– Что это?
– Французская профашистская полиция во время войны, – объяснила Карин, – создана при немцах в противовес Сопротивлению. Прихвостни среднего звена, без которых нацисты не могли управлять оккупированной страной. Подонки.
– И что в итоге, Стэнли?
– Главные инвесторы Волтрена из Германии. Скупают все, что продается.
– А долина Луары?
– Она почти уже вся их, по крайней мере огромные куски вдоль реки.
– Классификация владельцев есть?
– Да, – ответил полковник, вынимая из внутреннего кармана пиджака сложенный лист бумаги и протягивая его Дру. – Не знаю, даст ли это что, в основном владельцы – семьи в нескольких поколениях. А остальные или отобраны правительством за неуплату налогов и превратились в береговые знаки, или недавно куплены кинозвездами и другими знаменитостями, и пока их бухгалтеры не сообщили о стоимости. Большинство из этих выставлены на продажу.
– А генералы в списке есть?
– Как видите по именам, их тут пятнадцать-двадцать, но это лишь потому, что они купили участки в пять-шесть акров и платят за них налоги. Но еще есть по крайней мере с десяток других генералов и адмиралов, получивших «постоянную резиденцию» за военный вклад в дело Французской республики.
– Дикость какая!
– Мы делаем то же самое, хлопчик. У нас несколько тысяч высших чинов живет после отставки в роскошных домах по периметру военных баз. Не так уж удивительно или несправедливо, если хорошенько подумать. Они всю жизнь зарабатывают меньше, чем могли бы в частном секторе, и если они не главные векселедатели, которых ищут советы директоров, то не могут позволить себе жить в Скарсдейле, штат Нью-Йорк.
– Никогда не задумывался об этом.
– А ты задумайся, офицер Лэтем. К слову сказать, через восемнадцать месяцев я отработаю свои тридцать пять лет, и хотя могу побаловать своих детей и внуков, когда они в Париже, если ты думаешь, что кто-то из них мог бы прийти ко мне попросить пятьдесят тысяч долларов на операцию, забудь об этом. Я, конечно, их бы выложил, но за душой не осталось бы ни гроша.
– О’кей, Стэнли, из чего ты исходишь – понятно, – сказал Лэтем, изучая список. – Скажи, Стош, а у этих домов – береговых знаков – почему не указаны жильцы?
– Распоряжение Ке-д’Орсе. Как у нас в стране. Есть психи, которые имеют зуб на военачальников. Помнишь того вьетнамского ветеринара – он пытался убить Уэстморленда выстрелом через окно?
– Их имена можно достать?
– Моро, наверно, может.
– Попроси его это сделать.
– Утром позвоню… Так, теперь поговорим о назначенной операции – как захватить доктора Ханса Траупмана в Нюрнберге?
– Пять человек, не больше, – сказал Дру, кладя на стол список Витковски. – С хорошим знанием немецкого и с подготовкой «рейнджеров», неженатых и без детей.
– Я тебя опередил. Откопал двоих из НАТО, ты да я – уже четверо, и есть еще кандидатура из Марселя, может, подойдет.
–
– Можешь помечтать. Готов поклясться, Траупмана охраняют так, будто у него бриллиант «Надежда» на шее.
– Моро это выясняет, – сказал полковник. – Честно говоря, он сам бы возглавил операцию, но Ке-д’Орсе и французская контрразведка этого б не потерпели. Но нигде не сказано, что он не может нам помогать. Через сутки он ждет сообщения о распорядке дня и охране Траупмана.
– Я еду с тобой, Дру, – спокойно сказала де Фрис. – Тебе меня не остановить, так что и не пытайся.
– Господи, да
– Причины ты знаешь, кроме одной.
– Какой?
– Как ты говорил о Гарри и родителях, я скажу тебе, когда придет время.
– Что это за ответ?
– Пока что другого дать не могу.
– Ты думаешь, я на это пойду?
– Придется, это мой тебе подарок. Откажешься, тогда, как бы мне ни было больно, я уйду, и больше ты меня не увидишь.
– Это так для тебя важно? Та самая причина, о которой я не знаю,
– Да.
– Карин, ты меня к стенке приперла!
– Я не хочу этого, дорогой, но есть вещи, которые всем нам надо просто принимать как данность. Так же и тебе сейчас.
– Я просто слов не нахожу, но должен сказать, я на это не куплюсь, – сказал, сглатывая, Дру, мрачно уставившись на нее.
– Послушай, хлопчик, – прервал его Витковски, внимательно глядя на обоих. – Идея меня не прельщает, но есть и положительная сторона. Женщина иногда находит подходы, которые мужчинам и не снятся.
– Что ты, черт возьми, предлагаешь?
– Явно не то, о чем ты подумал. Но поскольку Карин твердо решила, она могла бы пригодиться.
– Я никогда не слышал от тебя более холодных и бесчувственных слов. Задание, выходит, – это все, а человек – ничто?
– Есть середина – оба важны.
– Ее могут убить!
– Как и нас. Я считаю, у нее такое же право распоряжаться собственной жизнью, как и у тебя. Ты потерял брата, она – мужа. Кто ты такой, чтоб выступать в роли Соломона?
В Вашингтоне было без двадцати пять – те самые беспокойные минуты перед часом пик, когда секретари, клерки и машинистки мягко напирают на боссов, чтобы те дали им последние распоряжения на день и служащие смогли бы преспокойно попасть в гаражи, на автостоянки и автобусные остановки до основной толпы. Уэсли Соренсон уехал с работы, был уже в лимузине, но направлялся не домой; его жена знала, как справляться со срочными делами, отсеивая мнимые и дозваниваясь ему в машину, если считала их стоящими. За сорок пять лет ее интуиция стала сродни его собственной, и он был ей за это благодарен.
Вместо дома директор отдела консульских операций направлялся на встречу с Ноксом Тэлботом в Лэнгли, штат Вирджиния. Глава ЦРУ час назад предупредил его: ловушка для Бруса Уитерса, агента по закупке высокотехнологического оборудования, фанатика и главного подозреваемого в убийстве нацистов в комплексе ЦРУ, возможно, захлопнулась. Тэлбот отдал приказ о прослушивании телефона Уитерса, и в 2.13 дня ему позвонила женщина, назвавшаяся просто Сузи. Нокс воспроизвел для Уэсли запись по непрослушиваемой линии.
«Привет, дорогой, это Сузи. Прости, что звоню на работу, миленький, но я тут встретила Сидни. Он говорит, у него есть для тебя эта старая колымага». – «Серебряный „Эстон Мартин ДБ-3“, да?» – «Если это то, что ты хочешь, то он ее раздобыл». – «Я уже вижу ее! Это „Голдфингер“. – „Он не хочет приводить ее на стоянку, тебе надо встретиться с ним у твоего водопоя в Вудбридже в 5.30“.
– Мы с вами, Уэс, да несколько сильных парней будем у него на хвосте, – сказал тогда Тэлбот.
– Конечно, Нокс, но почему? Допустим, он фашист, вор, выскочка, но какое отношение ко всему этому имеет его покупка вычурной английской машины?
– Я вспомнил, что владею компанией автозапчастей на заказ в Айдахо… или в Огайо? – и позвонил
