Поверь моему опыту, любовь приносит… одни несчастья.

– Значит, я твое несчастье? – она отчужденно посмотрела на мать.

Та потянулась к ней и обняла ее.

– Что ты, что ты! Я только сейчас поняла, какое ты для меня счастье! Теперь я тебя никуда не отпущу. Я хочу наверстать то время, которое не была с тобой. Мы едем в Париж! Там столько всего прекрасного! И везде мы будем вместе.

– И все же я хочу домой.

– Съездим мы и домой. Я буду делать все, что ты захочешь. Но давай сначала поживем в Париже. Как тебе надоест, поедем в Водан. Надеюсь, к тому времени твой преступник будет осужден и тебе будет стыдно за помощь, которую ты ему оказала.

– Никогда! – воскликнула дочь с жаром. – Слышишь, никогда!

– Так кто же он, которого ты с таким отчаянием защищала?

– Граф Тулузский, Раймунд!

– Граф Тулузский? – сказав, мать даже отстранилась от дочери.

– Да, граф Тулузский! – не без гордости произнесла она.

– Так он хуже… преступника!

– Это почему?

– Потому, что он беден как церковная крыса.

– Ну и пусть, – с азартом выпалила она, – зато он такой прекрасный человек! – последние слова она произнесла, устремив взгляд в темную даль окна, и таким удивительно-мечтательным голосом, который убедил мать, что дочь попала в беду.

– Милая, – она опять прильнула к дочери. – Но почему мы, женщины, такие доверчивые. Стоит нам услышать ласковые слова, и мы сразу распускаем нюни. Нет, – патетически воскликнула она, – я не позволю своей дочери совершить ту ошибку, которую совершила ее мать. Нет! Ты должна покорить Париж!

Епископ Герен, поздно вечером вернувшийся в Париж, узнал о том, что его спрашивал король, и утром, едва рассвело, уже был в его приемной. Он хорошо знал короля. Короля – святого. Короля – работягу. И он не ошибся. Король появился в ранний час в своем любимом халате и в домашних тапочках на босу ногу. Ничего королевского в нем не было. Но почему-то от этого он стал ближе и дороже епископу.

– А, это ты! – произнес он, увидев скромно дожидавшегося епископа.

– Я, сир, я.

– Пошли, – просто сказал король, кивнув виконту, который, как всегда, приготовил ему стопку бумаг.

– Много? – участливо спросил Герен, кивком головы показывая на только что принесенные бумаги.

Король отодвинул от себя бумаги, сел поудобнее в кресле.

– Мессир епископ, что вы можете мне сказать об ордене Бедных рыцарей Христа и храма Соломонова?

Видно, что вопрос застал епископа врасплох. По дороге к королю он думал, зачем потребовался ему. Но что речь может зайти о рыцарях, ему даже не приходило в голову. Находясь далеко на юге, они редко были в поле зрения. Ведя скрытную жизнь, этот орден не давал повода вести о нем какие-либо разговоры. Вопрос возник неспроста. Но что ему сказать? Король понял, о чем задумался его епископ.

– Да, – в раздумье произнес король, – человек часто не видит, как вода подтачивает камень. А когда он падает ему на голову, бывает поздно.

Епископ понял, что речь идет о чем-то серьезном. Но о чем?

– Бедные рыцари, говорите… – он усмехнулся, – по-моему, они не такие уж бедные. Были когда-то…

Веселые искорки, мелькавшие доселе в королевских глазах, исчезли. Теперь на епископа смотрел требовательный, посуровевший взгляд. Он заставил епископа напрячь весь ум.

– Когда-то, – заговорил Герен медленно, собираясь с мыслями, – на юге Франции появилось движение катаров, которое боролось за чистоту веры. Оно заявляло, что материальный мир – это порождение дьявола, и принялось обличать духовенство как его защитников.

– Я знаю, – заговорил король, – тогда по призыву папы был организован крестовый поход для борьбы с этой ересью.

– Верно, сир. В нем приняли участие и тамплиеры. Но вот тут начинается их большая тайна. С одной стороны, они бились с ересью, с другой – его руководство якобы вступило в сговор с катарами. Те, предвидя свое поражение, передали им святую чашу Грааля и много других драгоценностей. Но достоверно этого никто не знает. В свое время магистр ордена Бертран де Бланшфор нанял немецких шахтеров, чтобы они вырыли ему много разных тайных убежищ, о существовании их знают только магистры, которые передают эту тайну друг другу.

– Я должен сказать… – король поднялся и прошелся вдоль стола.

У него опять свалился тапочек, и епископ увидел узкую костистую ступню. Король нагнулся и надел тапочек.

– …они умеют хранить эту тайну. Об истинном состоянии их богатств не знает никто.

Он вернулся на свое место, так и не сказав, что хотел. Герен, набравшись смелости, спросил:

– Сир, мне думается, что не за этим историческим воспоминанием вы меня пригласили.

Король рассмеялся.

– Конечно!

Но вдруг он опять стал серьезным.

– Они объявляют нам тайную войну.

Герен заерзал на месте.

– Войну?

– Да, войну. Они пытаются перехватить у меня Тулузу.

Епископ даже привстал:

– Вот как! В чем выражаются их действия?

Король опять поднялся, просунул ноги поглубже в тапочки. Поднялся и Герен, но Людовик приказал ему сидеть.

– Они знают все о наших действиях, а мы о них – ничего. Они, оказывается где-то разыскали старшего сына почившего графа с целью… для тебя понятной. – Людовик посмотрел на епископа.

– Да, сир, чтобы потом потребовать, в знак благодарности, сие сенешальство. А если он заупрямится? – спросил Герен.

Король взял лежавший сверху лист, посмотрел его и вернул на место:

– Есть много способов его заставить, вплоть до подделки и сердечного приступа.

Герен согласно кивнул головой. Король почему-то посмотрел на дверь. Она была плотно закрыта. Потом, повернувшись к епископу, сказал:

– Да. Потом судись с ними. Так вот, чтобы этого не случилось, Герен, мне нужен человек, который бы имел возможность информировать нас об их намерениях. Вы не можете помочь?

Герен задумался.

– А что если через папу? Они имеют с ним, насколько мне известно, тесные связи.

Король поправил упавшие на глаза волосы:

– Вы знаете, честно сказать, я папам не очень верю.

Герен понял его. Папа Иннокентий IV когда-то выдал королевские планы похода в Африку, за что король жестоко поплатился.

– Есть у них граф Боже, правая рука магистра. Но за последнее время он теряет доверие Жака де Молэ. И стал посматривать в сторону Жоффруа де Шарнэ.

– Что можно, Герен…