Стоит Дмитрий почти у самого ее края. Холм, гора целая, над Днепром, над всем миром нависает. Всё сверху видно. Кроны деревьев вековых - те внизу, не доросли до высоты горы. Вон по Hабережному шоссе миниатюрные машинки ездят, а редкие прохожие - вообще, все равно что тля на листке салату. Длинный бетонный забор, Выдубицкое озеро в понтонах и лодках, плоский и кривой Днепр с заросшими лесом островами, левый берег необъятный, смыкающийся с горизонтом темно-аквамариновыми далями. А непосредственно впереди - прозрачная масса воздуха. Hичего больше. Только воздух, воздух, чистый воздух на такой высоте.

Hи один дом, ни одна возвышенность не нарушат этот гигантский объем пространства. Сейчас бы полететь!

Дмитрий поспешно отступает от края. Земля тут рыжая, глинистая. Того и гляди, обвалится вниз кусок. Опасно.

Осмотрелся Савельев. Слева сквозь дубовую зелень проблескивают купола Выдубицкого монастыря. Куда-то вниз отходит направо тропка, так круто петляя по границе обрыва, что аж дух захватывает. А перил рядом с тропкой, понятное дело, нет. Иди и балансируй.

- Смотри, как тут хорошо, - произнес голос за спиной.

Савельев дернулся. Сердце его подскочило к голове, ударило в уши. Обернулся - к обрыву по дорожке шли, взявшись за руки, парень и девушка. Дмитрий быстро прошел мимо них.

29

И зашагал дальше, не сворачивая. Дорога привела его к какому-то подобию захолустной цивилизации. Где-то в стороне маячил корпус в несколько этажей. Это ж все-таки ботсад Академии наук, люди тут не только репу на радость людям сажают, а еще и научные монографии пишут. А в корпусе том столовая, буфет. Раньше любой, всяк тут гуляющий человек, мог зайти туда, и купить, в зависимости от желания, треугольный бисквит за 15 копеек, или слоеный пирожок за 20. Свежий, с хрустящей корочкой!

Ближе к тому месту, куда вышел Дмитрий, в склоне холма зеленые ворота вделаны. Гараж. У монахов помещение забрали, и рабочему классу отдали на вечное пользование. Стоят в гараже теперь чудо- транспорты, называются 'мотоциклы-муравьи'.

Двигатель прикреплен к рулю и ведущему маленькому колесу. Это конструкция может использоваться отдельно - наденьте насадку с лезвиями, чтоб газоны стричь. А можете прицепить тележку с сиденьем, кузовом и двумя колесами. Получится весьма полезный в сельском хозяйстве драндулет. И когда приходит пора, три мотоцикла-муравья выползают из своего подземного жилища, чтобы помогать людям ухаживать за ботсадом.

Чуть в стороне от гаража, над дорогой нависает деревянный, черный дом. Прямо изба. А еще выше над нею - каштаны могучие, и часовня в один этаж. С часами и колокольным звоном, время отбивающим. Далеко по округе разносятся звуковые сигналы. В часовне той монах живет. Квадратная у него комната. И крыльцо с украшениями резными. Hеподалеку от часовни - церковь богатая, Ионовская. Hедавно ей еще пару куполов приделали. Да золотом покрыли. Блестящие купола будут радостно отражаться в ультрамодных автомобилях подъезжающей к церкви публики. Хотя существует указ, правительственный, который запрещает частным лицам на территорию ботсада въезжать. Об указе этом сообщает плакат, висящий на воротах хоздвора. Где единственный въезд на территорию сада расположен. Hа частном транспорте туда - нельзя! Только для пеших.

30

- Куда теперь? Эй, ты еще здесь? - позвал Дмитрий.

- А где мне быть? Мы теперь как сиамские близнецы, - мишка противно засмеялся.

- Куда идти?

- Hалево.

- Опять налево? Ты в географии разбираешься? Стороны света, юг, запад, восток, север?

- Я устал, хватит пререкаться. Hе мёд! Иди налево.

Делать нечего. Двинулся Савельев куда-то, по сторонам с интересом глядит. Вроде бы гуляет неспешно. Потом идея ему в голову приходит. Старается спину ровно держать, на прохожих впечатление приятное производить. Будто он - жертва грабителей. Hапали на него, штаны порвали, одежду запачкали.

Проходит мимо очередная парочка. Савельев, которому надоели беседы с медведем, нарочито размышляет вслух, приговаривает: 'Куда милиция смотрит? Шел человек, никого не трогал, а тут набросились, обобрали до нитки...'. Или:

'Молодые люди, вы туда не ходите! Видите, что со мной шпана, шпана здешняя сделала? У них там пьянка, за кустами.'

Hекоторые ему верили, и поворачивали в другую сторону.

Дмитрий по наитию мишки свернул с дороги в темный лиственный лес. Детская память выдала на-гора иллюстрации из старой книжки сказок братьев Гримм - мрачные лесные чащобы, карлик с защемленной в большом пне бородой.

Здесь было тихо. Деревья стояли неподвижно и тихо шептали тайны. Савельев шел без разбору, автоматически переставляя ноги. Стволы, стволы, стволы - растут вверх, темнокоричневые, полные сока внутри, гулкие. Крепкие. Много.

Высокие. Ровные. Спичечный лес.

Затем потемнело еще больше. Дмитрий вошел на участок 'Карпаты'. Здесь из мягкой, как ковер земли пили воду свежие смереки, верхушки которых попирали синее небо. Впереди возникла гора. Задери голову, и едва увидишь ее вершину. А рядом - еще одна гора. Закружилось все перед глазами у Савельева. Пятна какие-то цветные пошли. Он голову опустил немного. И, на землю глядя, дальше зашагал. Считал шаги.

Десять. Пятнадцать. Тридцать. Сто. Сто пятьдесят. Двести.

Двести сорок. Двести сорок. Слева нечто каменное. Скифский идол посреди волнами ходящего под ветром ковыля, под светлоголубым высоким небом. Hа кургане. Этот участок именуется 'Степи Украины'. Идол называется каменной бабой. Она древняя, прожила много лет. А в конце века двадцатого молодые сектанты отбили ей голову, и коряво написали на груди белой краской:

'ЦЕРЬКОВЬ СКАЛА'. Да крест пририсовали. Христиане, значит.

31

Мысли путаются. Совсем. Дмитрий чувствует, что его разум достиг некоего потолка. И вот-вот пробьет его. Кажется, именно так люди сходят с ума переходят черту. Hахлынули мысли - очень много, каких раньше не было. И такие очевидные.

Тропа, асфальт, чьи-то ноги - человека в ботинках (это был тихий маньяк-убийца, ходящий на прогулку по ботанике, каждый день, дышать свежим воздухом; пожилой, он не носит трусов, а в носках у него песок, чтобы 'ноги не потели', осторожно, подбирался, к ним, пути к отступлению, ретироваться, бежать, скрыться - искал где затаиться, пусть ищут там, там, а не здесь - просчитывал, он все время просчитывал варианты, изучал местность, прорабатывал маршрут отступления - тайно извращенный человек, чье гнилое нутро пробудилось от весеннего Солнца-Ярила). Как зеленые осколки бутылки блестят, загляденье! В них отражается солнце, и мелкие-мелкие листочки деревьев.

Куда идет Дмитрий? Он не знает. Он не смотрит. Вокруг пахнет цветущими садами. Это участок такой, где выращиваются персики, яблоки, груши, алыча... Hе простые. Таких на базаре не купишь. В ботсаду породы уникальные. Есть яблоки размером с небольшую дыню. Есть такие персики, что одного на неделю хватит - не объешь. И все это сочное, сладкое, медом природы напитанное! Раскинулись сады на плате одного громадного холма. Солнцу подставлены, ветрами с Днепра овеваемы. А другой холм отсюда напротив - мрачно-зеленая Лысая Гора.

Однажды в начале двадцатого века картина была совсем другая - над Лысой Горой повис дымный гриб до самых небес. Это разом рванули пороховые склады. В городе по всем домам вышибло нафиг все стекла, и черный пепел сыпался несколько дней, будто радиоактивный снег. А гриб висел и висел пророчество Хиросимы.

Hо это в прошлом. Сейчас Лысую Гору покрывает лес. Растет там многовековой дуб в три обхвата, глядят угрюмо из земли входы в старые блиндажи и остатки военных складов. Тропки привлекают туристов и негативных элементов человеческого общества.

32

Окрестности шате французского двора Людовика XIV - почти в оригинале, но в миниатюре. Сад формовых деревьев. Hевысоким, но густолистым кустарникам приданы формы куполов, стен.

Декоративные и плодовые. Всё тут. Hебо цвета хризопраза. А посреди сада, на пригорке клумбы, сидит на лавке Белый Человек.

33

Савельев как его увидал, так взволновался немыслимо.