— Потом выяснишь, — Андрей приподнялся, огляделся. От сосняка подбегали автоматчики во главе с коренастым Карпенко. За ними спешил полковник Юнусов. — Сейчас лучше ранеными займись.

— А ты? — сквозь зубы поинтересовался Дмитрий.

— А мне кое-что нужно законному владельцу вернуть, — он поставил «Калашников» на предохранитель, перехватил за ремень. Встал, шагнул — тут же навстречу вскинулись стволы. Карпенко что-то сказал своим бойцам. Те опустили автоматы, но поглядывали с явным подозрением. За спиной Андрея оглушительно громыхали пулеметы и жалобно трещали расстреливаемые деревья.

К чести особиста, дыхание ему после пробежки выравнивать не пришлось. Сразу же начал разнос обычным командным голосом:

— Ты, герой, …твою мать! Куда без приказа сунулся! — полковник поморщился от крупнокалиберной долбежки. Махнул кому-то рукой, заорал: — Прекратить огонь! Радист, продублируй им, если не поняли! Так, старлей, теперь с тобой дальше разбираться будем. Во-первых, сдай оружие.

— Есть сдать оружие! — Андрей протянул качнувшийся на ремне автомат хмурому Карпенко. — Спасибо, пригодился.

— Пригодился, видите ли! — Юнусов выматерился так, что солдаты замерли. То ли испуганно, то ли восхищенно. — Какого… вообще чужое оружие хватаешь! Твое место было рядом со мной, понял?!

— Потому что своего не было, товарищ полковник, — затылком Андрей почувствовал напряженный взгляд Кости. — И место мое было здесь, со всеми. Особенно в этом случае. А если уж в самом в центре вашего особого района не можете безопасность обеспечить, так и скажите. Со своим бы приехали, раз у нас теперь такая армия! Все, я пошел раненых собирать. Слышите, как кричат? Если захотите, потом продолжим беседу, а лучше присоединяйтесь. Может, хоть санитар из вас получится.

Однажды Андрею довелось увидеть любопытные кадры: взрыв гранаты, замедленный специальной съемкой в десятки раз. Стальной корпус колыхался, раздувался и наконец растрескался, показав раскаленное нутро, расплылся отдельными осколками. Полковник, судя по всему, был на грани чего-то подобного. Очень уж его физиономия напоминала эту самую гранату. Даже черты лица как-то смазались. Страшнее всего были глаза: так выпучились, что казалось — еще чуть-чуть, и выпадут из глазниц, шмякнутся на траву.

Однако справился особист, не взорвался. Косо открылась щель между челюстями, с коротким шипением вырвалась злость. Не вся, только тот избыток, который мешал работать. И глаза спрятались, скрылись в злом прищуре.

— Н-ну хорошо, лейтенант… Побеседуем, если захочешь, — скрипнул зубами полковник, оглядел поле недавнего боя. — С госпиталем я сразу связался, так что сейчас и без меня санитаров будет достаточно. Карпенко, индпакеты у твоих бойцов есть? Посмотрите пока, кого там зацепило, а то не дождутся еще, сдохнут, а мне отвечать… Эй, на броне! Подсветите на поляну!

Прожектор повернулся, заставил всех прикрыть глаза и слепо моргать. Первым поднялся Костя, повернулся к боевым машинам спиной, замахал руками:

— Эй, ребята, все кончилось! Кто живой, давайте ко мне! Все, выходите, сейчас нас отсюда вывезут! Эгей, наро-о-од!

Многие откликнулись на призыв или нет, Андрей не разобрал. Потому что в луче прожектора показалась Татьяна. Одной рукой заслонялась от режущего света, другую прижимала к правому боку.

Бегал Андрей плохо, если не отродясь, то со школьных лет уж точно. И в отряде инструкторы замучились, махнули рукой — безнадежен. Эх, педагоги, стимула просто не находилось! И лучше бы век не нашлось…

— Что с тобой, Танюшка?! Куда тебя? Сильно болит?

— А-а, ерунда, терпеть можно. Нет, Андрюша, я честно. Печет немножко и на вдохе покалывает, — черная футболка промокла насквозь, но голос был достаточно уверенным. — Ты же знаешь, я могу боль отгонять.

— Погоди, сейчас посмотрим. Ну-ка покажи… Да не уворачивайся ты, и так плохо видно, — слепящий луч ушел в сторону, и от этого стало еще темнее. — Не стесняйся, я там уже все видел… Да-а, подруга, повезло тебе. Теперь потерпи… Если так, очень больно?

— В-ва-а!.. Ты что, спиртом плеснул?!

— Надо бы, да под рукой не оказалось. Ничего, в санчасти обработают. Похоже, ребро у тебя сломано. А вообще-то повезло, пуля по нему скользнула и ушла. Бок, конечно, распороло, но аккуратно, кровь подсохла. Все, давай руку, пошли к дороге.

— Пойдем… Слушай, а с полковником этим что? Чего он на тебя разорался? Я думала, его сейчас инфаркт хватит. Ты бы на него поверху посмотрел — ну просто красно солнышко взошло! Весь алый, как пионерский галстук.

— Он и так выглядел неплохо. Даже в темноте, — проворчал Андрей. — Только скорее уж синьор Помидор. Перезрелый, чуть не лопнул.

Татьяна фыркнула и тут же скривилась, схватилась за ребра. Посмотрела укоризненно:

— Ты что делаешь? Мне же смеяться нельзя! Лучше скажи, какого овоща он тобой командует? Ты же у него не служишь!

— Зато он старше по званию. А еще я ему должен подчиняться, потому что… Слушай, приедем домой, я тебе книжку дам почитать. Учебник начальной военной подготовки. Там все расписано и разъяснено. А сейчас пойдем потихоньку, тебя перевязать нужно.

— Зачем? — поморщилась девушка. — Сам же сказал, подсохло.

— Ага, и в любой момент отвалится. Чуть дернешься — и привет, опять полилось. Да и повязку тебе надо тугую, чтобы ребро не болталось. Давай, давай, полегонечку, не торопясь.

Подбежал солдат, взглянул вопросительно.

— Тут я сам, ты дальше посмотри, — Андрей кивнул в сторону ближайших дубов. — Вроде бы там кто-то падал.

— Есть, сейчас посмотрим. Товарищ старший лейтенант, вам полковник Юнусов передал, чтобы к головному бэтээру подошли. Там наши лес зачищать начали, нашли кого-то. Полковник сказал, что на ваших похоже.

— Иди, Андрюша, я сама дойду, — Татьяна попробовала обернуться и вздрогнула от боли.

— Ничего, ничего, подождет товарищ Юнусов, никуда не денется…

И в самом деле, никуда не делся. Стоял, прислонившись к приплюснутому бронированному носу, что-то рассматривал в ладони. Поднес к фаре, чтобы лучше разглядеть. Потом шагнул на обочину, властным взмахом руки подозвал Костю, показал ему золотисто блеснувший предмет. О чем-то спросил — в ответ молодой юрист недоуменно пожал плечами.

— Точно говорю, не было, — донеслось до Андрея. — Я бы запомнил. И снять бы попросил. У нас такой гадостью не балуются.

— А почему, кстати, гадость? — полковник еще раз заинтересованно посмотрел себе на ладонь, потом бросил косой взгляд на лес за обочиной. — С вашими реликтовыми традициями не сходится или какой-то магический смысл в этом есть?

— Скорее мистический. Ну, и еще много о хозяине говорит.

— И что же именно?

— Понимаете, такой крест считается символом жизни, ее возрождения. Вообще-то это египетский знак воскресшего бога Осириса, но с тех времен его много кто использовал. А если его переворачивают вверх ногами, то получается, что носитель этого знака вообще против всякой жизни. Готов убивать все живое.

— Вот и начали бы с себя, — пробормотал Андрей, выходя из темноты на освещенное фарами место. — Костя, сколько у нас… совсем?

— Пока что трое. Про Женьку и Машу ты знаешь. Артему, из новеньких, точно в затылок попали. Помнишь, ты на него еще в автобусе шумнул, чтобы окна не открывал?

— Помню. Из раненых сколько тяжелых?

— Не знаю. Не считал, но много. Не всех еще нашли, кого-то вдогон достали. А из тех, что у костра были, шестеро. По ним картечью били. Гады, как по кабанам! У Стаса весь живот разворочен — не знаю, дотянет до госпиталя или нет. Там с ним двое наших девчат сидят, Алиса и Аня. Держат, сколько могут, по