слу…» — и под беспокойным взглядом часового спорщики направились к кунгу. Грохот дверцы, захлопнутой капитаном, заставил вздрогнуть даже шофера. Из палатки выскочили два солдата, ошалело огляделись, на всякий случай направили автоматы на автобус. Из-за цистерны показались еще две головы, а на тягаче беспокойно шевельнулась башенка с пулеметом.

Через пять минут дежурный по КПП вышел из будки, рявкнул — лишние свидетели тут же попрятались. Следом за ним показался Андрей, взялся за дверцу, потом передумал и оставил открытой. Капитан, не оглядываясь, зашагал к автобусу. Поднялся в салон, глянул на всех разъяренным тигром, протянул руку в сторону Кости:

— Давайте ваш список, — голос, на удивление, оказался почти вежливым. — Все здесь?

— Двоих нет, там отмечено. Остальные все, паспорта тоже у всех имеются.

Офицер еще раз скользнул взглядом, на этот раз внимательно — видимо, считал по головам.

— Одного нет… Ага, все. Так, давайте пропуск, отмечу время, — похлопал себя по карманам, огляделся, заметил предложенную Костей ручку. Пришлепнул листок к лобовому стеклу, быстро черкнул. — Окна не открывать, до лагеря не останавливаться, с асфальта не съезжать даже на обочину. Понятно? — Капитан обернулся к шаферу: — Всем понятно?

— Так точно, командир, — лениво откликнулся шофер. — Ездил уже сюда.

— Тогда все. Проезжайте, — последнее слово пришлось выдавливать по капле. По звуку, по буковке. Дежурный спрыгнул с подножки, посторонился, пропуская Андрея. Махнул автоматчику у шлагбаума: — Емелин, открывай! Быстрее шевелись!

— «Таблетку» уберите, мы ее не перепрыгнем, — напомнил парашютист, поднимаясь к своему месту. — А вообще — счастливо оставаться!

— Да пошел ты… Давай, давай, откатывай! — капитан махнул высунувшемуся из тягача механику- водителю. Тот кивнул, скрылся в люке. Над дорогой поднялся клуб сизого дыма, глухо зарокотал укрытый броней дизель. Гусеницы напряглись, звякнули, со стуком впечатались в раскрошенный асфальт. Зеленый брусок неожиданно резво качнулся вперед, развернулся вдоль обочины. Замер, фыркая выхлопом. — Все, давай вперед! Проезжайте!

Лязгнула дверь. Застоявшийся автобус тронулся с места так, словно боялся не успеть до закрытия шлагбаума. Проплыла за стеклом цистерна с змеящимися черными шлангами, сбоку прогрохотал на прощание тягач. В зеркале заднего вида мелькнула крохотная фигурка плюющего на асфальт капитана. Въехали в лес.

Трясло на ухабах. Тошнило от бензинового перегара, от жары, от грязных занавесок на окнах. Раскалившаяся на солнце железная крыша превращала салон в духовку.

За окнами — запрещай не запрещай, все равно подглядывали — ничего интересного не наблюдалось. Ничего такого, что могло бы отвлечь от жары и вони. Лес как лес, все в нем были. Если не сто раз, то уж не один десяток точно. Обочины распаханы — ну и что, каждое лето этим лесничество занимается. Разве что не ставит при этом столбики с желтыми табличками: «Заражено!», «Заражено!», «Заражено!» — можно подумать, здесь кто-то об этом еще не знает… Если и найдется такой олух, то капитан Селиверстов поймает и объяснит. Негромко урча, автобус обогнали две бронемашины. Словно прощаясь, помахивали желтыми флажками на блестящих штырях — по две здоровенные пачки свисали у каждого зеленого жука с кормы. Прогрохотал вертолет, прошелся низко над дорогой и отвалил куда-то за верхушки деревьев. На промелькнувшей справа широченной поляне стояло что-то ну очень секретное: от дороги этот объект отделял двухметровый забор из маскировочной сети. Только антенны торчали — всех фасонов и размеров, на выбор. Самая длинная, с решеткой на блестящей мачте, была чуть ли не вдвое выше соседних кленов и вязов.

— В окна не пяльтесь! — прохрипел Андрей. — К посту подъезжаем!

Шофер сбросил скорость, хотел притормозить возле стоящих у перекрестка бронетранспортеров. Все жадно приготовились глотнуть свежего воздуха из открытой двери. Напрасно. Прорезиненная фигура с пятачком респиратора под капюшоном властно махнула серой перчаткой: дальше, не задерживайся! Чуть дальше три такие же фигуры поливали друг друга из шлангов, тянувшихся от знакомой уже автоцистерны. По крайней мере, в точности, как на первом посту.

— А у них тут серьезно… — Костя сглотнул, закашлялся. — Ох… Может, зря мы в это дело ввязались?

Слева замелькали высокие пестрые стволы в ярких космах листвы и гибких веток. Поворот — и через лобовое стекло все увидели большой указатель: «Березка». Три красных треугольника — то ли языки костра, то ли пионерские галстуки — и белые буквы поперек. Деревянная автобусная остановка с затейливой резьбой. И тупорылый, почти квадратный от высокой будки «ГАЗ-66». Белый. С цветастой полосой, звездчатой эмблемой и огромным флагом на антенне.

— Во, уже получше! Спасатели! — обрадовался водитель. — Может, хоть тут мозги парить не будут. Вам куда, прямо в лагерь?

Впрочем, надежда на гостеприимство угасла сразу же, как только повернули к запертым решетчатым воротам. Сигналить не пришлось: из сторожки выскочили два солдата в пятнистых комбинезонах и резиновых сапогах. Один приложил «Калашников» к плечу, посмотрел на шофера поверх прицела. Второй проскользнул через калитку, требовательно стукнул стволом автомата по дверце:

— Куда прешь?! Давай назад, к остановке!

— Нам сюда, в лагерь! — Андрей приподнялся, махнул пропуском. — У нас пропуск, все договорено!

— Давай, давай, отъезжай! Рядом становись! — часовой показал на машину МЧС. — У них тоже пропуск! Сейчас АРС приедет, всех обработает, тогда и проедете!

— Слушай, у меня тут люди задыхаются! Может, мы выйдем, а технику потом помоете?

— Ничего, становись под деревья, в тенек! У вас химзащита есть? У кого есть, может выйти. В лагере чистая зона, на входе мыться положено.

— Вот как чувствовал, — проворчал Андрей. — Давай отъезжай, я сейчас пойду с начальством поговорю.

Он пробрался к рюкзакам, нашел свой. Вытащил брезентовый чехол, распахнул. Раньше, чем кто-то успел удивиться, оказался одетым в серую монолитную резину — от подошв до груди. Прихватил такую же прорезиненную куртку, вернулся на переднюю площадку.

— Эй, боец! Противогаз не нужен? Солдат заглянул через стекло.

— Сойдет. Штанов хватит. А отъехать все равно придется, выезд загораживаете.

— Может, хоть форточки открыть?

— Не положено… Хотя ладно, — смилостивился автоматчик. — Здесь сегодня травить не будут.

Все кинулись к окнам и люкам. Дверь снова застряла, пришлось помогать пинком. Костя отдал папку с документами, придержал Андрея за рукав:

— Слушай, чего мы тут ждем? Что за «аре»?

— Авторазливочная станция, — парашютист посмотрел недоуменно, словно его всерьез спросили, кто Пушкина написал. — Грузовик, на нем цистерна с насосом. Видел, на постах такие стояли? Приедет, помоет автобус дезраствором, можно будет заезжать. Непонятно только, почему у них тут своего не оказалось, их же в любой части как собак… И знали ведь, что мы уже едем, посты сообщили. Ладно, сейчас пойду, выясню.

Он спрыгнул на обочину, пошел к калитке. Предъявил пропуск и паспорт. Автобус заворчал и отодвинулся от ворот, начал разворачиваться. Дверь водитель не закрывал, проветривал салон. Стали в тени, попробовали отдышаться. Где-то рычали моторы, хлопали по небу вертолетные винты. В березовой роще пищали и пересвистывались птицы.

Ждать пришлось недолго. Минут десять. Армейский «ЗИЛ», прищурившийся маскировочными «козырьками» на фарах, вывернулся из-за лагеря. Остановился на асфальте. Из кабины неторопливо вылез молодой человек в таких же серых резиновых штанах-сапогах, которые нашлись в рюкзаке у Андрея. Влез в куртку, откинул капюшон. Подошел к машине спасателей, о чем-то спросил водителя. Кивнул, направился к автобусу.

— Так, вы тут первые на обработку? Закрывайте окна и давайте-ка вон туда, на площадку. Во-он, справа, за дорогой, бетонка. Только осторожно, в канаву не свались!

Со стоном начали захлопывать люки, задвигать непослушные стекла. Автобусу тоже не хотелось