– Но давать рекомендации в вашей компетенции?

– Должен же кто-то начальной спецификацией заниматься, это я и делаю.

– Скажем, есть конкурентная цена на более мощный компьютер в пределах ста тысяч долларов. Ведь ваше слово много значит?

– Нет, если мои боссы могут отличить мегабайт от своего локтя.

– Но большинство не может?

– Кто как.

– Тогда для тех, кто не может, ваша рекомендация окончательна, верно?

– Возможно. Я выполняю домашнее задание.

– А могут быть такие ситуации, когда выбор определенной компании выгоден лично вам?

– Кончайте задавать мне такие вопросы! Что вы пытаетесь навесить на меня?

– Позавчера ночью, а точнее, рано утром фирма из Сиэтла произвела выплату лоббисту здесь, в Вашингтоне. Хотелось бы знать, не вы ли это были.

– Чушь собачья! – воскликнул Уитерс, у него перехватило дыхание. – Извините, господин директор, но вы меня оскорбили. Я на этой проклятой работе уже семь лет, потому что лучше всех знаю высокую технологию, а это же непознанная земля. Я незаменим, поэтому меня не повышают и не понижают – думаю, это вам о чем-то говорит.

– Я не хочу вас обидеть, Брус, мне просто надо знать, где вы были позавчера в три часа утра.

– Вы не имеете права задавать такие вопросы.

– Думаю, имею. Именно тогда и произведена выплата, о которой я упомянул.

– Послушайте, мистер Кернс, я в разводе, мне приходится искать удовольствия на стороне, понимаете?

– Кажется, да. Так где вы были?

– Встречался с замужней женщиной, муж ее за границей. Он генерал.

– Она подтвердит?

– Я не могу назвать ее имя.

– Мы же выясним, вы знаете.

– Да, конечно… Ладно, мы провели вечер здесь, у меня, она только что уехала. Муж ее с инспекторской поездкой на Дальнем Востоке, ежедневно звонит ей где-то в час – упаси боже нарушить военный распорядок ради одинокой жены. Такова история ее брака.

– Очень трогательно, Брус. Как ее зовут?

– До дома она добирается за двадцать – двадцать пять минут.

– Имя, пожалуйста?

– Анита Гризуальд, жена генерала Эндрю Гризуальда.

– «Злобный Энди». Божья кара Сонгчоу во Вьетнаме? Он ведь уже старый?

– Для армии точно. Анита – его четвертая жена и намного моложе. Пентагон его не загружает, ждет не дождется следующего года, когда сможет наконец избавиться от него.

– Зачем она за него вышла?

– Денег не было, а у нее трое детей. Но, впрочем, хватит вопросов, господин директор.

Кандидатура остается.

– Мистера Васкеса-Рамиреса, пожалуйста!

– Минутку, – произнес женский голос с легким латиноамериканским акцентом. – Муж говорит по другому телефону, скоро закончит. Что передать, кто звонит?

– Замдиректора Кернс, Центральное разведывательное управление, советник.

– Вы знаете, что я юрист?.. Да, конечно, знаете.

– Простите за поздний звонок, но дело срочное.

– Надеюсь, seсor. У мужа слишком продолжительный рабочий день, иногда допоздна задерживается. Хорошо, если бы вы и платили соответственно, простите за смелость. Не вешайте трубку.

Воцарилось молчание. Нигде не зарегистрировано, что Васкес-Рамирес допоздна задерживается на работе. Через сорок пять секунд Рамирес взял трубку.

– Что за срочное дело, мистер Кернс?

– Утечка в вашем отделе, мистер Васкес-Рамирес.

– Мы же знакомы, сэр. Зовите меня просто Ролли или Рамирес.

– Так короче, спасибо.

– Вы простужены, мистер Кернс? Что-то голос у вас изменился.

– Грипп, Рамирес. Дышу с трудом.

– Тогда ром и горячий чай с лимоном… Так что за утечка, и чем я могу помочь?

– Утечка из вашего сектора.

– Нас там четверо, – прервал его Рамирес. – Почему вы мне звоните?

– Другим тоже позвоню. Вы первый в списке.

– Потому что кожа не так бела, как у них?

– Прекратите!

– Нет, не прекращу, это правда. В первую очередь вы, конечно же, набрасываетесь на латиноамериканца.

– Теперь вы оскорбляете и меня и себя. Некто сделал большие деньги, выдав позавчера совершенно секретную информацию из вашего сектора, – очень большие деньги, а мы знаем, кто их заплатил. В данный момент вопрос лишь в том, кому заплатили! Так что кончайте трепаться о расизме. Мне нужен источник утечки, а не латиноамериканец.

– Вот что я скажу, Americano. Мои люди не платят за информацию, ее доставляют бесплатно. Да, были времена, когда я вскрывал над паром запечатанные конверты, но только если на них стояло «Карибский бассейн». Зачем? Объясню. Я был шестнадцатилетним солдатом в заливе Свиней и провел пять лет в мерзких тюрьмах Кастро, пока меня не обменяли на лекарства. Эти великие Estados Unidos[151] говорят и говорят, но ничего не делают, чтобы освободить мою Кубу!

– Как вы попали в Управление?

– Самым легким способом, amigo. У меня ушло на это шесть лет, но я стал ученым, получил три степени – куда больше, чем нужно для той должности, что мне предложили, но я согласился, искренне надеясь, что вы оцените мою квалификацию и дадите мне пост, где я бы что-то значил. Вы его так и не дали, потому что я латиноамериканец, а вас тянуло к белой молодежи и к чернокожим – ах, как часто мне предпочитали черных без всякого образования! Вам, видите ли, надо было избавиться от репутации расистов, и они пришлись как нельзя кстати.

– Мне кажется, вы несправедливы.

– Думайте что хотите. Через двадцать секунд я выйду из дома, и вы меня никогда не найдете.

– Пожалуйста, не делайте этого! Вы не тот, кого я преследую. Я преследую нацистов, не вас!

– О чем вы, черт возьми?

– Это слишком сложно, – спокойно сказал Соренсон. – Продолжайте работать и делайте что всегда делали. От меня вам вреда не будет, я позабочусь, чтобы на вашу превосходную квалификацию обратили внимание те, кому положено знать об этом.

– Почему я могу на это рассчитывать?

– Потому что я солгал, я не из вашей конторы. Я директор другого управления, которое часто сотрудничает с ЦРУ на самом высшем уровне.

– Город в городе, – сказал Васкес-Рамирес. – Когда это закончится?

– Возможно, никогда, – ответил Соренсон. Уж явно не раньше, чем люди станут доверять друг другу, – а этого не будет никогда.

Возможный кандидат.

Директору отдела консульских операций вдруг пришло в голову, что надо действовать, как подсказывает интуиция. Питер Мейсон Пейн исключается, Роланд Васкес-Рамирес маловероятен, а вот Брус