– Я понимаю.

– Вы слышали, что готовится свадьба Альфона и Констанции? – спросил король.

– Да, слышал.

– Не удивились?

– Нет. Ваш ход даже одобряю. Хитрец вы, сир!

По лицу короля было видно, что он доволен такой оценкой.

– И еще. Как я говорил, жив старший сын графа Тулузского, но мы сыграем свадьбу скорее, чем он объявится, – продолжил король.

– А что с завещанием? – спросил Герен.

– По-моему, его нет, – ответил король.

– Такого не может быть!

– Оказывается, может. Оно исчезло!

– Все ясно. Постаралась для родного сына. Господи! Сколько на свете грехов!

В глаза епископу внезапно ударил солнечный зайчик. Герен прикрыл глаза рукой и посмотрел, кто с ним играет в детскую игру. Оказывается, начищенный настенный канделябр, заигрывая с проснувшимся светилом, пославшим ему свое первое утреннее приветствие, передал его Герену. Он улыбнулся.

– Что с вами? – удивился король внезапному изменению выражению лица собеседника.

Герен глазами показал на канделябр, и сир получил свою порцию. Он понял епископа и тоже улыбнулся. Потом с горечью произнес:

– Счастлив тот, кто познал детство.

Герен понял короля.

Они какое-то время помолчали, каждый думая о чем-то своем. Нарушил молчание король:

– Герен, а что, если мы попросим папу, чтобы он обязал тамплиеров принять участие в предстоящем походе на север Африки?

Герену стала ясна его цель. Отобрав у них кусок в объеме Тулузы, он бросает им живца, чтобы смирить их раздражение.

– Думаю, сир, мысль правильная. Я встречусь с папой.

Уставших за долгую дорогу путников сморила жара, редкое явление в такое время года. Поэтому они не заметили, как подъехали к городу.

– Святой отец, – возница наклонился к окошку, – Париж!

– Париж, – встрепенулся епископ и толкнул Раймунда.

– Что, Париж? – спросонья переспросил он.

– Да, Париж. Сколько в нем ворот?

Когда-то он объяснял это маленькому Раймунду и теперь решил проверить его память.

– Двенадцать!

– Молодец! – было ему наградой.

Но племянник вдруг возмутился.

– Святой отец! – обратился юноша к нему в официальном тоне, – что это вы меня все проверяете: сколько ворот, может, спросите, в каком трактире мы обедали? Так я скажу: в…

– Раймунд, – перебил его де Буа, – ты что это взбеленился? Я просто проверил, как с твоей памятью, – он осуждающе посмотрел на него, потом стал посматривать в окошко.

Больше ни о чем они не говорили. Каждый думал о своем. Епископ – как скорее попасть к королю. Ведь он не знает о возвращении Раймунда, рад будет услышать эту приятную весть и примет его незамедлительно, а тамплиеры останутся с носом. Теперь ему понятна эта нечаянная встреча с Боже. Они все подстроили, а он, грешный, думал, что король. Но страшен этот орден! Ишь, не боятся короля. А Раймунд – о том, что плохо помнит рассказ француза о доме дяди в Париже. Вспоминает только, что у того Раймунда был слуга по имени Годар. И он слегка прихрамывал. Их раздумья прервал возница возгласом:

– Прибыли, ваша честь!

Раймунд легко выпрыгнул из кареты и подал руку дяде.

В это время во дворе успел собраться народ. Они не ждали своего господина и растерянно приветствовали хозяев.

– Ну вот, слава Всевышнему! Мы на месте.

Помахав в воздухе обеими руками в знак приветствия, Море попросил всех разойтись и заниматься делами. Люди расходились, и Раймунд приметил одного мужика, который слегка прихрамывал.

– Эй, Годар! – окликнул он.

Мужчина оглянулся. Раймунд махнул рукой, чтобы он подошел.

– Ну, веди меня в мою комнату, надеюсь, что ты ее сберег.

– Ой, сеньор, вы не забыли меня! – глаза слуги светились от радости.

Комната была на втором этаже, окнами выходя во двор. Убранство ее ничем не отличалось от тулузской. Родители считали своим долгом воспитывать детей в спартанском духе.

– Как ты тут? – садясь на кровать, спросил Раймунд.

– Ничего, – как-то стесняясь, отвечал он и добавил: – стал дедом.

– Внук, внучка?

– Внучка!

– Вот и хорошо. Будет моей невестой!

Оба рассмеялись, и слуга сбросил с себя груз стеснительности.

– Я сейчас соображу что-нибудь насчет обеда. А то не ждали.

– Ну давай, – растягиваясь на кровати, ответил Раймунд.

Но полежать ему не дали. Не успел захлопнуть за собой дверь слуга, как вошел дядя и с ним какой-то человек. Увидев, что племянник смотрит на того вопросительным взглядом, рассмеялся.

– Что, не узнал? Так это ж наш портной. Не в таком же виде ты явишься перед королем.

Обмеряя его, портной как бы нечаянно поднял его волосы. Посмотрев на знакомый шрамик, сказал в сторону дяди:

– Море шрамик не смыло, – и хохотнул своей шутке.

– Не смыло, – повторил и Море и добавил: – ты давай мерь, мерь.

– Мерю, – ответил тот и заметил: – а вы, сеньор, хорошо подросли.

На что дядя, подмигнув, бросил реплику:

– Целебная сила морского воздуха.

Портной посмотрел на де Буа и добавил:

– А я знаю примеры, когда люди и постарше растут. Например, граф…

И стал рассказывать, как он обслуживал семью графа Аршанбо де Бурбоно. У того старший сын за лето вырос так, что пришлось заново перешивать все костюмы.

– Так и нам, – вставил замечание де Буа, – тоже шей несколько. Но, главное, скорее, чтобы было в чем идти к королю.

После ухода портного в дверь постучал Годар и сообщил, что еда готова.

– Неси сюда, – приказал Раймунд и пригласил дядю заморить с ним червячка.

Де Буа охотно согласился. Отрезая кусок яблочного пирога, дядя сказал, что он завтра узнает у своих влиятельных друзей, где находится король, и попытается решить вопрос об их приеме.

– Как ты думаешь, говорить ему о твоих злоключениях или нет?

Раймунд, уплетая пирог за обе щеки, кивал головой. А освободив рот, сказал:

– Надо обязательно! Даже покажи им бумаги.

Дядя, не глядя на племянника, что-то поискал глазами на полу, потом сказал:

– Он может не поверить. Посчитает, что я хочу его с ними стравить. Боюсь, это может дорого обойтись.

– А бумаги? – не сдается Раймунд.

– Что бумаги? Они не подписаны. Тамплиеры скажут, подделка. И у нас сразу появятся два врага. И очень сильные. Нет, пожалуй, промолчим.