Джип развернулся, фыркнул, скрылся в серо-желтой завесе. Автоматчик снова поправил каску, ревниво поглядел на товарища:

— Помаду сотри, а то летеха приедет, поставит нас.

— Учись, плафон, пока дедушка живой! — довольная ухмылка скрылась под зеленой крышкой. Потом люк чуть приоткрылся, и показался мозолистый кулак: — А если кого еще принесет, а ты в тенечке будешь кемарить, я тебя и сам. Просек, чмота?! Слушать надо, кто едет!

Джип въехал в город, приостановился у светофора. Водитель снял зеркальные очки, обернулся:

— Ну, что там интересного пишут? Все то же самое?

— Один к одному. Думаешь, для газеты другой текст сочиняли? Разве что вот этого не было! — на обороте наспех был нацарапан номер полевой почты и совершенно неразборчивая фамилия. — Тебе это не нужно, случаем?

— Оставь, может, для чего-нибудь пригодится. Вот же черт, а я думал, хоть до «Березки» доедем! Там же асфальт через весь лес насквозь проходит — что они, не могли его в первую очередь обработать? Закрыли бы грунтовки и ловили своих мышей… коты зеленые!

— Надо было Андрея слушать. Ясно же, что он в этих делах лучше нас разбирается. Помнишь, что он говорил? Закрыли весь лес, там еще и второе кольцо может быть. Все, ищи другое место.

— Не нравится мне это, Наташа. Знаешь, на что похоже?

— Помню, не хуже тебя помню. И что ты предлагаешь? Как тогда — собрать толпу и проломиться? Не выйдет, времена не те. Эти же ребятишки нас и положат, прямо на дороге. Точно говорю, я в них успела такое разглядеть!.. Да и в тот раз холмы внутри оцепления были, а теперь именно наши места в кольцо взяли.

— Вот и я об этом. Не надо было раньше времени вылазить… хотя не рано, подмяли бы нас. Когда этот Саша исчез, с молодыми полегче стало. Так что думаешь, вся эта спецобработка для нас затеяна? Опять чьи-то старые друзья постарались?

— Знаешь что, Костя, не паниковал бы ты раньше времени! Надоело уже, шестой год за каждым углом тебе эти старые друзья мерещатся! Подожди, давай хотя бы все, что можно, выясним. С тем же штабом еще не разобрались — может, сейчас позвоним, приедем, а нам спокойненько пропуск выпишут и до лагеря проводят. Только там не мы с тобой разговаривать должны, а Андрей.

— Это почему же?

— Потому что я так чувствую. Потому что там надо будет не законы наизусть рассказывать, а стоять столбом и отвечать: «Так точно!», «Никак нет!» и «Виноват, ваше благородие!» Сумеешь? Если нет — поехали в офис, Андрюхе позвоним и отвезем его вместе со всеми бумажками.

— Позвонить я и отсюда могу.

Автобус, коптя и постанывая, тащил свой громоздкий короб на подъем. Пассажиров бросало из стороны в сторону, шлепало жесткими сиденьями, душило сочащимися из всех дыр выхлопами. На задней площадке позвякивали и громыхали рюкзаки, сумки и пакеты.

Дорога нырнула в глубокую выемку и вроде бы стала не такой крутой. Двигатель рявкнул, одобрительно заворчал и потянул старенький «ЛАЗ» гораздо быстрее. По крайней мере, пешком вряд ли удалось бы догнать. Бегом — вполне возможно.

Кто-то в салоне не выдержал, попробовал дотянуться до форточки. Расположившийся на переднем- сиденье парень развернулся, грозно нахмурился:

— Это кому там жарко стало? Артем, ты что, не понял? Окна и люки не открывать! Мало ли чем они тут опрыскивали! Эй, эй, а кто додумался шторку отдергивать? Ну-ка, чтобы ни единой щели! И не выглядывать! И так разрешение еле-еле выбили! Увидят нарушение, завернут всех сразу, разбираться они долго не будут!

— Андрей, ну сдохнем же, пока доедем! Это душегубка, а не автобус! Газовая камера на колесах!

— И на что здесь смотреть? — еле слышно проворчал девичий голос. — Кусты секретные, что ли? Или дубы особые, армейские?

— Чем больше в армии дубов… — тут же отозвались из задних рядов. Салон дружно захихикал.

— Так, смеетесь, значит, живые. Документы лучше приготовьте, вон уже пост показался.

Выемка стала чуть мельче и шире, зато над откосами и в самом деле показались молодые дубки. Впереди начинался настоящий лес, но до него еще нужно было доехать. Военные успели обосноваться капитально. Свежевыкрашенный черно-белый шлагбаум. Снятая с какой-то машины будка-кунг, над которой поблескивал длинный, поднимающийся над склонами прут антенны. Выгоревшая палатка с облупившимся красным крестом в белом круге. Чуть дальше к обочине приткнулась зеленая автоцистерна, и на самом выезде из выемки — плоский брусок гусеничного тягача.

Поперек. Видимо, движение здесь было не слишком оживленное.

От стенки кунга отделился автоматчик в бронежилете и каске, махнул милицейским жезлом. Оглянулся на дверь будки, что-то сказал. Вышел офицер с красной повязкой на рукаве. Поправил кепку и портупею, направился к остановившемуся автобусу. Приглашающе зашипела передняя дверь, заскрипела, застряла — Андрей толчком помог створкам сложиться.

— Та-ак, здрав-желаю, дежурн-ка-пэ-пэ капитан Селиверстов, ваши пропуска, пожалста… — скороговоркой выпалил страж карантинного режима, оглядывая салон. Заметил груду рюкзаков, бдительно прищурился. Сказал четко, раздельно: — И вещи к осмотру приготовьте.

— Вот, пожалуйста, пропуск и список группы, — сидевший рядом с Андреем Костя приподнялся, распахнул кожаную папку. — Только мы в штабе уточняли, вещи досматривать не должны.

— Это в каком штабе вы… уточняли? — Взгляд из-под зеленой кепки стал убийственным. Бронебойным. Вот только на юристов он, похоже, не был рассчитан.

— В штабе особого района, — любезно пояснил Костя. — В том самом, который в мэрии расположился. Насколько я понимаю, вы ему тоже подчиняетесь?

— Кому я подчиняюсь, это не ваша забота. Насчет вашего автобуса со мной связались, а насчет вещей ничего не говорили. Порядок общий, без досмотра идет только спецтехника, — капитан стоял насмерть. — Так что разбирайте свои вещички и с ними на выход. Будем проверять состав по списку.

— Капитан, тут же написано: «Следуют до конечного пункта без досмотра», разве не ясно? Там будем разгружаться, там ваши коллеги…

— Разговорчики! — Первые ряды инстинктивно пригнулись, пропуская над головой раскаты командного голоса. Автоматчик у шлагбаума беспокойно зашевелился. — У меня приказ, ЭТО вам ясно?! Без досмотра я вас не пропущу, хоть с губернатором приезжайте. Все, прекращаем прения — или выходите с вещами, или разворачивайтесь к грибной матери, понятно?!

— А вы не кричите, капитан… — начал было Костя, но замолчал, почувствовав руку Андрея на плече.

— Так, теперь давайте попробуем спокойно, — парашютист встал, посмотрел в наливающиеся яростью глаза офицера. — Товарищ капитан, разрешите… Можно с вами поговорить? Только не здесь, а то уж очень душно. Мы тут вашу инструкцию соблюдали, ехали закупорившись, а у коробочки, видно, прокладки подтравливают. Давайте выйдем, спокойно все обсудим. Тут действительно случай особый.

— Для меня все случаи особые! — рыкнул Селиверстов, но все-таки соскочил на землю. — Так все-таки, кто у вас старший?

— Со старшим вы сейчас разговаривали, теперь я попробую. Собственно, я в штабе документы на эту поездку и пробивал… Слушайте, товарищ капитан, может, все-таки в тенек отойдем, к будке? Автобус никуда не денется, выходить из него пока что никто не будет.

Дальнейший разговор Костя почти не слышал. Мешал бормочущий вхолостую мотор. Иногда можно было разобрать даже не фразы, а шальные обрывки: «…а если вынимать, то опасность зараже…» — «Вы меня не у… прика…» — «…асаев ваш пост не за…» — «…таком тоне…» Отчетливо донеслось гневное капитанское: «Сопляк!» В ответ Андрей улыбнулся, развел руками и сказал что-то совсем тихое, но подействовавшее на дежурного, как стакан воды. Холодной. Выплеснутой в лицо. Мотнулась голова, желваки на обветренных до красноты скулах задвигались, словно капитан вознамерился разжевать собеседника прямо здесь и сейчас. Сырым. И, не исключено, вместе с автобусом и пассажирами. Однако пришлось подавить здоровые рефлексы хищника: шевельнулись под козырьком ноздри, вспучилась перечеркнутая портупеей грудь — и бессильно опала. Андрей сказал еще одну фразу, из которой удалось разобрать только: «…аз на такой