яблочками.

— Это же кормильня! — перепугалась девушка.

— И что?

— Там мужики варенуху пьют!

— Верно. А еще отдыхают и едят. Девушки в том числе.

— Знаю я, какие там девушки! Они давно и не девушки вовсе!

— Дурында, сейчас же утро. Потаскухи тут только к вечеру появятся, когда отоспятся.

— Ну и я не пойду! — уперлась Рыска. — А то примут еще за… рано проснувшуюся.

— Тебя?! Не обольщайся.

— Почему это? — как-то даже обиделась девушка.

— Да у тебя на лице написано: не тронь — лягнет!

— Те, кто сидят в кормильнях, на это не смотрят! Им лишь бы в юбке!

Крыс досадливо шевельнул усами:

— Слушай, откуда ты столько знаешь про кормильни, если никогда в них не была?

— Хозяйские дочки рассказывали!

— А они сюда заходили?

— Конечно нет! — с возмущением опровергла девушка. — Приличной женщине там делать нечего!

— Тогда почему ты им веришь?

Рыска растерянно потеребила поводья. Маська и Диша действительно любили приврать для красного словца, а то и поиздеваться над наивной служанкой. Сурок-то отзывался о кормильнях с куда большей приязнью. Может, просто не брал туда дочерей, а те с досады всяких глупостей насочиняли?

Корова, совсем запутавшись, чего хочет от нее всадница, остановилась и начала меланхолично объедать придорожный куст.

— А ты был в кормильне? — неуверенно спросила Рыска.

— Сто раз!

— В этой самой?

— И в этой тоже. Вполне приличное заведение… то есть дрянное, конечно, но перекусить здесь можно.

В животе заурчало еще требовательнее.

— Заодно расспросим о твоем дружке, — продолжал соблазнять Альк. — Сплетни стекаются в такие места, как помои в сточную канаву. Или ты так и собираешься разъезжать по городу взад-вперед, вглядываясь в мужиков? Тогда о тебе точно кой-чего подумают.

Пока спорили, кормильня осталась позади, пришлось разворачивать Милку. Стоило ей остановиться у коровязи, как откуда-то выскочил парнишка лет четырнадцати и услужливо придержал скотину, пока девушка слезала.

— Спасибо, — немного растерянно поблагодарила Рыска.

— Заходите, госпожа, я коровку сам привяжу, — кланяясь, пригласил парнишка. Девушка еще шире распахнула глаза: какая из нее госпожа-то? Может, он, бедный, слепенький? — Чистить, кормить надо?

— Нет.

— Почему? — забывшись, спросила Рыска у Алька.

— Дык потная же, — удивился парнишка. — И голодная, наверное.

— Потому что в городской кормильне за это берут втрое больше, чем в придорожной.

— Нет, — поспешно сказала девушка. — То есть ничего не надо, спасибо.

Оставив разочарованного парнишку украдкой крутить пальцем у виска, Рыска с замиранием сердца потянула на себя тяжелую дверь кормильни. Пахнуло спертым воздухом, равно пропитанным запахами еды и потных тел. Гостевая комната оказалась небольшой, половину дома занимала кухня. Ближайший к двери угол был отгорожен стойкой с кружками, кувшинами и пивным бочонком. Дальше двумя рядами стояли шесть столов. Увидев за одним из них степенную пару с ребенком, жадно пьющим из кружки (не варенуху же!), Рыска немного успокоилась. Больше похоже на обычную лавку, чем на злачное место.

— Тебе чего, красавица? — окликнул ее кормилец, выглянув из-за бочонка. — Кваску или покрепче?

— Мне бы покушать, — робко призналась девушка. — У вас есть что-нибудь?

— Что-нибудь — есть. Каша, яйца вареные, хлеб… Супы и мясное, не обессудь, еще не поспели — мы их только в печь поставили, к обеду. Могу мальчишку в погреб послать, нарезки колбасной настругать…

— Нет-нет, спасибо, — торопливо перебила Рыска, — мне и каши с хлебом хватит.

Кормилец уговаривать не стал: весчане всегда заказывали чего подешевле и попроще, Даже во время еды свободной рукой прижимая тощий кошель.

— Так садись, щас все подам.

Рыска огляделась. Семья уже ушла, за двумя столами сидело по мужику. Оба нахально глазели на девушку, чавкая, как боровы у корыта. Хорошо бы удрать от них в самый угол и отвернуться спиной… но вдруг тут, как в гостях на свадьбе, не принято занимать пустой стол, если за другими еще есть места?

— А куда?

— Куда хочешь, — ухмыльнулся кормилец. — Что, впервые в городе?

— Ага, — жалобно подтвердила девушка. — А вон за тот можно?

— Можно, если осторожно, — хохотнул мужик.

Что он имеет в виду, Рыска не поняла, но на всякий случай проверила и стол, и стул — не шатаются ли.

Каша оказалась невкусной, переваренной и несоленой. Покрошенный в нее укроп не спасал дело, даже наоборот — навевал грусть по вареной картошечке, к которой пришелся бы куда более кстати. Зато хлеб был только что из печи — пышный, еще теплый, с хрустящей корочкой. Рыска съела оба ломтя, украдкой отправив кусочек за пазуху.

— Отрубной, — презрительно заметил Альк, но из пальцев его мигом выдернул.

Разомлев от сытости, девушка облокотилась на стол и уже спокойнее рассмотрела кормильню. А тут ничего, забавно! Хуторской чердак немножко напоминает, тоже везде пучки душистых трав, плетенки лука и низки сушеных грибов висят. Рыска пригляделась и обнаружила, что грибы эти — мухоморы.

— Они же ядовитые! — возмущенно прошептала она.

— Кто? А, конечно. И лук наверняка прошлогодний, давно сдохший.

— Фу, гадость какая! — сморщила носик девушка, поняв, откуда берется легкий душок гнильцы.

— Хм? А для чего они здесь, по-твоему?

— Ну, наверное, чтобы отрывали и закусывали, — почуяв подвох, неуверенно сказала Рыска.

— Вот из-за таких простофиль и приходится одну дрянь вешать. Иначе всю красоту сожрете.

Рыска вконец смутилась. Весчане тоже украшали избы, но лишь по праздникам, цветами и ветками, а не едой. В косы лук только для удобства сплетали.

Кормилец, заметив, что девушка уже поела и что-то бормочет под нос — не блаженная ли? — подошел к ее столу. Со стороны двери, чтоб не сбежала до расплаты.

— С тебя семь медек, гостьюшка.

— Сколько?! — охнула Рыска. Ну у них в городе и цены!

— Скажи, что больше двух эти помои не стоят.

— Что?

— Семь монет, — повторил кормилец, переставая улыбаться.