вот касательно предметов роскоши…

— Что нам требуется, рыцарь? — спросил Светлан. — Тяжелые латы вроде ни к чему, да и нет смысла их напяливать — все равно через пару часов перерастем. Вот наплечники не помешают… наручи, поножи… Нагрудник тоже сгодится, да? Шлемы, само собой. Ну, с обувью пока терпимо — наверно, ступни разбухают не так быстро. Штанцы и впрямь стали коротки, но это переживем — лишь бы не лопнули до срока. А уж молотилки каждый выбирает на свой вкус.

— Еще пригодились бы щиты, — напомнил Артур.

— Щиты — это твоя специализация. А я так и не научился ими пользоваться, больше полагаюсь на проворство.

Перевернув едва не все, они подобрали-таки себе самое нужное, сработанное, правда, не из металла, но из материала сродни хитину — хотя такой чудовищной прочности, что и в современном Светлану мире вряд ли бы нашлись аналоги. Взамен своего прославленного меча, годного теперь разве для музея, Артур вооружился здоровенным секачом, не особо изящным, зато тяжелым и на диво острым. Вдобавок к нему взял копье с широченным, как у ассегая, наконечником, двулезвийный топор страшенного размера и округлый выпуклый щит с вырезом наверху, очень удобно крепившийся к спине (хотя король при этом делался похож на черепаху). Хотел прихватить и булаву, утыканную шипами, однако Светлан отговорил: явный перебор. Сам же он ограничился вторым мечом, причудливо изогнутым, точно рог исполинского лося. А к отобранным латам прибавил боевое ожерелье, широкое и роскошное, как у древних египтян.

Нашлись тут и луки — сделанные бог знает из чего и короткие, точно у монголов, но страшно тугие. Ничего странного, если учесть, что орки намного превосходят силой среднего человека и вполне способны разорвать того голыми руками. А стрелы к этим лукам больше походили на арбалетные «болты», толстые и не слишком длинные. Недолго повозившись, Светлан соорудил две спарки, скрепив луки в трех местах и связав тетивы, — просто на всякий случай: а вдруг потребуется оружие дальнего боя? Если по здешним стенам развешены луки, значит, и стрельба не за горами.

Выбравшись из подвала по другой лестнице, рыцари внезапно уткнулись в зеркало на полстены. Выглядели они… устрашающе. Особенно если рядом поставить нормального человека. Экзотические доспехи еще прибавили им своеобразия, а раздавшиеся тяжелые плечи, накрытые словно бы черепицей из вороненой стали, смотрелись и вовсе чудовищно. И выросли оба уже футов до восьми.

— Стали руки мои как ноги, — пробурчал Светлан нараспев, будто читал стих. И прибавил уже без всякого речитатива: — А ноги и сравнить-то не с чем — не бывает такого в обычной жизни!..

К радости Крона они покинули злосчастную, омытую голубой кровью заставу, не задержавшись ни на одну лишнюю минуту. Прежние свои латы рыцари спрятали в сторожке возле крепостных ворот, чтобы забрать на обратном пути, если повезет вернуться. По примеру Светлана, король укрепил новые «игрушки» за спиной, оставив руки свободными.

Позади замка вновь начался тоннель, но теперь он сделался просторней, а путающих, сбивающих с толку ответвлений стало гораздо меньше. Зато чаще стали возникать залы, от небольших до громадных, уставленных вычурными колоннами, точно стволами могучих деревьев, с неровным дном, уступами вздымающемся едва не к потолку, с подобиями перегородок, образующих укромные закутки. Как правило, большие залы неплохо освещались — странными растениями, похожими на исполинские грибы или на загустевших медуз и свисающими со сводов, точно роскошные люстры. Вот малые пространства им чем-то не нравились, и там было гораздо темней. К счастью, вместе с прочими чувствами у богатырей обострилось зрение, поэтому детали пещер с трудом, но все же различались даже в самой глубокой тени. Хотя отрядец уходил от поверхности все дальше, холоднее не становилось — наоборот. Вместе с теплом в воздухе прибавлялось влаги, и сам он казался все плотнее.

Порядок следования установился окончательно: впереди шел Светлан, мобилизовав свое пресловутое «чутье», а глазами обшаривая подозрительные углы; за ним — Артур, больше поглядывая по сторонам; третьим шагал Крон, уложив дубину на плечи, но одной пятерней стискивая рукоять — чтобы не тратить время на замах. Изредка Светлан оглядывался на огра, и громадной рукой тот указывал направление… вернее, подтверждал его, поскольку Светлан уже запомнил накрепко, в какую сторону следовать, а при прочих равных выбирал дорожку, круче нацеленную вниз, и обычно оказывался прав.

Первые полчаса он держался с предельной настороженностью, страшась новых наскоков орков. Но те не давали о себе знать, другие опасности тоже не возникали, и постепенно богатырь расслабился настолько, что опять принялся рассуждать вслух, обращаясь главным образом к Артуру. Причем тема, конечно же, впрямую касалась их нынешних изысканий.

— По мнению палеонтологов, — говорил он, — Большое Побоище случилось миллионов эдак шестьдесят — семьдесят лет тому назад. Затем эволюция на Земле повернула в иную сторону. И длилась себе, длилась — возможно, без участия Скитальца, для экономии сил перемахнувшего через этот провал, — пока на сцене не появились приматы… или даже гоминиды. И вот тогда, примерно миллион лет назад… а может, и позже: тысяч триста — четыреста… Скиталец вмешался снова, трансформировав обезьян в людей, а заодно вдохнув души в сотворенные тела.

— По-твоему, Бог сотворил лишь людей? — удивился Артур. — А как же все твари, земные, морские и небесные?

— Думаешь, Скиталец стал бы валандаться с мелочевкой? Скорее, он лепил только высшие формы. Собственно, для них тут и расчищалось место. Понятно, что адепты Господа приписали ему создание всего сущего во Вселенной, иначе пришлось бы искать других творцов. Но после ухода Великих остались не одни камни да вода. Ведь Побоище пережили не только гоблины — наверняка уцелела почти вся флора, множество мелкого зверья и разнообразные духи, слишком привязанные к здешним местам, чтоб увязаться за древними богами. Так что начинал Скиталец вовсе не с нуля, фундамент уже был заложен. Правда, свою надстройку он возводил по единому чертежу. И плох ли тот был или хорош, но это предполагает некую упорядоченность — в сравнении с разгулом стихий, который царил прежде.

— Однако пока на земле властвуют гоблины, тролли, драконы… («Огры» — следовало бы добавить. Но для этого его величество слишком деликатен.) Люди не выжили бы в таком окружении.

— Да, это проблема, — согласился Светлан. — И наш огромный приятель не стал бы над ней долго ломать голову — попросту рубанул бы под корень… Верно, Крони?

— Может, и так, — подумав, ответил тот.

— Нет опасных видов — и проблема снимается. Но наш Господь не любит лобовых решений. Он лишь загнал эту публику под землю, в ночь, изменив спектр солнечных лучей. Так он уравнял шансы — по меньшей мере. А иначе его чадам жилось бы слишком легко.

— Но тогда зачем Бог вообще создавал людей? — спросил Артур. — Если и без того уже существовали разумные.

— Зачем-зачем, — пробурчал Светлан. — Откуда мне знать? Возможно, он не наигрался в пору своего трудного детства и решил восполнить. Или ему потребовались рабы… божьи… чтобы колонизировать захваченную планету. Но с «плодитесь и размножайтесь» Скиталец промахнулся, ибо процесс оказался неуправляемым. Сколько он ни старался сократить народонаселение, насылая бедствия, затевая войны, — в конце концов эта стихия подмяла его. Чего не смогли добиться титаны…

— Ты говоришь так, будто не отождествляешь себя с Ним, — заметил Артур. — Хотя, если верить нашему профессору, все мы — Его частицы.

— Я лишь стараюсь быть объективным. И потом, кто доказал, что в нас ничего нет от Великих? Уж я никогда не ратовал за чистоту породы!.. А что до Скитальца, который якобы живет в каждом человеке, то тут есть серьезные сомнения.

— Что ты имеешь в виду?

— Видишь ли, король, — сказал богатырь. — Десять тысячелетий назад в мире насчитывалось не более десятка миллионов людей — вот тогда Скиталец был могуч и грозен. Но сейчас число их зашкалило за